Стивен Кинг - Возрождение
Я не стал возражать. Я думал о том, как же так вышло, что мой старый пятый персонаж перестал быть преподобным, Препом и пастором. На этом жизненном отрезке он вернулся к «мистеру», а давление ему измеряет чувак, похожий на Вина Дизеля после неудачной подтяжки лица.
Номер Джейкобса располагался на первом этаже западного крыла. Он переоделся в темный костюм, под которым виднелась белая рубашка с расстегнутым воротником. Чарльз поднялся поприветствовать меня, ухмыляясь своей перекошенной улыбкой.
— Спасибо, Руди. Скажешь Норме, что через пятнадцать минут можно нести еду, хорошо?
Руди кивнул и вышел. Джейкобс повернулся ко мне и снова потер руки с этим неприятным шуршащим звуком. За окном, без освещения и лыжников, бороздящих весенний снег, спускалась в темноту лыжная трасса — дорога в никуда.
— Боюсь, будет только суп и салат. Я отказался от мяса два года назад. От него мозги заплывают жиром.
— Суп и салат сойдут.
— И еще хлеб на Норминой закваске. Пальчики оближешь.
— Звучит аппетитно. Я хочу увидеть Астрид, Чарли.
— Норма накроет стол для них с Дженни Ноултон около семи. Когда они поедят, Дженни даст Астрид обезболивающее и поможет с вечерним туалетом. Я предлагал мисс Ноултон помощь Руди, но она и слышать об этом не пожелала. Увы, Дженни Ноултон, похоже, мне больше не доверяет.
Я вспомнил письмо Астрид.
— Даже несмотря на то, что вы излечили ее от артрита?
— О, тогда я был пастором Дэнни. Теперь, когда я избавился от необходимости расставлять религиозные капканы — и рассказал им об этом, потому что чувствовал, что так надо, — мисс Ноултон стала подозрительной. Вот что творит правда, Джейми. Она делает людей подозрительными.
— А у Дженни были… последствия?
— Никаких. Ей просто неуютно от того, что ее лишили всей этой истории с чудесным исцелением. Но раз уж ты заговорил о последствиях, позволь мне кое-что показать тебе в кабинете. Как раз есть время, пока не принесли ужин.
Кабинетом оказался небольшой альков рядом с гостиной. Компьютер Джейкобса был включен. По огромному дисплею все так же бесконечно галопировали лошади. Он сел, поморщившись от боли, и нажал на клавишу. Лошади уступили место голубому рабочему столу, на котором находились лишь две папки. Одна называлась А, вторая — Б.
Он кликнул по первой, открыв список имен и адресов в алфавитном порядке. Он нажал еще одну клавишу, и список начал медленно прокручиваться.
— Знаешь, кто это?
— Полагаю, исцеленные.
— Подтвержденные случаи, все — благодаря непосредственному воздействию электрического тока на мозг. Не того тока, впрочем, с которым работают электрики. Больше трех тысяч человек. Поверишь мне на слово?
— Да.
Он повернулся ко мне, хотя это движение определенно причинило ему боль.
— Уверен?
— Да.
Удовлетворившись ответом, он закрыл папку А и открыл папку Б. Снова имена и адреса, и на этот раз список прокручивался достаточно медленно, чтобы я узнал некоторые из них. Стефан Дрю, лунатик. Эмиль Кляйн, дегустатор грязи. Патриция Фармингдейл, насыпавшая соли себе в глаза. Этот список оказался гораздо короче первого. Прежде чем он закончился, я успел увидеть в нем имя Роберта Райварда.
— А это те, кто испытывал ощутимые последствия лечения. Всего восемьдесят семь человек. Как я уже, по-моему, говорил тебе в день последней наши встречи, это меньше трех процентов от общего числа. Когда-то второй список состоял из ста семидесяти имен, но у многих из них проблемы закончились — как выражаются врачи, произошло самоизлечение. Как в твоем случае. Я перестал следить за своими пациентами восемь месяцев назад, иначе, уверен, второй список стал бы еще короче. Способности человеческого тела восстанавливаться после травм феноменальны. При правильном воздействии нового вида электричества на кору мозга и нервные окончания эти возможности практически безграничны.
— Кого вы пытаетесь убедить? Меня или себя?
Он с отвращением выдохнул.
— Всего лишь пытаюсь успокоить, наконец, твою душу. Мне бы хотелось, чтобы мой помощник работал искренне, а не через силу.
— Я здесь и сделаю все, что обещал… если вы вылечите Астрид. Давайте остановимся на этом.
В дверь тихо постучали.
— Войдите, — сказал Джейкобс.
У вошедшей женщины была пухлая фигура доброй бабушки из детских сказок и глаза-бусинки хамки-продавщицы. Она поставила поднос на стол в гостиной, сложила руки на груди поверх черного платья и застыла в ожидании. Джейкобс поднялся, снова скривившись от боли, и покачнулся. Первое, что я сделал как его помощник — по крайней мере, на этом жизненном отрезке, — поймал его за локоть. Он поблагодарил меня и вышел из кабинета.
— Норма, позволь представить тебе Джейми Мортона. Он останется с нами как минимум до завтрака, а потом вернется летом на более долгий срок.
— Приятно познакомиться, — сказала она и протянула мне руку. Я пожал ее.
— Ты даже не представляешь, чего стоит это рукопожатие для Нормы, — сказал Джейкобс. — Она с детства испытывала глубокую неприязнь к физическим контактам с другими людьми. Верно, дорогая? Проблема, как видишь, не физическая, а психологическая. Тем не менее, она от нее избавилась. Я нахожу это интересным, а ты?
Я сказал Норме, что рад ее видеть, задержав ее руку в своей чуть дольше, чем следовало. Увидел беспокойство в ее глазах и отпустил: проблема ушла, но, похоже, не совсем. Это мне тоже показалось интересным.
— Мисс Ноултон говорит, что сегодня она приведет вашу пациентку на ужин чуть раньше обычного, мистер Джейкобс.
— Все в порядке, Норма. Спасибо.
Она ушла. Мы поужинали. Еда была легкой, но в животе все равно осела тяжесть. Мои нервы обострились до предела, обжигая кожу. Джейкобс ел медленно, словно издеваясь, но, в конце концов, отставил в сторону пустую тарелку. Он потянулся было за еще одним куском хлеба, потом взглянул на часы и отодвинулся от стола.
— Идем, — сказал он. — Думаю, тебе пора увидеться со старой подружкой.
На двери напротив висела табличка: «Вход только для сотрудников». Джейкобс провел меня через большой холл, меблированный голыми столами и пустыми стеллажами. Дверь в сам кабинет была заперта.
Он сказал:
— Не считая круглосуточной охраны, которую обеспечивает агентство, мой штат состоит лишь из Руди и Нормы. И хотя я доверяю им обоим, но предпочитаю не искушать. А понаблюдать за тем, кто об этом не подозревает — сильное искушение, верно ведь?
Я не ответил. Не уверен, что смог бы выдавить хоть слово. Рот у меня пересох, как старый ковер. В кабинете была дюжина мониторов — в три ряда по четыре штуки. Джейкобс нажал кнопку на том, на котором значилось «Ресторан, 3 камера».
— Вроде бы этот.
Голос у него был веселый, как у помеси пастора Дэнни и ведущего телешоу.
Казалось, прошла вечность, прежде чем на экране появилась черно-белая картинка. Ресторан был большой, столиков на пятьдесят, не меньше, но занят был только один. За ним сидели две женщины, но сперва я увидел только Дженни Ноултон, потому что вторую заслонила Норма, наклонившись, чтобы поставить перед ними тарелки с супом. Дженни оказалась симпатичной темноволосой женщиной за пятьдесят. Я увидел, как она беззвучно шевельнула губами, благодаря Норму. Та кивнула, выпрямилась, отошла от стола, и я увидел то, что осталось от моей первой возлюбленной.
Если бы я писал любовный роман, то сказал бы что-то вроде «Несмотря на неизбежные перемены, вызванные возрастом и разрушительным действием болезни, ее красота осталась нетленной». Хотел бы я так написать, но если сейчас начать врать, то грош цена всему, что уже рассказано.
Астрид превратилась в старуху в инвалидном кресле. Темные глаза безучастно смотрели с бледного изможденного лица на еду, которая явно ее не интересовала. Компаньонка надела ей на голову нечто вроде шотландского берета, но тот сполз набок, обнажив лысый череп с белесой щетиной.
Она взяла ложку исхудавшей рукой, состоявшей из одних жил, но тут же положила обратно. Темноволосая женщина начала уговаривать. Бледное существо кивнуло. При этом берет упал с головы, но Астрид, похоже, этого не заметила. Она зачерпнула ложкой суп и медленно поднесла ее к губам. Большая часть груза потерялась по дороге. Она проглотила оставшееся, выпятив губы так, что я вспомнил, как покойный Бартлби брал из моей руки дольку яблока.
У меня подкосились колени. Если бы перед мониторами не было стула, я бы рухнул на пол. Джейкобс стоял рядом, заложив изуродованные руки за спину и покачиваясь взад-вперед с легкой улыбкой на лице.
И поскольку это правдивый рассказ, а не любовный роман, я должен сказать, что почувствовал подступающее облегчение. Мне не придется выполнять свою часть сделки с дьяволом, потому что женщина в инвалидном кресле не может выздороветь. Рак — настоящий питбуль, и он сжал ее в своих неумолимых челюстях. И не собирался останавливаться, пока не разорвет на части.
