Евгений Костюченко - Сафари для русских мачо
— Навсегда? Здесь, в этой камере?
— Как тебя зовут?
Василь подошел к Марату и шепнул ему на ухо: «Поддержи разговор, ходи вдоль стенки, отвлекай этого пидора. Мы пробьемся».
— Ладно, поддержим разговор, — сказал Марат.
— Как тебя зовут?
— Марат.
— Фамилия?
— Кирсанов.
— Рыбы плавают?
— Да.
— Рыбы летают?
— Да.
— Рыбы летают?
Марат развел руками:
— Есть же летающие рыбы!
— Рыбы летают?
— Нет.
— Когда прибыл в страну?
— В субботу.
Он отвечал на вопросы, иногда не удерживаясь от возмущенных реплик, и ходил туда-сюда вдоль стены. А Василь сначала сидел на полу под видеокамерой, а потом извлек из кармана нож и принялся вырезать в стене какие-то полоски. Марат следил за ним краем глаза, чтобы не привлечь внимание наблюдателей, и старался разозлить Романа своими ответами.
— Ты связан с органами разведки и контрразведки?
— Нет.
— У тебя есть знакомые, связанные с разведкой и контрразведкой?
— Нет.
— У тебя есть знакомые, связанные с разведкой и контрразведкой?
— Нет.
— У тебя есть знакомые, связанные с разведкой и контрразведкой?
— Да.
— Это Гранцов?
— Да, — неожиданно сказал Кирсанов, хотя собирался сказать «нет».
— Ты изучал Единственный Принцип?
— Да.
— Ты веришь в учение Единственного Принципа?
— Да.
— Гранцов находится в Сан-Деменцио?
— Да.
— Он собирается нанести вред структуре Глобо Торизмо?
— Да.
«Что я говорю? — удивился Кирсанов. — Какой такой вред?»
— Ты знаешь, где скрывается Гранцов?
— Да.
— Ты можешь это рассказать?
— Нет.
— Ты можешь провести нас туда?
— Нет.
— Ты можешь провести нас туда?
— Нет, нет, нет!
— Ты можешь провести нас туда?
— Да.
Голос надолго замолчал, и стало слышно, что из динамиков доносится какое-то шуршание и ритмичное пощелкивание. В это время Василь полез по стене, цепляясь за нарезанные петли, и накрыл видеокамеру шляпой.
Он переполз в сторону, дотянулся до динамиков ножом и перерезал провода. Шуршание оборвалось, и он спрыгнул на пол.
— От же гады, — сказал он, складывая нож. — А ты еще в зомбирование не веришь. Это знаешь, что такое? Подсознательное кодирование.
— Ну да, — сказал Марат, встряхивая тяжелой головой.
— Ты говоришь, они записывают твой голос, что-то такое с ним делают, и посылают тебе команды, и ты их выполняешь. Установку тебе делают, понял?
— Что дальше? — спросил Марат.
— Дальше ничего хорошего, — сказал Василь. — Сейчас придут мордовороты, отлупят нас за испорченный динамик. Потом отвезут на фазенду. Потом я буду грузить тачку. Там кодовый замок зажигания, персональная секретка. Знаю только я, так что меня довезут вместе с тачкой. По крайней мере до ближайшей мастерской. А это уже в Одессе. Так что я, можно сказать, одной ногой уже дома.
— А я? — поинтересовался Марат.
— А ты покажи им, где Андреич прячется. Это первый вариант.
— Я не знаю. Честно, не знаю.
— Значит, тебе конец.
— А какой второй вариант?
В стене вдруг бесшумно откинулась дверь, и в комнату вошел Роман Старицын. За ним стояли двое щуплых солдат.
«Не уважаешь ты меня, Рома», подумал Кирсанов, оглядывая противников.
— А второй вариант такой, — сказал Старицын. — Ты вместе с нами ищешь Гранцова. Мы его задерживаем, допрашиваем и отправляем на родину. А ты начинаешь работать в нашей структуре. На очень приличных условиях.
— Хотелось бы знать, что ты называешь приличными условиями.
— Сорок тысяч в год. Полное содержание. Первое время — работа на базе. Переводы с русского, мониторинг российских СМИ, тестирование персонала. Затем — командировки по выбранному региону. Думаю, что ты выберешь что-нибудь подальше от Москвы. Но это в будущем.
— Соглашайся, Марик, — посоветовал Василь. — Сорок тысяч на дороге не валяются.
Марат оценил ситуацию. Старицын стоял на пороге открытой двери. За ним маячили двое легионеров, и оружия у них не было. Дальше, в конце короткого коридора, ярко светилось распахнутое окно с легкими розовыми шторами, которые взлетели и опадали под порывами ветерка. За шторами Марат разглядел площадь с фонтаном, и знакомый «Лендровер».
Он добежит до окна в три прыжка. Спрыгнет со второго этажа и через пять секунд окажется у машины. Там, под сиденьем, лежит «узи» с полным магазином.
Это шанс.
— Даже не пытайся, — усмехнулся Роман Старицын, шагнул в сторону и неожиданно прижал ладони к ушам.
Один из солдат поднял руку, что-то мелькнуло, громко хлопнуло — и Марат рухнул на пол. Ему показалось, что по коленям ударила невидимая оглобля. «Хорошо, что не выше», — подумал он.
— Ну? — спросил Роман. — Как тебе наша новая техника?
— Круто, — Кирсанов едва сумел подняться на четвереньки. — Что это было? Взрывпакет?
— Это была прелюдия, — сказал Роман. — Тебя интересует продолжение?
— Чисто теоретически, — ответил Марат, чувствуя, что ноги к нему вернулись, но распрямляться не хотят.
Второй солдат дернулся, и Кирсанов поднял руку, прикрываясь. Теперь он успел разглядеть, что солдат ловко швырнул какой-то серый шарик, размером с яйцо, матовый, словно плетеный из шпагата. Снова раздался оглушительный разрыв. Однако, хотя звук болезненно бил по ушам, Марат не ощутил никакого сотрясения воздуха. Даже от елочной хлопушки взрывная волна была бы сильнее. Но удар пришелся по Василю, и тот сполз по стене, схватившись за грудь.
— Его-то за что? — спросил Кирсанов.
— За шляпу, — ответил Роман. — Так ты согласен работать с нами, брат Кир?
— Конечно, согласен. А чем это они кидались?
— Тебе еще рано это знать, — улыбнулся Роман. — Тебе придется еще посидеть в карантине. Послезавтра самолет уйдет без двух туристов. Москва поднимет шум. Через неделю все затихнет. К тому времени мы уже закончим с тобой все необходимые процедуры. Всякие прививки, проверки, анкеты… Поживешь пока на фазенде. Ксюша с тобой останется, если хочешь. Чтоб ты не скучал. Ей все равно деваться некуда.
Оксана медленно поднялась с пола и оправила на себе разорванное платье.
— Снова ты меня продаешь, — сказала она. — Опять, как тогда, в Киеве, да?
— Не знал, что вы так давно знакомы, — сказал Кирсанов.
— Так он же меня сюда и продал.
— Ну, так уж и продал, — Роман махнул рукой брезгливо, перестав улыбаться. — Сама захотела мулата попробовать. Вот и получила свое.
— Ребята, мы вам не мешаем? — спросил Василь.
— А ты, Василек, тоже меня удивил, — сказал Роман. — Вот ведь как человек проявляется в мягкой комнате. Ты-то чего на стенку полез? Вроде с тобой у нас все шло по-хорошему?
— Да сам не знаю. Наверно, просто не люблю, когда при мне людей опускают, — Василь пожал плечами и поморщился, схватившись за грудь. — Чем это ты нас?
— Секрет фирмы. Взрывчатое волокно, — гордо сказал Роман. — Оружие будущего.
В коридоре загремели шаги, и в комнату ворвался красномордый детина в соломенной шляпе.
— Рон! Засекли! — выпалил он. — Объект уехал с твоей придурочной с виллы Октавия!
— Куда?
— Не важно! У нее всего-то пять или шесть маршрутов! Я по всем уже послал на перехват! Через час мы их возьмем!
Старицын посмотрел на часы:
— Ловлю на слове, Серый. Виллу оцепили?
— А зачем, ее же там нету… Сейчас оцепим! — красномордый вытянулся перед Старицыным.
— Оцепить виллу. Поставить патрули на дорогах у виллы, — распоряжался Старицын, надевая свою испанку. — А гостей наших я отвезу на фазенду. Потом с ними тоже разберемся.
Он повернулся к Марату и развел руками:
— Извините, ребята. Срочное дело!
Глава 24. Макс, человек-луноход
Лежа на траве с руками за головой, Гранцов больше всего опасался, что его укусит какая-нибудь ползучая тварь. По щеке его бегала букашка, и Вадим безуспешно пытался ее сдуть, выпячивая нижнюю губу. Ему еще повезло — он успел одеться, а вот Татьяна лежала рядом с ним голая, и по ее руке уже взбиралась лохматая гусеница, отчего рука вздрагивала все сильнее и сильнее.
— Может быть, достаточно? — вполголоса спросил он. — Пусть хотя бы дама приведет себя в порядок. А я могу и полежать, если уж так надо.
— Молчать! — резко ответил человек, стоявший за кустами. — Татьяна, одевайтесь!
— Между прочим, — продолжал Гранцов, выплюнув бесстрашного муравья, — если бы в меня стреляли с берега или с моста, я бы тоже прикинулся утопленником. Упал бы с лодки со страдальческим криком и двинулся под водой против течения. Главное, кричать погромче, чтобы хорошо провентилировать легкие. Потом глубокий вдох, хороший груз в одну руку, и нырок по вертикали. Но у меня одна беда, я курящий. Мне больше минуты не продержаться, а за минуту далеко не уплывешь. А вы не курите?
