Джон Гришем - Адвокат
Законы, по которым живет улица, пишутся теми людьми, которые их исполняют.
– А если меня уличат?
– Кто? Грань между социальным работником и юристом весьма размыта.
– Два года – большой срок.
– И да и нет. Мы не обязаны соглашаться именно на два года.
– Боюсь, в этом вопросе ни на какие уступки они не пойдут.
– Завтра разрешено торговаться по любым пунктам. Но тебе нужно подготовиться. Покопайся в архивах, попробуй отыскать прецедент. Посмотри, как другие суды поступали при подобных ситуациях.
– Думаешь, такое бывало?
– Не знаю. Могло быть. В стране миллион юристов.
Мордехай опаздывал на какую-то встречу. Я поблагодарил его, и мы вместе вышли из конторы.
Я отправился в джорджтаунскую юридическую школу, расположенную неподалеку от Капитолийского холма. Библиотека там была открыта до полуночи. Отличное место, где заблудшая душа может поразмыслить над тем, как жить дальше.
Глава 37
Зал, где рассматривал дела судья Де Орио, находился на втором этаже Моултри-билдинг, путь к залу пролегал мимо кабинета Киснера, где меня поджидал процесс по обвинению в краже. И тут и там у окон в коридоре адвокаты по уголовным делам негромко беседовали с клиентами, один вид которых вопил о пороке. Я не мог поверить, что мое имя появится в одном ряду с именами бандитов.
Мне хотелось явиться к судье точно в назначенное время, хотя Мордехай находил это глупым. Я считал, что малейшее опоздание Де Орио, известный фанатичной пунктуальностью, сочтет непозволительной роскошью. Однако при мысли прийти на десять минут раньше и стать объектом изучающих взглядов и перешептываний Дональда Рафтера и его компании мне делалось тошно. А находиться поблизости от Тилмана Гэнтри я вообще был согласен только в присутствии судьи, Я предполагал устроиться за барьером, на месте для присяжных, и, не привлекая внимания, наблюдать за переговорами. Когда мы с Мордехаем вошли в зал, часы показывали без двух минут час.
Помощник судьи раздавал листки с повесткой дня. Жестом он указал мне на кресло за барьером, а Мордехая усадил сбоку от него, на место для свидетелей. Уилма Фелан уже прибыла и откровенно скучала – согласно сценарию, от нее не требовалось никаких показаний.
Длинный стол защиты делили ответчики: представители “Дрейк энд Суини” с одной стороны, Тилман Гэнтри и два его адвоката – с другой, в центре, играя роль буфера, размещались два типа из “Ривер оукс” и три их советника. В повестке дня перечислялись присутствующие. За столом защиты я насчитал тринадцать человек.
Тилман Гэнтри виделся мне лощеным красавцем с обилием колец и в пиджаке с блестками. Я ошибся. Его отлично сшитый костюм стоил бешеных денег, Гэнтри был экипирован лучше своего адвоката, он невозмутимо читал какие-то бумаги.
Отстаивать свои интересы фирма прислала Артура, Рафтера, Натана Маламуда и Барри Нуццо. Присутствие трех бывших заложников можно было рассматривать как некий намек: из всех терроризированных Мистером сотрудников не сломался никто – кроме меня. Что с тобой случилось, Майкл?
Пятым в команде “Дрейк энд Суини” был Л. Джеймс Субер, адвокат страховой компании, его услугами фирма пользовалась для защиты от убытков, понесенных в результате незаконных актов собственных сотрудников. Я сильно сомневался, что фирма получит хоть какую-то страховку: полис не покрывал действий, совершенных умышленно, то есть таких, как кража или сознательное нарушение норм общественной морали. Другое дело профессиональная небрежность или юридическая ошибка. Страховки от намеренного злоупотребления не существовало. Брэйден Ченс не просто проглядел примечание к параграфу закона или пункт расписанного до мелочей регламента – он принял хорошо обдуманное решение о выселении, будучи прекрасно осведомлен, что так называемые захватчики на самом деле являются обычными квартиросъемщиками.
Похоже, что между “Дрейк энд Суини” и представителем страховой компании начнется невидимая миру борьба.
Что ж, пусть дерутся.
Вышедший из боковой двери Де Орио занял судейское место ровно в час.
– Добрый день всем.
Меня удивило, что на нем мантия – ведь сегодня не официальное слушание. Постучав пальцем по микрофону, Де Орио обратился к служителю:
– Мистер Бердик, заприте, пожалуйста, двери на ключ.
Женщина-секретарь раскрыла блокнот.
– Мне сообщили, что представители сторон и их адвокаты явились в полном составе, – сказал судья, глядя на меня так, будто я призван был отвечать за изнасилование. – Я пригласил вас сюда, чтобы попытаться решить дело миром. После вчерашних консультаций с адвокатами я пришел к выводу, что наша встреча будет полезной. До сих пор мне не приходилось созывать подобное совещание едва ли не сразу после подачи иска, однако если стороны согласились принять в нем участие, значит, оно вполне своевременно. Хочу напомнить вам, джентльмены, о конфиденциальности. Ни один из вас ни при каких обстоятельствах не обмолвится прессе о том, что услышит здесь.
Надеюсь, понятно? – Судья глянул в нашу с Мордехаем сторону, и следом за ним к нам повернулись головы тринадцати человек, сидящих за столом защиты.
Мне захотелось встать и напомнить им: самые тяжелые удары нанесли мы, но драку-то начали они.
* * *
Служитель раздал листки с текстом обязательства о неразглашении информации. Расписавшись, я вернул бумагу.
В цейтноте юрист редко бывает в состоянии пробежать глазами два абзаца и принять решение; опасаясь подвоха, люди из “Дрейк энд Суини” тщательно изучали подписку о неразглашении.
– Проблемы, джентльмены? – обратился к ним Де Орио.
Толчок возымел действие, и служитель собрал подписанные документы.
– Пойдем прямо по повестке дня. Первым пунктом значится обобщение фактов и концепция ответственности. Мистер Грин, как истцу – вам первое слово. В вашем распоряжении пять минут.
Мордехай поднялся и с независимым видом сунул руки в карманы. Для изложения сути дела ему хватило двух минут. Де Орио ценил лаконичность.
От имени ответчиков выступил Артур. Он согласился с фактами, приведенными оппонентом, однако в вопросе ответственности его точка зрения несколько отличалась от нашей: значительная часть вины за трагедию лежала на снежной буре, обрушившейся внезапно и превратившей жизнь многих горожан в настоящий ад. Серьезные сомнения вызывала у него и разумность действий Лонти Бертон.
– Женщине с детьми было куда пойти. В городе имеются приюты. Предыдущую ночь она провела в подвале церкви вместе со многими другими. Зачем она ушла? Это мне неизвестно, но я уверен: из церкви ее никто не гнал, во всяком случае, мы не нашли такого человека. В пригороде живет бабушка Лонти. Кроме того, какая-то часть ответственности лежит, видимо, и на самой жертве. Наверное, она должна была проявлять большую заботу о своей семье.
Для Артура это была единственная возможность возложить вину на мертвую женщину. В присутствии присяжных ни он, ни его адвокат, если только будут находиться в здравом уме, не осмелятся даже намекнуть, что Лонти Бертон хотя бы косвенно виновна в смерти своих детей.
– Прежде всего почему она оказалась на улице? – резко спросил Де Орио.
Артур ничуть не смутился:
– Помня о цели сегодняшней встречи, ваша честь, мы готовы признать, что выселение было незаконным.
– Благодарю вас.
– Не стоит. Мы просто сочли необходимым отметить, что часть ответственности за случившееся ложится на мать.
– Как велика эта часть?
– По меньшей мере пятьдесят процентов.
– Не слишком ли много?
– Мы считаем, нет, ваша честь. Мы действительно выставили ее на улицу, однако до трагедии она прожила там более недели.
– Мистер Грин?
Мордехай выпрямился во весь гигантский рост и укоризненно покачал головой, как профессор, разочарованный ответом студента, запутавшегося в самых элементарных вещах.
– Люди, о которых мы говорим, мистер Джейкобс, не могут в сколько-нибудь короткие сроки найти жилье. Поэтому их и называют бездомными. Вы признали, что выгнали женщину с детьми на улицу – там они и погибли. Я с удовольствием побеседую на эту тему с присяжными.
Артур втянул голову в плечи. У Рафтера, Маламуда и Барри, ловивших каждое слово Мордехая, лица заметно помрачнели.
– С ответственностью все ясно, мистер Джейкобс, – казал Де Орио. – Поведение матери вы при желании сможете обсудить с жюри, хотя не советую.
Мордехай и Артур сели.
Если нам удастся доказать вину ответчика, перед присяжными неизбежно встанет вопрос о нанесенном ущербе.
* * *
В повестке дня он числился вторым. Рафтер подробно доложил о результатах своего кропотливого исследования. Еще раз я услышал о разнице в подходе к денежной оценке смерти ребенка и взрослого. Калькуляция доходов Лонти Бертон, которые она никогда не получит, вызывала омерзение.