Жан-Марк Сувира - И унесет тебя ветер
8.00. Старшина утренней смены в комиссариате Девятого округа дочитывал рапорты за ночь. Ничего интересного. Он зашел в электронную базу данных полицейского персонала в связи с тем делом, о котором говорила стажерка: ей, возможно, повстречался полицейский-шизофреник. Старшина установил, где именно служит Оливье Эмери, и позвонил в канцелярию. Коллега ответил, что сержанта по имени Оливье Эмери в списках не значится. Заинтригованный старшина позвонил в отдел кадров префектуры полиции, где находились личные дела всех парижских полицейских. Ответ был получен на редкость быстро: кадровик запросил на компьютере список личного состава и получил ответ: «Неизвестен». Старшина попросил подтвердить эту информацию и получил в ответ нечто язвительное: нечем, дескать, больше заняться, как просматривать списки всех столичных полицейских служб, чтобы убедиться в очевидном.
Старшина был очень добросовестный полицейский. Он вызвал двух молодых патрульных, чтобы проверить, не вкралась ли ошибка.
— Никакой ошибки быть не может. Он говорил нам о своем графике работы в окружном отделении, чем он там занимается. И совершенно точно — это в Париже! — удивленно заявила девушка.
Старшина обратился к ее напарнику, который опрашивал Оливье Эмери:
— А ты проверил, что написано на обороте картонки, которую он предъявил?
Молодой патрульный покраснел.
— Э… вообще-то нет. Я записал, что он говорил, видел полицейскую картонку в обложке, вот и все — это же коллега.
— Грубая ошибка, мальчик мой. Надо его поскорей изловить. Я сам поеду с вами на Будапештскую, а если там никого нет, заскочим к нему в отделение, там вы опишете его внешность. От этой истории за версту несет неладным.
8.30. Мистраль и Кальдрон читали отчет Дальмата. Он нашел интернет-провайдера Димитровой и после споров, закончившихся предъявлением требования по всей форме, получил доступ к ее аккаунту. Там у нее имелась личная папка, где можно было хранить всю работу помимо компьютера, флешек и других дисковых носителей. Такая мера безопасности.
Никакого труда найти то, что интересовало полицию, для Поля Дальмата не составило. Внутри личной папки была создана папка «Бриаль». Там лежали три видео. Первое, продолжительностью минуты полторы, — арест Жан-Пьера Бриаля в Уазе, заснятый каналом «Франс-3». Второй, такой же продолжительности и взятый оттуда же, — съемка Бриаля в суде Сержи перед отправкой в тюрьму. На третьем, всего несколько секунд, было две женщины. Дальмат отправил эти три видео почтой Мистралю и Кальдрону.
Лора Димитрова написала также короткую заметку под заглавием «Дело», которую Дальмат просто распечатал. Заметка оказалась не без юмора. Кальдрон прочел ее вслух.
«Дело.
Если не получу за этот репортаж Пулитцеровскую премию — куплю грузовик и поеду на Лазурный берег торговать бутербродами. Чтоб тепло и всегда было что поесть.
Я услышала об этом тройном убийстве от одного журналиста с третьего канала (видео № 1). Жан-Пьер Бриаль, которого засняли как убийцу, произвел на меня странное впечатление. Он вел себя как посторонний, будто ошибся дверью, и отказывался от покрывала, которым жандармы хотели закрыть его лицо.
Я выяснила, в какое точно время его доставят из жандармерии в суд, и мне удалось туда попасть. Там точно та же странность. „Я тут ни при чем“, — твердил Бриаль, но не глядел в камеру, как обычно делают люди, призывающие в свидетели миллионы телезрителей. Он эти слова повторял двум женщинам где-то вдалеке. Одна из них плакала, но — поразительно! — обе смотрели хоть и в его сторону, но не прямо на него самого. Их взгляд был направлен дальше, еще на одного человека, который, похоже, не хотел, чтобы его видели.
На видео № 2, которое показали по ТВ, не видны ни эти женщины, ни человек вдалеке. Пользуясь общей суматохой, тот загадочный тип растворился в безвестности. Я проследила за ним взглядом и увидела, что он садится в старый „форд-сьерра“ синего цвета.
Сама не знаю почему, я поскакала к своей машине (как обычно, неправильно припаркованной) и поехала за г-ном Неизвестным до самого Парижа. Классно получилось! С этого все и началось. И уж потом я тысячью шпионских хитростей выведала, как его зовут, где он работает и в чем вообще дело. Между прочим, я ничего не спрашивала у знакомых полицейских. Как чуяла.
Как уезжали те женщины, в том числе г-жа Плакса, я прозевала, но это фигня, потому что я добыла несколько секунд с пленки, где они обе видны (видео № 3). Одну из них я опознала тут же: это его мать, Вивиана Бриаль — та, которая как раз не плачет (занятно, да?). Вторую я тоже установила без труда и тоже по обрезкам пленки. Оператор снимал здание суда снаружи, чтобы были общие планы. Там я и увидела, как вторая женщина садится в такси. Тут я уже не думала: обратилась к приятелю из СОИ, и он мне сказал, где это такси зарегистрировано. Такси — вещь нейтральная, не то что личная машина. Потом по телефону я узнала, что оно проехало через весь Иль-де-Франс и высадило пассажирку в одной деревушке в Сена-и-Марне. Эта тетенька с испитой рожей, плакавшая навзрыд, меня заинтересовала. На другой день я уже была в деревне по тому адресу, что мне дали в таксопарке. (До чего же хлипкий народ мужчины: стоит женщине о чем-то спросить ласковым голосом — они готовы выдать хоть пин-код своей кредитки.) На почтовом ящике было написано: „Одиль Бриаль“. Я пошла назад и стала думать.
Это не дело, а авоська спутанная, и мне понадобилось пять месяцев, чтобы все распутать. Скоро я перейду к съемкам — сперва скрытой камерой, — а потом ой что будет!»
Дальмат молча вошел в кабинет и слушал, как Кальдрон читает заметку Димитровой. Закончив чтение, Кальдрон посмотрел на Дальмата.
— Что такое «авоська спутанная»?
— Не знаю. Я только смотрел видео и читал текст.
— Еще что-нибудь в ее папке было?
— Да. Фотоснимки.
Дальмат вывалил на стол с десяток черно-белых и цветных фотографий.
— Я ездил в Службу криминалистики попросить скопировать файлы и посмотреть, можно ли сделать лучше качество.
Дальмат разложил снимки на столе совещаний Мистраля, а тот вызвал остальных членов отряда. Все шестеро внимательно изучали фото. Дальмат указывал на них пальцем:
— Это Жан-Пьер Бриаль. Фотографии на документ, взятые с водительских прав или удостоверения личности.
— Как же она получила эти документы? — удивился Фариа. — Они же официальные!
— Она очень ловкая, и у нее много знакомых на моей прежней службе, — пояснил Дальмат. — Но не в том дело.
— Но он совершенно не похож на того, которого арестовали жандармы! — заметил Кальдрон.
— Я об этом немало думал, — кивнул Дальмат. — По-моему, это тот же человек, но с другой прической, на несколько лет моложе и килограмм на тридцать меньше весом.
— А другой — тот, кто виден то со спины, то в профиль, но очень далеко, — это кто? У вас есть идеи? — спросил Мистраль.
— Вот это, мне кажется, и есть та «спутанная авоська», как выразилась Лора Димитрова, — ответил Дальмат. — Служба криминалистики попыталась увеличить снимки, но они сделаны слишком с далекого расстояния и наверняка на мобильник. Димитрова очень не хотела, чтобы ее заметили, потому-то они такого плохого качества.
Мистраль соображал моментально.
— Сегодня перед обедом следователь освободит Жан-Пьера Бриаля. Тут мы бессильны, а может, он и вправду невиновен. Венсан, позвоните жандармам, попросите установить за ним негласное наблюдение, когда он выйдет из тюрьмы. Интересно знать, куда парень двинется. Мы разделимся на две группы. Венсан, вы с Жозе и Роксаной поезжайте к его матери. Попытайтесь узнать, не у нее ли Бриаль, но не проявляйте себя, задерживать ее не надо. Мы с Ингрид и Полем поедем к Одиль Бриаль.
Во дворе здания полиции Мистраль с лукавой улыбкой протянул ключи от машины Дальмату:
— Давайте, Поль, садитесь за руль, вы ведь дорогу знаете.
Дальмат не отозвался на этот намек, тем более что к ним уже подходила Ингрид.
Мистраль уселся на переднее сиденье и подключил свой телефон к устройству, позволяющему разговаривать со свободными руками и в случае надобности писать. Пока Дальмат ехал по Парижу (движение стало плотнее, и это значило, что сезон отпусков подходит к концу) и выезжал на автотрассу А6, Мистраль нажал на кнопку памяти телефона. Через несколько секунд в машине раздался голос Бернара Бальма. Чтобы первый зам не слишком давал волю словам, Мистраль предупредил, что включен спикерфон. Он доложил ему последние сведения по делу Димитровой и сообщил, что папка с этими документами лежит у него в секретариате.
«Пежо-406» быстро ехал по совершенно свободной трассе А6 в сторону провинции. Мистралю позвонила секретарша. Она только что получила сообщение с ФИП. Человек, пытавшийся поговорить с дикторшей, накануне звонил за три часа тридцать семь раз и был, очевидно, пьян. Мистраль попросил секретаршу послать сотрудника дежурного отряда забрать диск с этой записью.
