Стивен Бут - Танцуя с Девственницами
– Наш последний гость. Надеюсь, вы принесете нам удачу.
– Да, завтра вам придется покинуть карьер.
– Мы в курсе.
– На вашем месте я бы с радостью уехала. Здесь же ничего нет. О какой жизни тут можно говорить?
– Вы хотите узнать, чем мы тут занимаемся целыми днями? Это и есть ваш вопрос?
– Не совсем.
– Ладно. Расскажем. Размышляем о разном. Можете попробовать. Это полезно.
– Вы молоды. Вы должны жить среди людей и радоваться жизни, – сказала Фрай. – А здесь так пусто и мрачно.
– Совсем нет. Просто вы видите только скалы и вереск, – возразил Страйд. – Но пустошь – живое существо. У нее есть свои мысли, свои желания. – Он еще шире улыбнулся Фрай, и его голос стал тихим и размеренным. – У нее есть тайны.
– Я согласен со Страйдом, – поддержал друга Кел. – Пустошь существовала здесь задолго до нас. И Скрипач еще долго будет играть даже после того, как нас не будет.
– Кто?
– Скрипач. Вы не знаете эту историю?
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
– Вы видели камни? – поинтересовался Страй. – Это девять девственниц, которые окаменели, потому что танцевали в воскресенье. Они совершили грех – танцем осквернили воскресный день. А один камень стоит вне круга… Говорят, это скрипач, который играл для танцовщиц. Он тоже превратился в камень, хотя и не танцевал. Как, по-вашему, скрипач получил по заслугам?
– Бессмыслица какая-то.
– Неужели? Не стоит недооценивать могущество природы. Духи помнят все.
Фрай старалась сосредоточиться и на поведении двух путешественников, и на их словах. Она уже поняла, что, сколько бы здесь не сидела, никогда не задаст правильные вопросы. В их представлении было что-то отрепетированное, что лишь подогревало ее скептицизм.
– Но во что же вы верите?! – воскликнула Диана, озвучив наконец настоящий вопрос, вертевшийся у нее в голове.
– Иногда Страйд разговаривает со Скрипачом по ночам, – сказал Кел. – Обо всем таком. Скрипач знает правду.
– Правду? И какую же правду вы ищете?
Страйд только улыбался. Его улыбка становилась все шире и превратилась в смех, громко разлетевшийся по фургону. Он наклонился вперед и положил руку на колено Фрай. Та дернулась, но в тесном закутке некуда было отодвинуться. Рука Страйда лежала спокойно и твердо, словно он пытался успокоить ее мысли, передать частицу своего спокойствия посредством тактильного контакта.
– Откуда мы можем знать, какая она, правда, пока не найдем ее? – произнес он.
Несколько секунд он пристально смотрел ей прямо в глаза, словно пытаясь отыскать в них хоть искру понимания, как будто ему очень хотелось, чтобы и она приобщилась к просветлению. Но лицо Дианы оставалось напряженным и недоумевающим. Даже Страйд в конце концов понял тщетность своих попыток, почувствовав окаменевшие мышцы под своей рукой.
Кел вмешался в разговор:
– Страйд верит, что некий мстительный дух пустоши прогоняет отсюда незваных гостей.
– И что, по-вашему, это значит? – раздраженно спросила Фрай.
Похоже, Кел даже не расслышал ее вопроса. Он смотрел на Страйда, а тот все еще не сводил пристального взгляда с Фрай и, казалось, пытался усилием воли вогнать в ее голову свои мысли.
– Ладно, если обнаружите, что у этого мстительного духа есть вполне материальные тело и лицо, дайте нам знать, – сказала она.
Страйд был невозмутим.
– Это сам Скрипач, – сказал он. – Разве это не очевидно? Это Скрипач заставляет женщин танцевать.
Повернув направо у заправки, Бен Купер сбавил скорость «тойоты». Улочка круто уходила вверх. Бену не приходилось бывать в этой части южной окраины Эдендейла, да и появилась она не так давно. Здесь построили недорогие дома – небольшие каменные одноэтажки, с тесными проулками и парковками, вполне доступные по цене местным жителям, и теперь им незачем было уезжать из города.
Все здания на Калвер-кресчент выглядели в общем-то одинаково. Единственное, что отличало дом номер семнадцать, – впечатление легкой запущенности. Краска на передней двери начала облупляться, и часть плексигласовой крыши гаража потрескалась. Образовавшуюся дыру заткнули куском полиэтилена, по которому сейчас барабанил дождь.
Марк Рупер, в джинсах и рабочей куртке, ждал снаружи, в круге света от электрической лампочки без абажура. Заметив машину Бена, он подбежал и забрался в нее. Купер едва узнал его.
– Давайте куда-нибудь поедем? – предложил Марк.
– Конечно. А куда именно? В паб?
– Нет, там слишком шумно. Лучше туда, где мы сможем посидеть и поговорить, я покажу куда.
– Хорошо.
Марк сказал ему ехать к востоку от Эдендейла. Городские уличные фонари остались позади, и только свет фар «тойоты» отражался от ограничителей на дороге и мокрого капота. Через две мили они повернули и поехали в гору, пока не добрались до темной, мокрой опушки леса Эден. На дороге они видели несколько машин и даже проехали пару домов – далеко отстоявших друг от друга ферм, каждая из которых была окружена своим маленьким защитным коконом света.
– Куда мы едем? – поинтересовался Купер.
– Уже недалеко.
Через несколько минут Марк велел ему свернуть с дороги. Купер обнаружил, что они находятся на покрытой гравием стоянке с бачками для мусора и застекленным стендом с картой достопримечательностей, находившихся где-то рядом в темноте. Купер развернул «тойоту» в сторону дороги.
– Итак?
Марк смутился. Купер понимал, что сейчас лучше на него не давить, а немного подождать, раз уж им все равно пришлось проехать весь этот путь. Постепенно его глаза привыкли к темноте. Слабые лучики света, дрожавшие перед ним в воздухе, подсказывали, что на склоне холма приютилась небольшая деревушка. Очертания самих холмов – темных горбов в небе – стали отчетливее. А прямо впереди – Купер почувствовал это – находился крутой склон, обрывавшийся в темноту.
Наконец Марк решил, что нужный момент настал.
– Помните, сегодня утром я рассказывал вам, что происходит на ферме «Рингхэмский хребет»?
– Про большой сарай, – сказал Купер. – По ночам к нему подъезжают машины.
– Верно.
– Марк, у нас не было возможности заняться этим. Много другой работы. Подождите немножко. Дайте нам время.
– Я все понимаю.
– В любом случае может выясниться, что все это ничего не значит.
Марк закусил губу. Дождь барабанил по лобовому стеклу «тойоты». Купер включил «дворники», чтобы было видно парковку. Других машин на ней не было, даже по дороге никто не проезжал. Он уже почти собрался включать зажигание и отправиться обратно в Эдендейл, так и не поняв, почему Марк заставил его приехать для разговора именно сюда. Но что-то его остановило.
– Есть еще кое-что, – сказал Марк. – О чем я вам не сказал.
Внезапно Купер почувствовал, как его грудь сдавила знакомая волна возбуждения.
– Марк? Вы о чем?
– Собаки, – произнес Марк.
– То есть?
– Вполне вероятно, что здесь проводятся собачьи бои.
– Вы шутите? Разве они все еще проводятся?
– Да. Где-нибудь, каждую неделю. И все чаще и чаще. Общество защиты животных уже начало несколько судебных дел, и кое-где бои прекратились. Устроителям таких мероприятий сложнее всего найти безопасное место. На собачьих боях делаются большие деньги – на кон ставятся крупные суммы. Лич может получать довольно много, даже не делая ставок, – всего лишь за аренду сарая и молчание. Победившие собаки тоже кое-что получают. А вот проигравшие… иногда проигравшие собаки просто умирают от ран.
– Марк, откуда такие подробности?
– В Королевском обществе защиты животных есть группа по связям со смотрителями. Однажды они показывали нам видео, конфискованное их подразделением по спецоперациям. Тошнотворное зрелище. Понимаете, эти люди снимают бои, чтобы было что показать покупателям собак. Видео, что мы смотрели, было снято на чердаке какого-то дома, где стояли кресла, на полу лежал ужасный голубой ковер, а в углу стоял телевизор. Обычно для боев используются питбули. Этих тварей специально для этого и разводят – больше они ни на что не пригодны.
– Питбулей разводить запрещено, – сказал Купер. – С тех пор как вышло постановление об опасных собаках, их всех должны были стерилизовать. К настоящему времени этой породе предстояло практически исчезнуть.
– Да, конечно. А рак исчезает? Сколько времени ваши люди тратят на обследование района Девоншира, проверяя, не разводит ли кто питбулей на кухне или в садовом домике за домом?
– Не слишком много.
– А в Шеффилде и Манчестере, надо полагать, и того меньше.
– Так вы предполагаете, что на ферме «Рингхэмский хребет» проводятся собачьи бои? И к этому имеют отношение местные жители?
– Скорее на бои съезжаются из других краев. По-моему, много народа из Манчестера. Если у Уоррена Лича действительно есть арена для собачьих боев, то он связался с весьма малоприятными людьми. И они не станут любезничать ни с кем, кто сунется в их дела.
