Джонатан Мэйберри - Вирус
Рослый человек, стоявший у борта, знал, что Голь каким-то образом связан с Красным Крестом и фондами поддержки, хотя степень и размах этих проектов были ему неизвестны. Он ими особо не интересовался. В настоящий момент для эль-Муджахида имело значение лишь то, что теперь его зовут Сонни Бертуччи, он американец во втором поколении, итальянского происхождения, проживающий на одной из мрачных улиц Бруклина, поблизости от Кони-Айленда. У него в бумажнике лежал моментальный снимок Сонни с женой, Джиной, и двумя их сыновьями, Винсентом и Дэнни. Отпечатки его пальцев докажут, что он был вольнонаемным в береговой охране и три года служил в «Глобал секьюрити», частной компании, имеющей лицензию на проведение операций в Ираке и Афганистане. Даже самый пристальный компьютерный поиск выдаст лишь информацию, подтверждающую его личность, потому что все документы, от водительских прав штата Нью-Йорк и удостоверения добровольного донора, лежавших в его бумажнике, до кредиток, запертых в сейфе корабля, выписали реально существующие организации. У Голя все было схвачено.
Воин опустил мускулистую руку на прохладный металл ограждения и посмотрел вдаль, на тонкую линию горизонта, будто прочерченную углем. Небо яростно полыхало. Громадное летнее солнце садилось на западе, и его догорающие лучи бросали на воду алый отсвет — казалось, каждая волна охвачена пламенем. Эль-Муджахид медленно повернул голову. Под его неистовым взглядом статуя Свободы словно плавилась в адском огне.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
УБИЙЦЫ
Дикие, темные времена надвигаются на нас, и пророку, пожелавшему написать новый апокалипсис, придется изобрести совершенно новых тварей, и тварей настолько ужасных, что древние символы святого Иоанна покажутся в сравнении с ними воркующими голубками и купидонами.
Генрих Гейне. Лютеция. Аугсбург газетт, 1842 годГлава 69
Крисфилд, Мэриленд.
Среда, 1 июля, 5.01
Черч не стал спрашивать, в порядке ли я. Он привалился к крылу «Хамви» и слушал, а я описывал ему все, что произошло на заводе. Вокруг нас суетились оперативники ОВН и их коллеги из местных и федеральных агентств от «а» до «я». Здесь поставили стадионные прожекторы, и было светло как днем, хотя до восхода оставался еще час. Воздушное пространство над нами официально объявили запретной зоной, сделав исключение лишь для военных вертолетов, а территорию — местом «возможной атаки экстремистов». Все деловые и частные здания опустели, население целого района пришлось эвакуировать. Прессу не приглашали. Согласно замысловатой книге сценариев службы внутренней безопасности, мы находились в зоне боевых действий, что оправдывало каждый наш выстрел.
Когда я договорил, Черч задумчиво уставился на меня, поджав губы, и спросил:
— Все ли были тщательно осмотрены врачами?
— Да. Много царапин и порезов, но укусов нет. Мои ребята пострадали от взрывов. Кроме того, все, в той или иной степени, — в шоковом состоянии.
— И вы тоже? — Его взгляд пронизывал насквозь.
— Абсолютно. Физически и морально. А как иначе? Я пережил потрясение. Все мышцы дрожат, будто их взбивали в блендере. Правда, кто-то сердобольный накачал меня витаминным коктейлем, и еще я получил горячий кофе, еду и белковый напиток, такой же вкусный, как лошадиная моча. В общем, ощущаю себя черепахой, но жить буду.
Он коротко кивнул. Мистер Радушие.
— Что вы думаете по поводу произошедших событий? — поинтересовался он.
Дюжина ответов, один остроумнее другого, вертелись на языке, однако я мысленно одернул себя и произнес:
— Это была западня, и мы в нее угодили.
— Вы выбрались из нее.
— Пришлось держать задницы руками, чтобы не оторвало. Мне повезло.
— Не считая встречи с Джавадом, вы участвовали в третьем вооруженном столкновении с бродягами. Потери со стороны вашей команды нулевые. В подобного рода сражениях «везения» вполне достаточно.
— Некоторым его не хватило. Отряд «Альфа» перебит. Это тяжело воспринимать.
— Еще как тяжело, — согласился он.
— Завод буквально напичкали ловушками, и, как только мы ворвались в лабораторию, один фанатик привел в действие детонатор в компьютерной комнате с помощью дистанционного управления. Загоны для бродяг открылись одновременно, значит, включилась сигнализация, сработала программа. Что-то мы там, видно, зацепили и даже не заметили. Не было ни единой случайности. Эти гады знали, что мы придем.
— То есть вас ждали именно сегодня? Или в любое другое время?
Черч задал вопрос на засыпку, над которым я и сам бился уже несколько часов. От ответа полностью зависела оценка врага и его потенциальных возможностей.
— Не знаю. Они подготовились к встрече, но не слишком хорошо. Взорвались только две бомбы. Не скажу, чтобы бродяги накинулись на нас внезапно, да и место, где нас атаковали, не назовешь подходящим. Предполагалось устроить нам настоящую мясорубку, однако мы уцелели. А зомби полегли все как один. Ничего не стыкуется.
— Верно, — произнес он, и я подумал, что перечисленные факты беспокоят его не меньше меня.
— Вы же знаете, я понятия не имею, с правильной ли позиции мы рассматриваем происходящее.
— Я совершенно уверен, что нет.
— Мы хотели застукать… кучку людей, сидящих за столом и обсуждающих план уничтожения западной цивилизации? Так? А наткнулись на нечто напоминающее экспериментальную лабораторию. Эти ребята изучали бродяг. Более пристально и тщательно, чем в Делавэре.
— Как там ваша команда? — вдруг спросил Черч. — Никто не вызвал у вас подозрений?
Я не ответил, и он сказал:
— Жду откровенного и полного отчета, капитан. Сейчас не время что-либо замалчивать.
— А я ничего не скрываю, Черч. Я знаю этих парней меньше суток, но все это время мы действовали практически бок о бок. Вчера они вели себя превосходно. А сегодня утром возникли кое-какие недоразумения. Скип Тайлер и Олли Браун исчезли при сомнительных обстоятельствах, потом оба чудесным образом нашлись, но у меня не нашлось времени как следует их расспросить. Тут есть… скользкие моменты. Скип заявляет, что на него набросились сзади и вырубили тейзером, что не вполне согласуется с фактами, потому что из душевой имеются только два выхода: дверь, в которую вошел мой отряд, и коридор, за которым следил Тайлер. Он утверждает, что отключился, а затем пришел в себя в кладовке, сумел перерезать путы и вернуть свое оружие, после чего был осажден бродягами. История Олли звучит примерно так же. Говорит, кто-то, наверное, открыл дверь и оглушил его шокером. У обоих на шее ожоги. А тейзеры были почти у всех охранников на заводе. — Я не стал упоминать того факта, что Олли едва не отстрелил мне башку в ходе боя. Этот случай мы с ним обсудим позже, один на один.
— И неизвестно, чем они занимались во время своего отсутствия?
— Получается, что нет.
— Вы утверждаете, что в определенный момент оставались в одиночестве, значит, двое других бойцов отряда тоже не постоянно находились на виду. Например, сержант Рэббит понес пленника к выходу, и именно он доложил, что Тайлер пропал. А если это он обездвижил Тайлера и сломал шею пленному? У нас нет неопровержимых доказательств, что тот погиб в результате взрыва, когда отряд «Альфа» пробивался на завод.
— Вы выбрали мишенью отряд «Эхо»? Считаете, что именно здесь окопался крот?
— Понятия не имею, где он окопался, поэтому спрашиваю, — ответил он несколько раздраженно. — Я не большой любитель строить догадки, капитан. Пока нет точных сведений, все находятся под микроскопом.
Мы минуту сверкали друг на друга глазами, но затем я согласно кивнул.
— Да, верно, черт возьми.
Черч воззрился на проезжающий грузовик, а когда повернулся ко мне, я снова увидел безукоризненно спокойное лицо.
— Может, стоит расширить поиски, — предложил я. — Вместо того чтобы насаждать инквизицию в ОВН, выясните, кто рекомендовал вам каждого из специалистов. Сотрудники отдела были отобраны в индивидуальном порядке, верно? Так вот, насколько вы уверены в людях, утвердивших их кандидатуры?
Черч нахмурился, мне казалось, я слышу, как у него в мозгу щелкают реле.
— Благодарю вас за предложение, капитан. Я не удивлюсь, если крот был внедрен просто для того, чтобы дискредитировать ОВН. Возможно, он даже не имеет отношения к террористам. В конце концов, все без исключения спецслужбы постоянно гонятся за дотациями. Вдруг у кого-нибудь возникло неприятное ощущение, будто мы отбираем у них хлеб.
— Неужели отбираем?
— Еще как, однако идет война, и ОВН несколько ближе к «линии фронта», чем остальные. Понимаете, всегда имеет место некий промышленный шпионаж, и тычки в спину — обычное дело во всех спецслужбах. Так было всегда, это факт повседневной жизни. То, что бродяг выпустили из двенадцатого номера, может оказаться как террористическим актом, так и попыткой опорочить ОВН и мое имя.
