Дуглас Кеннеди - Крупным планом
Как другу. Эта женщина сама понимает всю иронию своих слов?
Между двумя завлекалочками Джуди втиснулось послание от Руди Уоррена. Если судить по шумовому фону — плохая музыка и скверное поведение, — он звонил из бара «У Эдди».
— Привет, фотограф. Вижу, ты снюхался с мисс Эймс и скоро будешь работать в нашей газете регулярно. Я также узнал, что ты отказался поднять лапки перед этой барракудой, известной как Бывшая Жена Номер Два. Ты мне все больше и больше нравишься. Но имей в виду, поставив тебя на путь к успеху, я жду безмерной благодарности. Тебе также придется впредь платить по всем моим счетам в барах. Что напоминает мне о цели данного послания: я весь вечер в «своем офисе», если тебе вдруг потребуется недорогая компания.
Последнее послание было от Анны с просьбой позвонить ей на мобильный. Я застал ее в машине.
— Разве местные жители не относятся с подозрением к сотовым телефонам? — спросил я.
— Да, но у всех есть хоть один. Послушайте, я выбрала шесть фотографий. Хотела бы показать вам, что именно я выбрала… и заодно угостить вас ужином за счет газеты.
— Только не уверяйте меня, что у фоторедактора есть представительские деньги.
— Это невероятно большая сумма в двести долларов в год, что означает, что сегодня вечером я половину потрачу. Выходите на улицу через пять минут.
И она отключилась, не дав мне возможности выкрутиться из этой ситуации.
Она повезла меня в «Маленькое местечко». Это был самый хороший ресторан в Маунтин-Фолс Он располагался на бывшем железнодорожном вокзале в конце города, там были стены из красного кирпича и угловатые черные столы — дань постмодернизму, — из динамиков звучал, голос Джорджа Уинстона, а меню называлось «Нью Пасифик», хотя мы находились примерно за пятьсот миль от океана. Обслуживающего нас официанта звали Калвин. Он порекомендовал нам морского окуня с грибами шитаки и овощами в кляре. В тот вечер подавали салат-латук, выращенный гидропонным методом, со свежей сметаной и укропом. Вином недели было «Красавица из Орегона» — Шардоне Рекс Хилл с «правильным дубовым привкусом».
— Вы мартини умеете делать? — спросил я.
— Конечно, — ответил Калвин, видимо слегка обидевшись на мой покровительственный тон.
— Тогда мартини с Бомбейским джином, очень сухой, четыре оливки, и побыстрее.
— А мадам?
— Мадам желает то же самое, — ответила она.
— Мадам, — рассмеялся я. — Да парень, скорее всего, никогда не был восточнее Бозмана.
— Нет необходимости над ним издеваться.
— Я и не думаю издеваться, я просто поинтересовался, нет ли у него степени в науке о мартини. Знаете, это целая наука.
— А вы изобразили из себя НВЗ.
— Это что такое?
— Напыщенную восточную задницу, — расшифровала она, мило улыбаясь.
Принесли напитки. Мы заказали еду. Она подняла свой бокал.
— За наше сотрудничество, — сказала она.
Мы чокнулись. Я сделал глоток мартини и почувствовал, как от жидкого новокаина немеет стенка моей гортани.
— Приличный мартини, — заметил я.
— Не надо так чертовски сильно удивляться.
— Я никак не ожидал мартини или гидропонный латук в Монтане.
— А… понимаю. Ты один из этих чужаков, которым неприятно думать, что в Маунтин-Фолс может быть интересная еда, иностранные фильмы и приличные книжные магазины. Тебе нужен «настоящий Запад»: жирные гамбургеры, «Дебби покоряет Даллас» в местном паршивеньком кинотеатре и сигарная лавка, где ты сможешь купить «Хастлер» и другие такие же книги. Неудивительно, что ты сошелся с Руди Уорреном.
Я рассмеялся.
— Неужели он в самом деле был женат на этой беженке из района Залива?
— В жизни случаются и более странные вещи. Мне кажется, Джуди увидела в нем настоящего типа из Монтаны и поддалась на его грубоватый шарм.
— Брак ведь длился всего шесть месяцев, верно? — спросил я.
— Скорее, всего два часа. Джуди тогда здесь только что появилась… и еще не была настроена на нужную частоту.
— А сейчас, думаешь, настроена?
— Не давай всему этому глянцу обмануть тебя. Она действительно знает, как продать своих художников.
— И еще знает, как наварить на этом, насколько я могу судить.
— Ну да, я слышала, что у вас возникли некоторые разногласия по контракту.
— Быстро же у вас новости распространяются.
— Это же Маунтин-Фолс, чего ты ждал? Но насколько мне известно, она сделала тебе новое предложение. Ты его примешь?
— Еще не решил. Весь этот бред про Марин-Каунти действует мне на нервы.
— И не говори. Мы вроде как подруги, но после вечера с Джуди мне хочется пойти и кого-нибудь пристрелить. И все же у нее прекрасная галерея, и у нее есть связи на побережье. На твоем месте я бы постаралась как-нибудь с ней договориться.
— Ну, она все еще предлагает возмутительные условия.
— Ты очень крутой переговорщик, мистер Саммерс. Я все думаю — не занимался ли ты чем-нибудь на Уолл-стрит в предыдущей жизни?
— Не думал, что ты веришь в реинкарнацию, — заметил я, уходя от ответа.
— Все, кто приезжает в Монтану, верят в реинкарнацию. Именно поэтому они здесь и оказываются. Забудь эту чушь насчет штата с огромным небом. Это штат, где люди пытаются найти себя снова.
— Ты нашла себя снова? — спросил я.
— Можно и так сказать, если учесть, что Маунтин-Фолс находится очень далеко от Армонка, штат Нью-Йорк. Но это не был прямой переход из Уэстчестера в Монтану.
— Но ты ведь училась в каком-то из этих прогрессивных колледжей на востоке. Колледж Сары Лоренс, Беннингтон, Гэмпшир.
— Ошибаешься. Скидмор.
— Надо же. Тогда почему ты не носишь юбку в складку и не замужем за каким-нибудь зубным техником в Маунт Киско?
— Никогда не подходила по типу. А ты… давай попробую догадаться. Антиох? Оберлин?
Я уже чуть на сказал: Боуден, — но вспомнил, что Гари учился…
— Бард.
— Ха! Я была на правильном пути. Бард. Смех да и только. На чем ты там специализировался? Современное макраме? Литература никарагуанского сопротивления? И живешь на деньги папочки?
Я снова заволновался:
— Откуда ты знаешь, что у меня есть…
— Не знаю, догадалась. Мужик тридцати лет с хвостиком, никаких видимых источников дохода, решает по собственной прихоти перебраться в Монтану, арендует себе квартиру, не стучит в двери, разыскивая работу… Как мне представляется, ты или торговец наркотиками на пенсии, или из тех везунчиков, кому оставили достаточно денег, чтобы не заботиться о таких пустяках, как еда и ночлег.
— Это совсем небольшой трастовый фонд, — сказал я, чувствуя сам, что обороняюсь. — Хватает только на основные расходы.
Анна скептически улыбнулась:
— Слушай, да мне наплевать, что у тебя есть трастовый фонд. Тем более что у тебя действительно есть талант. — Она положила ладонь мне на руку. — Серьезный талант.
— Ты правда так думаешь?
— Уверена, — сказала она, нервно убирая руку, как человек, который сообразил, что преждевременно выложил карту. — Поэтому тебе не следует отказываться от выставки.
— Посмотрим, — сказал я.
— Откуда такое нежелание воспользоваться этим шансом?
— Дело не в нежелании…
— Именно в нем. Я что хочу сказать? Когда я впервые увидела тебя в редакции, ты производил впечатление, что тебе все до лампочки. Как будто тебе по фигу, куплю я твои снимки или откажусь от них.
— Я просто осторожен, вот и все.
— Знаю. И мне это, пожалуй, нравится. Особенно после всех тех уродов, которые осаждают меня в поисках работы и ведут себя так, будто они следующие Роберты Дуано. Но все равно любопытно — почему?
— Что почему?
— Почему ты так неуверен насчет продажи своих снимков?
Появившийся с едой Калвин спас меня от ответа на этот вопрос. У вина был обещанный дубовый привкус, гидропонный латук на вкус был таким же, как обыкновенный. Но его появление дало мне возможность сменить тему и перейти от моей неудачной карьеры к жизни Анны после Скидмора.
— После колледжа я оказалась в Бостоне, — сказала она. — Удалось найти работу в глянцевом лайфстайл-журнале с оригинальным названием «Бостон». Работала фотоподборщицей. В «Бостоне» в начале восьмидесятых это означало разыскивать наиболее привлекательные портреты суши. Короче, я жила в Кембридже через реку, а парня, который жил в квартире рядом, звали Грегг. Писал докторскую по английскому. Через год мы уже жили в одной квартире. Через два поженились. Через три нас выдернули из Бостона и сунули в Бозман, так как Грегг получил работу в Монтане.
— Как долго длился брак? — спросил я.
— Пять лет.
— Почему разошлись?
— Кое-что произошло.
— Что?
— Кое-что.
По тону я понял, что не стоит продолжать задавать вопросы.
