Елена Сенде - Покушение
— Ладно, — засмеялась она. — Ты помнишь тот вечер, когда мы познакомились?
Юрий наклонил голову, и в его глазах вспыхнула какая-то искорка. Сириль чувствовала, что ее смущение с каждой секундой нарастает.
— Ты не скажешь, что мы могли принять в тот вечер? То есть мы немало всего приняли… По правде говоря, у меня небольшие проблемы с памятью, и я опасаюсь, как бы это не было связано…
Юрий широко улыбнулся.
— Мы можем продолжить, если хочешь.
Сириль, покраснев, закрыла глаза и снова попросила:
— Мне очень нужно это знать. Пожалуйста!
Эстонец залпом выпил пиво.
— Это было давно. Кстати, когда именно?
— В октябре двухтысячного года.
— И ты думаешь, я помню, что мы приняли десять лет назад?
Сириль потерла лоб.
— У тебя могли сложиться привычки…
Музыкант немного подумал, а потом наклонился вперед, чтобы только она могла расслышать его слова:
— Нужно сходить к парню, который нас обслуживал.
— Хорошо. Когда?
— Завтра вечером. Ты свободна?
— Да.
— Я зайду за тобой в отель в восемь вечера.
* * *Вернувшись в свой номер в «Хилтоне», Сириль сбросила туфли, запустив ими в другой конец комнаты. Ее переполняли стыд и гнев. Десять лет назад она повела себя как полная идиотка. Что она согласилась принять тогда? Экстази? Кокаин? Галлюциногенные грибы? Или всю эту дрянь сразу? Она потерла лоб. А Юрий? Как она могла оказаться с ним в постели? Он обворожительный, ладно, но… Она отогнала глупые мысли и глубоко вздохнула. Она себя не узнавала. Когда-то она была такой рассудительной, здравомыслящей, мудрой…
Усевшись на кровать, она вытащила свой айфон. Сообщение от Нино так и не было прочитано. Она его открыла. Это был документ Word.
Нахмурив брови, она пробежала глазами несколько строк таблицы, которые выглядели следующим образом:
18 / 1973 / 12КУ / 30-40-60 НС / позитивн.
15 / 1976 / 85МИ / 30-40-60 НС / ВС
21 / 1979 / 5699КБ / 30-40-60 НС / ВС
И еще три строчки вроде этих.
Сириль не могла ничего сообразить. Количество информации просто переполняло ее. Она встала, вымыла руки и причесалась. После этого она почувствовала себя более собранной. Итак, таблица…
Сириль снова взяла в руки телефон и перечитала данные. После третьей строчки ее сердце бешено забилось, а каждый уголочек тела начал пульсировать: виски, горло, живот… «Боже, это невозможно!»
Потом ее словно обдало ледяное дуновение…
Долгое время Сириль не могла даже пошевелиться.
* * *Сидя на кровати, Сириль плакала без остановки. То, что она поняла, так же потрясло ее, как и то обстоятельство, что она этого не помнила. Правда была спрятана в глубинах ее памяти и отказывалась выйти наружу.
Таблица представляла собой всего лишь неофициальные записи, резюме в формате Word клинических испытаний, проведенных Маньеном. По словам Нино, 21 — это номер палаты Жюльена Дома. 1979 — год его рождения. Что же касается «5699КБ», то это был код, который она вписывала в дела пациентов сотни раз. Это был номер бейджа, который она носила на халате в течение двух лет… Расшифровать остальную часть данных не составляло никакого труда. 30-40-60 — дозы. «НС» — способ введения в организм, назальный. «ВС» — это вегетативное состояние. Соединив все элементы цепочки, можно было прийти к логическому выводу…
Прикусив губу, Сириль кипела от возмущения на медицину, на Маньена, на Бенуа и на саму себя. У нее были доказательства не только того, что десять лет назад Маньен проводил подпольные исследования, но и того, что она тоже принимала в этом участие. Она вводила Жюльену Дома огромные дозы мезератрола, из-за чего он на некоторое время впал в кому, из которой вышел в более чем нестабильном психическом состоянии…
Сириль испытывала почти физическую боль: она была полностью ответственной за патологию своего пациента! Стиснув зубы, она попыталась оценить ситуацию и все возможные варианты.
Вскочив на ноги, она схватила сумку и выбежала из номера, хлопнув дверью.
39
В девять вечера Сириль снова звонила в дверь Санука Арома. В гостиной профессора замигал голубой свет, указывая на то, что у двери стоит гость. Появилась старая тайка, очень недовольная с виду. Сириль извинилась, представилась и сказала, что ей необходимо увидеться с Аромом по очень срочному делу. Но на этот раз она не осталась снаружи, а прошла вслед за женщиной по длинному темному коридору с покрытыми лаком стенами. Слева находилась освещенная небольшой лампой гостиная, служившая профессору также кабинетом.
Первое, что почувствовала Сириль, войдя в комнату, — это запах. Пахло гашишем. Потом послышалось бульканье, доносившееся от огромного наргиле, стоявшего на низком китайском столике. Проследив взглядом до конца шланга, она увидела, что на красном диване кто-то лежит. Человек поднял голову, и Сириль узнала длинные белые волосы. Она решительно подошла ближе, настроенная на этот раз узнать все.
— Профессор?
Санук Аром с трудом поднялся и сел. Он выглядел слегка оглушенным, и ему понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя и собраться с мыслями. Потом он указал ей на кожаное кресло напротив. Сириль села, положив руки на колени.
— Вы ездили в отдел ГВ, — произнес он глухим голосом.
— Да.
— Вам не следовало этого делать.
Санук Аром глубоко затянулся. Сириль Блейк проигнорировала его слова и перешла к главному:
— Как вы лечили детей, найденных в Сураттхани?
— Я же уже говорил, что не могу вам этого сказать.
— Я разговаривала с мужем. Все в порядке, он не будет препятствовать опубликованию ваших материалов. Вы можете рассказать мне о своем протоколе.
— Я не хочу, чтобы у меня возникли какие-то проблемы до опубликования последних результатов. Ваш муж обладает огромными полномочиями в нашем небольшом сообществе. Вы и сами это знаете.
Сириль откашлялась.
— Он пообещал ничего не предпринимать против вас, если я вернусь для лечения в Париж, а я именно это и собираюсь сделать. Я пришла просто поговорить с вами. — Она четко произносила каждое слово. — Мне нужно узнать ваши методы лечения. И срочно.
— Ваш муж не хотел, чтобы я встречался с вами. У него должны быть на то веские причины.
Сириль изменила тактику. Наклонившись, она тихо спросила:
— Скажите, профессор, на какой стадии заболевания вы находитесь? Седьмой? Восьмой?
— О чем вы говорите?
— О болезни Альцгеймера.
— Как вы… Никто…
— Синий язык. Вы принимаете метиленовую синь в больших количествах, не так ли?
Половина лица Санука Арома дрогнула.
— Это единственный препарат, показавший отличные результаты при клинических испытаниях.
— Да, я знаю, они были опубликованы в прошлом году. Гашиш тоже приглушает признаки болезни, да?
Санук Аром ничего не ответил. В его взгляде промелькнула грусть, и Сириль решилась:
— Через полгода-год вы, скорее всего, будете уже не в состоянии публиковать результаты. Если вы объясните параметры протокола, я помогу вам довести начатое до конца. Даю слово. Я помогла мужу победить его проблемы для опубликования работ.
На лице Арома появился интерес.
— Его проблемы?
Сириль больше нечего было терять, и сейчас ей было абсолютно все равно, что она предает Бенуа.
— Мой муж страдает редкой формой дислексии в результате травмы головы, случившейся в двухтысячном году, когда была задета лобная доля мозга. Он не может нормально писать. Никто этого не знает. Если бы не я, он бы никогда не смог опубликовать свои работы.
Сириль замолкла в ожидании. Она только что серьезно пошатнула репутацию Бенуа Блейка и вручила Арому бесценный козырь в случае проблем с будущим обладателем Нобелевской премии. Профессор ничего не сказал, но черты его лица смягчились. Сириль мысленно поздравила себя с победой.
— Итак, профессор, как вы лечили этих детей?
Аром уклонился от прямого ответа, спросив:
— Что с вами произошло, мадам, что вы так сильно хотите это знать?
Сириль вдруг надоело ходить вокруг да около, и она решила выложить все карты на стол.
— Десять лет назад я приняла наркотики. Пока что я сама не знаю, какие именно. Но это вызвало частичную амнезию.
Аром трижды вдохнул гашиш, показав кончик синего языка.
— Да, такое бывает… Ваша искренность делает вам честь. Хорошо. Вам лучше устроиться поудобнее, это долгая история. Хотите чаю?
Он встал и тяжело направился к закрытой двери в глубине комнаты. Положив руку на ручку двери, профессор замер, и Сириль пришла ему на помощь, мягко напомнив:
— Чай… Вы шли за чаем.
Не оборачиваясь, он открыл дверь, выходившую, по всей вероятности, в кухню, и что-то сказал старой тайке, ответившей ему ворчанием.
