Майкл Смит - Те, кто приходят из темноты
— Вовсе нет, — возразил я. — Это единственное место, которое я мог иметь в виду.
— Совершенно верно. Ну и зачем тогда нужны были тайны плаща и кинжала?
— Я хотел знать, не забыла ли ты.
Она закатила глаза.
— Перестань, Джек. Мы приходили сюда во время нашего первого свидания. И ты сделал мне предложение на этом самом месте. Мы… ну, ты знаешь. Едва ли я такое забуду.
— Хорошо, — сказал я, чувствуя, как меня окутали усталость и печаль, теперь я уже и сам не помнил, зачем устроил ей проверку.
Вздохнув, я встал рядом с Эми.
— Так что же все-таки происходит? — спросила она. — Конечно, я рада тебя видеть, но мне нужно пройти много миль, выполнить ряд обещаний и своротить целую гору работы, прежде чем я смогу лечь спать.
Я покачал головой.
— И что же это значит?
— Нет у тебя никакой работы.
— Ты о чем?
— Я звонил в твой офис, перед тем как уехал из дома.
Она оттолкнулась от перил.
— Дорогой, тебе пора перестать приставать к моим коллегам. Это выглядит не слишком…
— Завтра у тебя нет совещания.
Она склонила голову, фамильный жест Дайеров. Я видел, что она думает, как ей следует вести себя дальше.
— Это правда.
Вот оно. Да — я тебе солгала. Я ощутил, как ледяной ветер дует мне в затылок, хотя ночь была теплой и стоял штиль.
— Так что же ты тут делаешь?
— Я хотела повидать Натали.
— Она так не думает. Натали сказала, что ты ненадолго заехала к ней, но она не понимает зачем.
Передо мной зияла пропасть, и я отчетливо видел ее край, но все равно продолжал к нему приближаться.
— Так ты ее допрашивал? Ничего себе. Как жаль, что ты не был таким же предприимчивым, когда работал в полиции, Джек.
— Я никогда не хотел быть детективом. И ты это знаешь.
— А теперь у тебя появилось такое желание? Вовремя, ничего не скажешь.
— Просто это меня беспокоит.
— Почему?
— Из-за тебя. Потому что происходит то, чего я не понимаю. И ты не ответила на мой вопрос.
— Здесь ничего не происходит, милый.
Я достал сигареты. Вытащил одну и предложил пачку Эми — за все время нашего знакомства я так ни разу не поступал. Она молча посмотрела на меня.
— Я видел, как ты прошла мимо с сигаретой в руке, — сказал я. — И еще нашел пепел на веранде в ту ночь, когда вернулся из Сиэтла, но тогда я еще не понял. Я видел, как ты курила в то утро, когда я бегал, но тогда я решил, что это пар. Я ошибся.
— Джек, не будь смешным. Я не…
Она продолжала лгать, без особой надежды на убедительность. Мне даже не пришлось повышать голос, чтобы ее прервать.
— К тому же я нашел в кустах кучу окурков. И никак не мог понять, как кто-то мог там оказаться так, что ты его не заметила. На самом деле курила ты. Верно?
Она отвернулась. Собственная правота не доставила мне удовольствия.
— Так что же заставило тебя снова начать курить? Сколько прошло лет? Десять, двенадцать?
Эми не ответила, она поджала губы и смотрела куда-то в сторону. Она походила на девочку-подростка, стоически переносящую укоры за то, что вовремя не пришла домой, — требование не только глупое, но и несправедливое.
— Ты по той же причине начала пользоваться сокращениями в эсэмэсках?
— В каком смысле?
— Ты умная женщина. Думаю, ты поняла, о чем я.
— Я понимаю слова, но смысл от меня ускользает. Ты вступил на опасный путь, милый.
— Я так не думаю. А вот тебе следует привести свою голову в порядок. Что-то или кто-то туманит твой разум, и все твои фигуры рассыпались по доске.
— Я в полном порядке, — сказала она. — А вот ты едешь на красный свет.
Она выглядела настолько самоуверенной, что мне захотелось повернуться и уйти. На мгновение у меня даже возникло желание перебросить ее через перила. Наказать самозванку, укравшую у меня любимого человека.
— День рождения Аннабель, — вместо этого сказал я.
Она нахмурилась. А потом заговорила осторожно, словно входила в холодную воду:
— А это здесь при чем?
— Когда у Аннабель день рождения?
Тут до нее дошло. Она потерла лоб.
— О, проклятье.
— Ничего страшного, если смотреть на вещи глобально. Но…
— Конечно, это важно. Твою мать. Почему Натали ничего не сказала?
— Наверное, не хотела ставить тебя в неловкое положение.
— Натали? Неужели такое возможно?
— Пожалуй, нет. Но до отъезда из города тебе, пожалуй, нужно купить что-нибудь ребенку.
— Да, конечно. А что мы ей дарили в прошлом году?
— Понятия не имею, — ответил я. — Позвони Натали сегодня, извинись, а заодно попроси у нее совета относительно подарка.
— Хорошая мысль.
Некоторое время мы молчали. Казалось, мы зашли в тупик и не знали, куда направиться.
— Эми, если у тебя какие-то проблемы, то…
— У меня все в порядке.
— А почему ты вдруг начала слушать Бикса Байдербека? — спросил я, чувствуя себя полнейшим дураком.
— Господи, ты никак не успокоишься! Я случайно услышала его по радио, мне понравилось, и я не стала менять станцию. Не понимаю, откуда ты узнал, что…
— Твой телефон забит его записями.
— Ты рылся в моем телефоне? Боже мой. Когда?
— В тот день, в Сиэтле. Тогда мне показалось, что ты вообще исчезла с лица земли.
— Все, что лежит у меня телефоне, это личное.
— И с каких это пор у нас есть секреты?
— У людей всегда есть секреты, Джек, не будь идиотом. Именно благодаря секретам ты знаешь, что чем-то отличаешься от других.
— У меня нет секретов.
— Ну да, конечно. И потому ты всем говоришь, что ушел из полиции из-за того, что тебе осточертела эта работа? А почему ты не рассказываешь о том, что однажды ночью ты проснулся и начал…
— Я говорю о секретах от тебя. А что ты хотела бы от меня услышать? Что я чуть не…
— Конечно нет. Но…
Она тяжело вздохнула. Погода начала меняться, воздух становился более холодным. Мы посмотрели друг на друга, и на мгновение показалось, что стена рухнула и все противоречия между нами стали абсурдными.
— Хочешь кофе?
Она кивнула.
— Или теперь ты предпочитаешь чай?
Она не сумела сдержать улыбки.
— Нет, кофе меня вполне устроит.
Немного пройдя по пирсу, мы купили по стаканчику кофе. Направились было к берегу, но потом, не сговариваясь, повернули обратно. Всякий раз, когда мы вместе оказываемся на пирсе, наши ноги сами несут нас к этому месту.
Я вдруг понял, что произношу какую-то неловкую, странную фразу.
— Как ты думаешь, хоть какая-то его часть все еще здесь?
— Кого?
Она знала, кого я имел в виду.
— Разве ты не помнишь ветер? Как его… как ветер бросил его в нас, когда мы были на пирсе?
Она отвернулась.
— Ничего не осталось. Ничего здесь и ничего в других местах. Это было два года назад. С ним покончено.
— Нет, — возразил я. — Мы с ним не покончили.
— А я покончила, — сказала она. — Это прошлое. И не трогай его.
И ее подбородок дважды едва заметно дрогнул — я успел это увидеть. Прошло уже очень много времени с тех пор, как я в последний раз видел Эми плачущей. Слишком много, если учесть, что произошло.
— Мы об этом не говорили, — сказал я. — Никогда.
— Тут не о чем говорить.
— А мне кажется, есть.
Она покачала головой, и на ее лице появилась решимость.
— Я была беременна. В пять месяцев существо внутри меня умерло, но я некоторое время носила его в себе. Потом оно вышло из меня. Его кремировали. Мы разбросали пепел над морем. Моя матка была сильно повреждена, и у меня больше никогда не будет детей. К этому больше нечего добавить, Джек. Так случилось, и для меня все закончилось.
— Так почему же ты сменила заставку на телефоне?
— Ты знаешь почему. На той фотографии я беременна. Но я живу дальше. И тебе бы следовало. И я не думаю об этом. Не позволяю тому, что произошло, или событиям пятнадцатилетней давности управлять моей жизнью. Иногда люди умирают. Дети, отцы. А ты должен двигаться дальше. Твой дурацкий Бог Неудачи существует только у тебя в голове, Джек. Ловить некого, преступника не существует. И ничего нельзя сделать.
— Ты не можешь делать вид, что ничего не случилось.
— А и не делаю. Я больше не хочу всей этой чепухи. Я хочу быть кем-то другим.
— Поздравляю, это уже произошло.
— Сволочные у тебя замечания.
— А у тебя сволочные поступки.
И мы набросились друг на друга, точно злобные дети, два человека стояли в конце пирса и кричали другу па друга, люди с любопытством поглядывали на нас, а потом старались обойти кругом, чтобы не попасть в зону военных действий. Некоторые слегка замедляли шаг, чтобы уловить несколько предложений, но никто не понимал, что на их глазах рушится чья-то вселенная.
То, что это произошло, и произошло именно здесь, для меня было пропитано такой горечью, что слова начали застревать у меня в горле. Теперь я уже с трудом слышал, что говорит Эми.
