Татьяна Устинова - Мой личный враг
А остановиться бы следовало.
Они не стоили его усилий, он хорошо это понимал. Испуганные, некомпетентные, ошарашенные масштабом свалившегося на них бедствия, они не годились в серьезные противники. И кроме того, он совсем упустил из виду реакцию своей непредсказуемой жены, ради которой все и затевалось. Пока он метал громы и молнии, Александра не отрываясь смотрела в пол.
Никогда — никогда! — он не мог понять, какие мысли роятся у нее в голове. Ни пять лет назад, ни сейчас. Она не смотрела на него, и он не знал, как она относится к тому, что он помогает ей избавиться от призраков.
Упиваясь идеей мести, он совершенно не учел в своей схеме ее, Александру, — пропустил самое главное.
Вполне возможно, она вовсе не нуждалась в его вмешательстве, не хотела показательных судов и не жаждала крови. Она же совсем другая, его жена. Инопланетянка. С чего он взял, что инопланетный разум подчиняется земным законам?..
На Филиппа навалилась усталость.
Снова он ступил на чужую территорию. Да не ступил, въехал на бульдозере, решив по привычке, что стоит только ему захотеть, и его власть, влияние, деньги и еще бог знает что повернут время вспять, изменят прошлое, откроют дверь в волшебное беспроблемное завтра…
— Старый болван, — пробормотал Филипп по-французски себе под нос и, будто очнувшись, посмотрел вокруг, уже трезвым, холодным взглядом.
Алекс изучала переплет забытого Майклом блокнота. Вика остекленевшим взором смотрела в пространство. Андрей, закрыв лицо рукой, как-то странно горбился на антикварном стуле.
— Так вот, господа, — сделав над собой усилие, чтобы тотчас же не выставить их за дверь, сказал Филипп, — мои сотрудники заняты сейчас тем, что изучают инвестиционную привлекательность вашего проекта. Если они дадут «добро», я буду участвовать в проекте.
Андрей отвел руку от лица и воззрился на Филиппа. Филипп в свою очередь бросил на него беглый взгляд и продолжал:
— Я знаю, сколько денег вложено в этот проект. И знаю, сколько вы уже успели украсть. Я не дам вам выйти сухим из воды и перекрою все каналы, по которым к вам в карман текут денежки. Поверьте, это очень просто, намного проще, чем вам кажется. Я уже кое-что предпринял. Вы не всесильны, уверяю вас. Я не дам вам работать ни в одном смежном бизнесе: ни в рекламе, ни в прессе, ни на радио. Как это говорят по-русски, Алекс? Шаг влево, шаг вправо считается побегом и карается расстрелом? Вы будете делать то, что я вам скажу, иного я не потерплю. Возглавлять канал, который я собираюсь купить, будет моя жена. И если она сочтет возможным дать вам работу, она вам ее даст. Если нет, то, вернув мне все вложенные в канал деньги, которые осели у вас на счетах, можете считать себя свободными. Можете открыть чайную или торговать фруктами, на ваше усмотрение. О решении госпожи Бовэ вас проинформируют позже.
Он поднялся из-за стола и взял Александру за руку. На Вику и Андрея она так и не взглянула, и это очень задевало Филиппа.
— Не могу сказать, что встреча с вами доставила мне удовольствие, закончил Филипп. — До свидания, господа.
И он вышел из кабинета, широко шагая и, как на поводке, ведя за собой Александру.
Дубовая дверь распахнулась, появился вежливый и невозмутимый дворецкий, готовый проводить посетителей графа де Бриссара на улицу.
— Сань, да он не мужик, а пупсик просто! — завопила Ладка и вскочила с дивана, колыхнув бюстом, который после рождения близнецов стал еще пышнее. — Он стер в порошок Победоносцева! Господи, твоя воля, есть справедливость на свете!
— Лад, не ори, Сашку разбудишь, — сказала вошедшая с подносом Маша. Из-за маленькой Саши Вешнепольской они теперь все время путались в именах.
Маша составила на столик кофейные чашки, сахарницу и вывалила мороженое в яркой упаковке.
— Кому какое, разбирайте, — предложила она.
Александра прилетела накануне, в ночь. Ее встречал Иван, и ночевала она у них на даче. Лада приехала из своей Костромы в одиннадцать утра, всех перебудила, радостными воплями взбудоражила весь дом и до сих пор не могла поверить, что Александра привезла такие потрясающие новости.
— А дети у тебя с кем? — спросила Александра, чтобы чем-нибудь отвлечь Ладу от упоительных мыслей о страшной мести, настигшей врагов.
— С Михайловым, конечно, — махнула рукой Лада. — Михайлов им и мать, и отец, а я так… ехидна.
— Все ты врешь, — засмеялась Маша. Каждое лето она подолгу жила в Ладкином доме на Волге и диву давалась, какая из ветреной подруги получилась идеальная жена и мать. Недаром Васятка вкалывает на семью как бешеный, а в свободное время только и делает, что развлекает сыновей и ублажает их мамашу.
— Ну, вы приедете летом или нет? — допытывалась Лада у Александры, послушно переключившись на другую тему. — Ты три года обещаешь, что приедешь и детей привезешь. Конечно, куда нам до богатых и знатных, и в домике у нас всего двенадцать комнат, и горничную мы вам справить не можем…
Александра захохотала и облилась кофе.
— Вот дура, — сквозь смех сказала она Ладе, — Приеду, конечно. В прошлом году Клавка еще маленькая была, куда ее, к черту, тащить! Клавкой она звала дочь.
— Ты сегодня уедешь или останешься ночевать? — спросила Маша, вытирая лужицу кофе, содеянную Александрой.
— Нет, поеду, — сказала Лада, сразу став озабоченной. — Рада бы остаться, но у Васятки завтра встреча какая-то важная. Я ему нужна для поддержания морального духа.
— В кроватке? — спросила Маша.
— А хоть бы и в кроватке, — беспечно ответила Лада. — Люблю Михайлова в кроватке! И на полу тоже…
И они опять засмеялись.
— Значит, ты ехала четыре часа, чтобы вечером пилить обратно? недоверчиво спросила европеизированная Александра. — Из-за меня?
— Из-за тебя, душечка, — радостно согласи-,лась Лада. — Из-за тебя, милая. А за такие новости, что ты привезла, я бы двадцать часов за рулем отсидела…
— Дорога плохая, снег идет… Осталась бы, — настаивала Маша. — Ванька обещал пораньше приехать, мы бы выпили. Сашку уложили бы и посидели. Тем более ты ее и не видела совсем…
— Хрен с ней, с дорогой, — возразила Лада, обгрызая мороженое с пластмассовой палочки. — У меня машина — зверь.
Теперь она водила широкий, как океанский лайнер, «Лендровер» и очень им гордилась.
«Лендровер», как и дом на Волге, был как бы символом новой жизни спокойной, семейной, «детной». Для такой жизни нужна была большая, устойчивая и проходимая машина. У Михайлова тоже был джип, на который он обменял свой представительский «Фольксваген» — и по тем же соображениям.
— Ты мне лучше скажи, Потапова, что ты теперь с собственным телевизионным каналом будешь делать? — Лада деловито облизала последние капли мороженого и в поисках сигарет похлопала себя по карманам стильного джинсового комбинезона. Маша поставила ей тяжелую хрустальную пепельницу и включила кондиционер. С появлением маленькой Сашки они с Иваном старались меньше курить в доме, и если уж курили, то под вытяжкой.
— Куда ты его засунешь? Эх, нам бы его пяток лет назад!.. — вздохнула Лада, мечтательно затягиваясь. — Мы бы с Саней делали классное телевидение, а Маня считала деньги. Она это умеет.
— Ага, — с иронией сказала Маша, — и не было бы ни мужей, ни детей, ни собак, ни дома, ни яхты — одна сплошная работа.
Они помолчали.
— Когда Филипп провожал меня, у него было такое лицо, будто я уезжаю навсегда, — задумчиво проговорила Александра. — Он сделал все это Для меня и из-за меня, а я даже не поблагодарила его.
— Больная! — фыркнула Лада.
— Нет, — раздумчиво произнесла Александра. — Нет. Просто дня два-три назад я вдруг поняла, что мне нет никакого дела ни до Вики, ни до моего бывшего благоверного. А Филипп думал, что есть. Черт возьми, он был совершенно уверен, что та история до сих пор не дает мне покоя. Хотя я и сама так считала. До самого последнего времени…
— А канал? — осторожно спросила Маша. — Ты же всегда мечтала о телевидении. У тебя не сложилось несколько лет назад, и Филипп дал тебе второй шанс. Да еще какой! Я совершенно уверена, твой муж считает, что ты не смогла себя реализовать. Он, дети, чужая страна, его деньги не дали тебе возможности делать то, что ты хочешь.
— А что она хочет? — спросила Лада. — Кто-нибудь знает?
Александра повернулась спиной к окну, в которое все это время смотрела. За окном шел снег, засыпая дорожки, вымощенные, как в сказке, желтым кирпичом, и Ладин «Лендровер».
— Я знаю, чего я хочу, что мне больше всего нужно, — сказала Александра.
— Что же? — спросила Маша.
— Мне нужен мой муж, наши дети и еще жизнь, которой я буду жить с ними до самой смерти, хотя это и звучит несколько высокопарно, и Вешнепольский, улыбнулась Александра, — назвал бы это пафосом, с которым нужно бороться. Я не хочу никакой мести, не нужна она мне…
