Том Харпер - Затерянный храм
Потом Грант посмотрел на утесы. Стрельба прекратилась, но, судя по всему, крика часового там не услышали. Он махнул рукой туда, где, по его представлениям, находилась Марина, давая ей знак спускаться. Затем повернулся и поплыл к летающей лодке. Такого летательного аппарата Грант еще не встречал — длинный нос загибался перед кабиной пилота кверху, а единственный двигатель был установлен посредине, сразу над кабиной, нависая, словно чудовищный клюв, над лобовым стеклом.
— Надеюсь, он летает, — пробормотал Грант, взобрался на носовую часть и стал продвигаться к корме, где находился входной люк.
Из хаоса искореженного металла, который раньше был входной дверью в башню маяка, поднимался дымок. В ушах Соловьева еще звенело от взрыва, а его солдаты уже ворвались в башню. Он ждал, болезненно ощущая присутствие полковника и второго, в штатском; они стояли в нескольких шагах позади него и наблюдали. Из башни раздались отдельные выстрелы, приглушенные толстыми стенами, и Соловьев подумал — было бы хорошо, чтобы его громиле сержанту хватило мозгов запомнить приказ. Может быть, противник уже сдался?
Сержант появился в дверях. Его мрачное лицо было запачкано сажей.
— Товарищ лейтенант, зайдите и посмотрите.
Соловьев вошел за ним в разбитую дверь. Снял фуражку и помахал перед лицом, стараясь разогнать дым, который заполнял башню. Затем поднялся по лестнице на второй этаж. В открытую дверь было видно, как в маленькой комнате собралось чуть ли не десяток человек. Почти все были, похоже, в нижнем белье.
— Это что, англичане?
Сержант покачал головой:
— Это наши люди. Они были заперты в кладовке. Хорошо, что вы велели брать врагов живыми. Иначе мы бы забросали их гранатами.
— А где тогда англичане? Кто стрелял в нас с маяка?
Сержант не ответил, а только указал большим пальцем вверх по лестнице.
Поднимаясь, Соловьев услышал в лестничной шахте странный тарахтящий звук, как будто по улице пинали пустую жестянку.
Он поднялся на следующий этаж и в ужасе остановился.
Грант повел летающую лодку вплавь вокруг мыса, работая ручкой управления, чтобы одолеть быстрое течение, огибавшее этот выступ суши. Даже на небольшой скорости вся кабина сотрясалась от вибрации — двигатель был установлен прямо над головой. Марина за спиной Гранта стояла у открытого люка и смотрела на темный берег.
— Вон там.
Грант тоже их увидел — на узком каменном пальце, уткнувшемся в море. Он разглядел только двоих, но времени присматриваться у него не было. По корпусу шлепнула волна и попала в кабину, и Гранту пришлось сосредоточиться, чтобы выровнять самолет.
— Ближе не могу подойти. — Он должен был кричать, чтобы Марина услышала его за ревом двигателя. — Им придется плыть.
В темноте он увидел, как два человека осторожно пробираются по скалам. Один замешкался, а второй толкнул его, и тот упал в воду. Второй последовал за ним — более аккуратно. Первый, наверное, был Рид, второй походил на Джексона. Но если так, то где же Мьюр?
Самолет качнулся — два человека подплыли и схватились за него. Марина помогала им взобраться, они отплевывались и разбрызгивали во все стороны воду. Грант оглянулся:
— А где Мьюр?
Джексон влезал в люк. Вода с него текла ручьями.
— Он что, тебя не нашел?
— Я же его с вами оставил.
— Ему показалось, что с другой стороны острова подходит еще один пограничный катер. И он сказал, что пойдет предупредить тебя.
— Не пришел. — Грант глянул в окно кабины пилота. На вершине холма мигали в темноте огоньки.
— Пойти поискать его?
— Нет времени. — Огоньки на холме, кажется, приближались. — Если бы мы там остались, он бы тоже так поступил.
Грант не стал спорить, открыл дроссель и развернул самолет в сторону моря.
Помещение наполнял металлический звук, отсчитывая последние секунды карьеры Соловьева. Сам лейтенант стоял прямо под фонарем маяка, а над его головой через открытый люк было видно, как отражается свет от стекла фонаря. В центре комнаты медленно вращалась ось, выходившая из потолка и уходившая дальше в пол — конечно, в машинное отделение. Примерно посередине ось утолщалась — там, где вокруг нее была обвязана веревка. Вращаясь, ось за веревку таскала за собой автомат, который медленно ездил за ней по полу. Спусковой крючок был по-прежнему нажат, и автомат тикал, словно часы, когда боек ударял по пустому патроннику.
Сержант вытащил нож и отрезал веревку. К радости Соловьева, тиканье прекратилось.
«Беседочный узел. Наверное, его зажали в окне. Когда ось натянула веревку, веревка затянулась на спусковом крючке, и автомат начал стрелять».
Соловьев, шатаясь, подошел к открытому окну, чтобы глотнуть ночного воздуха. На улице он увидел полковника и его спутника — они стояли у домика и глядели куда-то вверх. Их лица находились в тени, но лейтенанту не надо было даже представлять, как они на него посмотрят, когда он доложит ужасную новость. Но, может быть, ситуацию еще можно исправить? Англичане должны быть где-то на острове.
Над головой вздымался маяк, то обнаруживая мир вокруг, то вновь погружая его во тьму, словно луна в разных фазах. Соловьев смотрел на море, пытаясь набраться спокойствия от спокойных волн. Однако, к своему полному ужасу, он увидел, как по водной глади движется судно, очень напоминающее летающую лодку, на которой прибыл полковник, — и не в бухте, где она должна бы стоять, но у дальнего северо-восточного мыса. Ноги его ослабели, и он прислонился к оконной раме. Следующий проход луча показал, как лодка взлетает и вода потоками льется с ее поплавков. На третьем проходе самолет закладывал вираж на запад. На четвертом его уже не было.
Советский самолет поднялся над облаками. Грант откинулся на спинку кресла, установленного перед непривычной приборной панелью. Джексон пробрался вперед и похлопал его по плечу. Двигатель был укреплен всего в двух футах над их головами, и рев в кабине стоял оглушительный.
— Куда мы летим? — прокричал Джексон ему в ухо.
Грант пожал плечами и постучал по указателю уровня топлива:
— До Афин у нас не хватит горючего.
— Тогда в Стамбул. Это ближайшее безопасное место.
Грант глянул на компас и тронул ручку управления, чтобы подправить курс.
— И что потом?
— Там мы выясним, что стало со щитом. И будем надеяться, что комми не поймают Мьюра.
Глава двадцать восьмая
Гранта разбудил жуткий крик. Он резко сел в постели и уже нащупал предохранитель «уэбли», прежде чем сообразил, что это было. Крик муэдзина, сонный и загадочный, плыл из-за тонких маркизетовых занавесок. Ему отвечали со всех минаретов по всему городу — словно птицы перекликались.
Свернувшаяся рядом Марина протянула руку и обняла его. Она была обнажена. Ее расплетенные волосы рассыпались по подушке, глаза были закрыты, а голая нога обвилась вокруг его ноги. Грант потянулся и погладил ее плечо, а она ласкала волосы на его груди. Он полежал еще немного, впитывая звуки и экзотические запахи пряностей и пыли, которые ветер нес в открытое окно.
Марина повела руку вниз. Ее пальцы прошлись по напрягшимся мускулам его живота, потом двинулись ниже. Грант застыл. Он осторожно перекатил Марину на спину и накрыл своим телом. Приподнявшись на руках, он заглянул в ее лицо; наполняясь восторгом, медленно открывались сонные глаза. Он поцеловал ее.
К тому времени, как Грант вышел из ванной, Марина была уже одета.
— Я иду в библиотеку. Сорсель кое-что упомянул — я теперь хочу поискать материалы. Думаю, Суда у них тут есть.
Грант не стал даже спрашивать, кто такой или что такое «Суда».
— Я поеду с тобой.
— Нет, будешь с Ридом, ему нужна защита. Я считаю, что до получения результата ему осталось совсем немного.
Грант не поверил:
— Неужели? Я видел одни каракули. Мне показалось, что его это никуда не приведет.
— Ты не понимаешь, как он работает. Представь, что язык это орех, который он пытается расколоть. Пока он только держал его в своей руке — рассматривал, вертел во все стороны, простукивал, чтобы послушать, как он звучит. Ты считаешь, что это ему ничего не дает. А он потом стукнет по нему в единственной правильной точке, и орех расколется.
— Мне все-таки кажется, что тебе одной лучше не ходить, — упорствовал Грант.
Она поцеловала его:
— Я к обеду вернусь.
Грант нашел Джексона в ресторане гостиницы за поздним завтраком. Завтрак был скудный — соленый сыр, соленые маслины, соленый хлеб, яйцо вкрутую, но кофе оказался крепким. Грант выпил две чашки.
— Хорошо спал? — спросил Джексон. Он оторвался от процесса освобождения яйца от скорлупы и вопросительно поднял бровь.
