Билл Видал - Смертельное наследство
Второй звонок он сделал по номеру своего сына Тони.
— Суини облажался, — объявил Салазар вместо приветствия. — Теперь настало время действовать тебе. Я хочу, чтобы ты завтра вернулся домой с сорока семью миллионами долларов в кармане. Делай что хочешь, но добейся этого.
— Можешь рассчитывать на меня, отец, — сказал Салазар-младший. — Я добуду деньги сегодня же вечером.
Пока Джо Салазар разговаривал по телефону, Энрике Шпеер составлял реестр бумаг и делал выписки в свой блокнот. Схема вложений денег Моралеса оказалась хотя и разветвленной, но довольно простой.
Четверть всех средств было на счетах инвестиционного банка на Бермудах в виде ценных бумаг, каковые ничего не стоило обратить в деньги. Одиннадцать с половиной миллионов долларов хранилось в акциях Нью-Йоркской фондовой биржи, еще около семи миллионов — в весьма надежных муниципальных облигациях Сиэтла, Феникса и Мемфиса. Через компанию «Ронда пропертис» из Тусона Моралес владел ранчо Ронда стоимостью три миллиона, а также торговой сетью «Товары-почтой», оцененной в восемь миллионов. Все эти юридические лица возглавлялись номинальными директорами, ранчо же обслуживалось наемными рабочими. Моралесу принадлежала также компания «Альба инвестментс инкорпорейтед», зарегистрированная в Панаме. Она тоже имела номинального директора и владела, в частности, восьмиэтажным зданием, за которое Салазар тремя месяцами раньше заплатил двенадцать миллионов долларов. Еще одна компания, обслуживающая интересы Моралеса, «Саншайн холдингз» в Майами, обладала пакетом акций шести кондоминиумов в районе Ки-Бискейна на сумму в два с половиной миллиона, а помимо этого еще и депозитом в шесть миллионов в местном банке. Девять миллионов были вложены в облигации американского государственного казначейства. Далее шли гольф-клуб стоимостью семь миллионов и примыкавший к нему отель за шесть миллионов под общим названием «Палм-Спрингс лейже», каковое предприятие владело также находившимся рядом с Сан-Диего магазином автозапчастей с льготными поставками от фирмы «Форд».
В общей сложности Шпеер насчитал вложений на сумму семьдесят три миллиона семьсот тысяч долларов. Не приходилось сомневаться, что экспорт кокаина — действительно очень прибыльный бизнес.
Когда Салазар вернулся, адвокат охарактеризовал ситуацию ясно и однозначно. Начиная с этого момента он, Энрике Шпеер, будет контролировать все финансы Моралеса и осуществлять управление ими. Он продемонстрировал Джо официальное письмо колумбийца, передававшее Шпееру необходимые полномочия, и банкир окончательно уяснил, что спорить на данную тему бесполезно. В этом и заключался недостаток законного ведения дел: если вкладчик проявлял желание забрать свои деньги, банкиру ничего не оставалось, как предоставить их ему.
Они вместе снова просмотрели все документы. Акции перекочевали в кейс Шпеера, прежние административные мандаты были аннулированы. Смена управляющей инстанции не представляла труда, ибо в заранее составленных заявлениях номинальных директоров об отставке в графе «число» был оставлен пробел. Пачка бумаг на столе значительно увеличилась в размерах, так как Салазар в течение часа подписал все необходимые документы. Потом они обсудили вопрос денег, находившихся в стадии, так сказать, «транзита». Салазар сообщил, что эти суммы приближаются к семи миллионам, и пообещал изъять их из банка «Гранд-Кайман» в течение тридцати дней, по истечении которых Шпеер сможет получить деньги в любое удобное время — разумеется, за вычетом комиссионных.
Расставание прошло вежливо, но прохладно. Стоя на улице за пределами банковского здания в ожидании такси, Шпеер не заметил парня с телескопической насадкой на объективе фотоаппарата, сделавшего несколько снимков его персоны. Человек из службы ДЕА получил приказ фотографировать всех входивших в офис Салазара и выходивших из него. В конце дня он отсылал снимки посредством федеральной курьерской службы в Майами.
Шпеер вернулся в отель и позвонил в адвокатскую фирму в нижней части города. Он уже имел с этой фирмой дела, связанные с Коста-Рикой, и теперь хотел дать ее сотрудникам необходимые инструкции, с тем чтобы избавились от всех ценных бумаг и приобретений Моралеса в Америке. Его клиенты, объяснил он, не являющиеся американцами и жителями Соединенных Штатов, решили выйти из долларовой зоны, поэтому весь портфель необходимо обратить в наличные, каковые затем следует перевести в «Дрезденер банк» в Германии. Стороны договорились об оплате и сразу же приступили к подготовке всех необходимых документов. Шпеер сказал юристам, что пробудет в Штатах только один день. Он понимает, что некоторые инвестиции, особенно вложенные в недвижимость, потребуют для реализации известного времени, но избавиться от акций и облигаций не так уж сложно, поэтому ему хотелось бы увидеть наличные еще до вылета в Германию.
Потом он позвонил в мюнхенский офис «Дрезденер банк» и сообщил тамошним служащим о своих предполагаемых действиях. В частности сказал, что группа инвесторов хочет выйти из долларовой зоны — это немцы могли понять, как никто, — по причине чего он посетит банк и обсудит с его менеджерами инвестиционные перспективы в Европе. На это ему сказали, что руководство банка с удовольствием примет доктора Шпеера в любое время.
Сотрудники правоохранительных органов провели около часа в номере Суини, задавая ему различные каверзные вопросы, но он всячески отрицал свою причастность к каким-либо противозаконным действиям. Более того, он сам перешел в наступление, поставив под сомнение правомочность присутствия в его номере агента ДЕА. Он адвокат, напомнил Суини полицейским, а стало быть, все его коммуникации с клиентами священны и находятся под охраной закона. А если министерство юстиции получило некую порочащую его информацию незаконным путем, адвокатская контора Суини будет разбираться с представителями этого министерства в федеральном суде.
Впрочем, он признал, что фирма «Салазар и К°» является его клиентом, но категорически отказался обсуждать ее дела. Сказал только, что это уважаемая банкирская контора, имеющая государственную лицензию. Когда же Арчер спросил его о цели визита в Англию, Суини ответил, что Том Клейтон также является его клиентом и он приехал, чтобы дать ему совет по важному делу. При этом Суини отказался говорить как о сути своих советов, так и самого дела, сославшись на конфиденциальность отношений «адвокат-клиент».
На что Арчер заявил, что не кто иной, как сам Том Клейтон, обратился в полицию за помощью, мотивируя это угрозами со стороны Суини. Адвокат, однако, лишь выразил сожаление по поводу непроходимой глупости своего клиента. Обсуждавшееся ими дело исключительно финансового свойства и никоим образом не может быть связано с насилием и угрозами, каковые ему пытаются незаконно вменить в вину.
Харпер заметил, что женевские деньги, которыми оперирует фирма Суини, заработаны на продаже наркотиков. Адвокат в ответ заявил, что в дела клиентов нос не сует, а лишь осуществляет переводы средств с их счетов и по их указанию.
Когда к разговору пригласили присоединиться Клейтона, он повторил историю, которую уже рассказывал старшему инспектору Арчеру. Потом вынул из портфеля находившийся при нем проект мирового соглашения и сказал, что все его пункты были обговорены и они с Суини уже готовились подписать документ, как вдруг в номере раздался звонок. Поговорив по телефону, адвокат неожиданно изменил свое решение и отказался подписывать соглашение.
— Кто вам звонил? — осведомился Харпер.
— Клиент! И это все, что я могу вам сказать. Я также категорически возражаю против того, что якобы собирался подписать данную бумагу. — Он ткнул пальцем в соглашение, составленное Стюартом Хадсоном.
— Как долго вы намереваетесь оставаться в Лондоне, мистер Суини? — спросил Арчер, твердо зная, что адвокат солгал по крайней мере по одному пункту, каковое убеждение почерпнул из подслушанного разговора Клейтона с Суини.
— Поскольку совершенно очевидно, что мой совет должного впечатления на клиента не произвел, — сказал адвокат, со значением посмотрев на Тома, прежде чем перевести взгляд на полицейских, — я собираюсь вылететь в Нью-Йорк сегодня же вечером.
— Боюсь, мистер Суини, это невозможно.
— Хотите сказать, что я нахожусь под арестом?
— Вы можете остаться добровольно, дабы оказать нам помощь в расследовании. Но если откажетесь, я, пожалуй, действительно арестую вас. Здесь и сейчас.
— И по какому обвинению, позвольте узнать?
— За создание препятствий в осуществлении правосудия. А также за угрозы в адрес мистера Клейтона.
— Я не делал ничего подобного.
— Обвинение выдвинуто, мистер Суини, и нам необходимо его расследовать. Ну так как: вы останетесь по своей воле или мне придется препроводить вас в Скотленд-Ярд?
