Константин Скуратов - Прятки по-взрослому. Выживает умнейший
Внимание привлек стоящий в глубине зала ожидания банкомат со знакомой эмблемой. В этом банке Андрей и его коллеги уже третий год получали с помощью карточек заработную плату. Мелькнула шальная мысль – а ну-ка, проверим! В самом деле, вряд ли железный коробок станет орать и звать на помощь, максимум – заблокирует списанную карточку.
Смеха ради Глебов вытащил карточку и сунул в щель банкомата, набрал код. Аппарат пожужжал немного и предложил варианты дальнейших действий.
Глебов замер в потрясении. В спешке никто не удосужился сообщить на работу не то что о его смерти – даже об аресте! Для своей родной бухгалтерии он так и оставался членом рабочего коллектива.
Исключительно ради подтверждения правоты своих мыслей он ткнул пальцем в один из вариантов. Банкомат снова деловито зажужжал и через мгновение отсчитал раскисшему клиенту пачку сотен и пятидесяток – всего ровно три тысячи.
Выходило, что на работе никто его из списков живых не вычеркнул, можно хоть сейчас вернуться, тем более, что скоро заканчивается срок его таких замечательных отгулов.
Нет, конечно, возвращаться нельзя. Убедившись, что он покинул Чкалов, люди Боцмана будут искать его во всех мыслимых местах, в первую очередь в Москве и на работе. А жаль.
Сквозь стеклянные двери Андрей увидел стоящий на первом пути состав. Поднял глаза к расписанию – через пятнадцать минут отправление на Челябинск. Собственно, а чем в его положении Челябинск хуже Москвы? Совершенно ничем!
Он быстрым шагом подошел к кассе, оттеснил от окошка суровую тетеньку – явно бывшую учительницу математики и протянул паспорт:
– До Челябинска, пока поезд не ушел. Один плацкартный, хоть у туалета, хоть где.
Кассирша пролистнула странички паспорта, на Андрея даже глаза не подняла. Выписала билет, отсчитала сдачу и снова занялась суровой тетенькой.
Андрей вышел на перрон, пошел было к своему вагону, как вдруг заметил мающихся в стороне от входа парней. Тревожная сирена взвыла в голове. Не меняя шага, он подошел к ближайшему вагону и спросил у проводницы:
– А вот если я билет купить не успел, а мне очень ехать нужно, могу я купить его прямо в поезде?
– Такие вопросы бригадир решает, – уклончиво ответила проводница, так улыбнувшись при этом, что Глебов понял – может!
– А вот к вам в вагон можно?
– У нас вагон даже не купейный, – вздохнула женщина, – у нас вагон спальный – СВ. слышали про такие?
– Господи, – обрадовался Андрей, – спальный вагон! А мне как раз так спать захотелось!
– Проезд очень дорогой, – честно предупредила проводница, – на самолете дешевле.
– Деньги – не вопрос! Сейчас платить, или после посадки? Попутчики имеются?
– Насчет попутчиков не переживайте – выспитесь так, что даже устанете. На весь вагон будете вы один, – грустно сказала она и отодвинулась в сторону, пропуская Глебова в тепло вагона, – любое купе занимайте.
Андрей прошел по узкому коридору, выбрал второе купе – чтобы проводнице с чаем далеко не бегать – бросил сумку и заторопился обратно к выходу. Стоя у приоткрытой двери тамбура, он напряженно вслушивался в невнятную беседу проводницы с еще одним желающим сесть именно в этот вагон.
Уж чего там у них не срослось, он так и не понял, расслышал лишь конец фразы неудачника:
– …соберется выходить – звякните. Номер на бумажке.
Глебов еще немного погрел под курткой ребристую рукоять пистолета, но тут проводница начала закрывать входную дверь, состав качнулся и поплыл прочь от вокзала – из Чкалова в Челябинск.
Андрей быстро вернулся в купе, сел на мягкий диван, присвистнул от удовольствия – впервые в жизни оказался в купе спального вагона! Тут и проводница заглянула.
Актриса из женщины была никудышная – глаза так и бегали, на щеках алел предательский румянец. А нам-то что? Трудно сделать вид, что ни сном, ни духом? Легко!
Для оформления проезда личное присутствие бригадира не понадобилось. Глебов расстался с озвученной суммой без малейших признаков недовольства, попросил принести чай.
Ресторан по причине позднего времени уже не работал, но услужливая проводница принесла к чаю печенье и шоколад, так что ужин все-таки состоялся.
В процессе обживания купе Андрей обнаружил существенный недостаток подплечной кобуры. Из-за нее некоторое время пришлось сидеть в куртке, потому что без куртки кобура выпирала из-под мышки. Глебов подумал немного и снял ее совсем, сунул в сумку, а пистолет упрятал под свитер за брючной ремень.
Он достал из сумки револьвер, долго разглядывал, прощаясь. Были бы еще патроны!
Глебов вышел из купе, прошел в туалет и тщательно вымыл револьвер, обтер бумажными полотенцами – чай, не в плацкарте едем! Стараясь не касаться металла, он открыл окно и, высунув руку, кинул револьвер в ночную темень, чуть погодя туда же отправил и мокрые полотенца.
Около купе его ждала проводница.
– Я вам постель застелила, – отводя взгляд в сторону, доложила она.
– Спасибо.
Андрей осмотрелся – сумку, вроде бы, не трогала, Ну и хорошо. Теперь нужно поразмышлять.
Удаляясь со скоростью поезда от Чкалова, он вряд ли насовсем простился с Боцманом. Так, небольшая передышка. Раз его засекли на посадке, будут преследовать и дальше. Поезд – не спасение, а всего лишь небольшая передышка. Сколько у него времени – до Челябинска? Или до ближайшей станции? Во всяком случае, то, что территория области подконтрольна Боцману – сомневаться глупо.
Значит, уже сейчас его приметы, номер вагона передаются по всем возможным средствам связи. Вывод – после первой же остановки поезд перестанет быть безопасным убежищем. Думай, Андрей Иванович, думай…
А, кстати, какая у нас первая остановка? Он вышел в коридор и рядом с купе проводницы нашел на стене расписание. Так… Черный Яр, стоянка две минуты, прибытие… осталось меньше двадцати минут.
И снова мгновенно пришло решение, будто кто-то подсказал. Глебов вернулся в купе, оделся, приготовил сумку, забрал остатки печенья и шоколад, сел у окна, привычно уже поглаживая пистолетную рукоятку. Время тянулось медленнее поезда, но вскоре за окном замелькали горящие фонари, состав сбавил ход, проехал железнодорожный переезд, на котором стоял в ожидании грузовик и, наконец, замер у неказистого вокзала.
Андрей подхватил сумку и бросился на выход.
– Документы дома забыл! – крикнул он ошалевшей проводнице, – придется вернуться в Чкалов. Жаль, мне у вас очень понравилось.
Глебов спрыгнул на перрон и на мгновение замер. За освещенным стеклом своего купе растерянная проводница торопливо нажимала кнопки телефона, заглядывая в клочок бумаги. Значит, все правильно…
– Ну, блин, я вас! – с веселой злостью пробормотал Андрей, – вы у меня еще набегаетесь…
Он пробежал несколько вагонов, оглянулся на двери вокзала – никто не маячил. Тогда он вытащил из кармана купленный в Чкалове билет и протянул проводнице плацкартного вагона:
– Извините, надеюсь, что мое место никто не занял?
– Пешком за поездом бежали? – полюбопытствовала проводница.
– Приятель на машине подкинул. Очень ехать нужно, а то бы махнул рукой… думал – не догоним. Повезло!
– Да уж, везунчик, – пробурчала проводница, – быстрее заходите, сейчас отправляемся. Постельное белье нужно? Чай, кофе?
– Белье – обязательно, остальное утром, хорошо?
Глебов протиснулся в вагон, встал у окна, наблюдая за перроном. Седьмое чувство опасности молчало. Поезд тронулся, и он перевел дыхание.
Пришла проводница, вытащила целлофановый пакет с бельем.
– Ишь, на машине догонял… денег сколько угрохал, – она оглядела его оценивающим взглядом.
Глебова понесло:
– Деньги – мусор! Видите ли, я из семьи потомственных олигархов. И папа с мамой, и дедушка с бабушкой – все олигархи. Я тоже олигарх получаюсь. И, как у всех олигархов, есть у меня бзик – люблю ходить в народ…
Проводница заулыбалась.
– А сейчас я путешествую автостопом – из Москвы в Таиланд. Мы, олигархи, вообще страшно экономные – каждый миллион на счету…
– Ладно, иди уж… олигарх, – совершенно по-дружески толкнула его в плечо проводница, и Глебов побрел по качающемуся вагону в поисках своей верхней боковой полки у туалета.
Пахло потными телами, парфюмерией, копчеными курами и табачным дымом. Дикое сочетание несочетаемых запахов было привычным, как и для всякого, кто половину жизни проводит в командировках.
Сумку, полную денег, он небрежно закинул на третью полку, сунул пистолет под матрац и лег, не раздеваясь.
Кислорода в жарко натопленном вагоне на всех пассажиров не хватало, но даже это неудобство не вызвало у Глебова нареканий. Почему-то он пребывал в абсолютной уверенности, что до самого Челябинска его никто не побеспокоит.
