К. Тейлор - Сестры лжи
– Эмма? – настораживается она. – Аллё-о?..
– Линна жива.
В трубке тихо, лишь едва доносится звук включенного телевизора.
– Что?.. Что ты сказала?!
– Линна жива. Последние четыре с лишним года она провела в психушке в Шотландии. Первый раз слышишь?
– Ей-богу, первый! – Бормотание телевизора на том конце внезапно прекращается. – Твою мать, а?..
Несколько секунд мы молчим. Я бросаю взгляд на свой телик. С носорогами и птичками покончено; показывают нападение льва на антилопу в замедленной съемке.
– Эмма, ты уверена?
– Мне только что звонили из уголовной полиции. Следователь сказал, что все это время она числилась там пациенткой. Выписана несколько месяцев назад. С чем она там лежала, не сообщил; где сейчас находится, не знает.
– А ее матери он звонил?
– Да, только ничего толком не добился.
– Пьяная, наверное…
Мы опять замолкаем. Слышно лишь натужное сопение Ал, затем пшиканье ее ингалятора.
– По идее, мне с тобой разговаривать нельзя, – говорю я ей. – Следователь не советует. Только кому же мне еще звонить?
– Блин, поверить не могу… Пять лет была уверена, что она там погибла…
– Ты как считаешь, она может за всем этим стоять? За сообщениями? Эсэмэсками? Или… – я делаю паузу, даже не желая продолжать, – или за наездом?
Затаив дыхание, я жду и внутренне молю о том, чтобы она подняла меня на смех, дескать, это всего лишь моя паранойя, в отличие от кино и книг, в реальной жизни никто по пять лет не выжидает. Вместо этого я слышу:
– Знаешь, не уверена. Хочется сказать «нет, Линна на это не способна», но она сильно изменилась. Как и все мы. И что ты намерена делать?
– Понятия не имею. – Я поднимаюсь и задергиваю шторы, чтобы не видеть мрак за окном. – Хоть режь меня, не знаю.
Глава 43
Пятью годами ранее
Я несколько раз дергаю за ручку, затем всем весом наваливаюсь на створку, однако дверь в кабинет Айзека не то что не поддается, она даже не скрипит. Что за ерунда, всегда было открыто… Пробую еще раз. Нет, безнадежно. Придется удирать без паспорта.
Дворик полон народа: кто болтает, кто хохочет, кто смеется или пляшет. Центром мероприятия служит костровая яма, над которой медленно вращается козлятина на вертеле. Пламя шипит и плюется горячим жиром. Воздух загустел от запаха жареного мяса, дыма самокруток с марихуаной и гари. По левую сторону от костра сидят Шона и Кейн. Он чуть ли не обвился вокруг нее: одна рука на плече, вторая обнимает за талию. Шона притулилась к ухажеру, глаза закрыты, ладони отбивают ритм на паре крошечных барабанов-бонго, зажатых между коленями, покамест Кейн тянет какую-то незнакомую мне непальскую песню. Рядом с ними Гейб и Радж, оба погружены в беседу. Гейб время от времени бросает взгляд на Салли с Айсис, молчаливо сидящих напротив. Обе женщины не спускают глаз с Паулы, которая извивается в танце вокруг костра, следуя барабанам Шоны. Курносая девчонка из новеньких успела убрать волосы в узел на макушке, украсив его ярко-розовыми орхидеями; легкомысленная курточка с блестками режет глаза на фоне драных футболок и застиранных камуфляжных штанов. То же самое относится и к макияжу ее подруги-брюнетки. Обе что-то обсуждают с высоким худощавым парнем, с которым сюда прибыли; активно жестикулируют, то и дело касаясь его плеча или колена, попутно заливаясь смехом. Возле губ он держит кружку со здешним пойлом, а глазами постреливает то в одну соседку, то в другую, словно не может решить, которая из них ему больше нравится.
Ближе всех к главному корпусу сидит Айзек. Справа и слева от него расположились Линна с Черой. А вот Дейзи пристроилась на Айзековых коленках: руки обвивают вожака общины за шею, голова покоится на его плече, лицо доверчиво вскинуто. Сам он ее даже не держит: в одной руке выпивка, в другой косячок. Дейзи что-то чирикает, щечки раскраснелись, ступни-непоседы места себе не находят, улыбка жаждет одобрения, но Айзек слушает вполуха. Рассеянно кивает ей время от времени, а так в основном держит взгляд на остальных членах коммуны; частенько и за их спину, в сторону плодового сада с рекой. Может, тоже высматривает Ал? Я торопливо отступаю на шаг ближе к дому – и с грохотом врезаюсь в оцинкованное ведро, опрокидывая воду.
Конечно, Айзек тут же разворачивается.
– А-а, какие люди!
Дейзи притискивается к нему и что-то шепчет на ухо. Мужчина кивает и пальчиком велит мне подойти.
На его губах играет ехидная полуулыбка. Не сводя с меня глаз, Дейзи поднимает ладонь, чтобы погладить ему лицо.
– Здравствуй, Эмма. Мы с тобой даже не общались после детокса.
– Не общались.
– Я был занят. – Он тискает Дейзи, которая пищит от восторга, зарываясь лицом ему в грудь. – А платьице-то тебе идет. – Айзек оглядывает меня с макушки до пят. – Очень такое… незатейливое.
Дейзи фыркает, зажимая рот ладонью. На ней одна из длинных бирюзовых юбок Черы и белая маечка без поддетого лифчика. Волосы стянуты головным платком.
– Скажи-ка, Эмма, тебе понравился детокс? – спрашивает Айзек.
– Да, – отвечаю я ровным тоном.
– Благодарна мне?
Скрипнув зубами, я киваю. Чем быстрее ему наскучит эта игра, тем раньше я смогу удрать.
– Замечательно. А теперь ответь: Эмма, ты на все готова для «Эканта-ятры»?
– Конечно.
Он подбородком показывает на центр дворика.
– А если я скажу тебе положить руку в огонь?
Пламя трещит, плюется под крутящейся на вертеле козой. Вместо глаз у нее две черные дырки, нижняя челюсть отвисла, язык вывалился. Кожа на морде вся в красной корочке.
– Положу.
– Вот и давай. – Он вновь кивает на костер, и Дейзи с недовольным фырканьем вскакивает у него с колен.
– Ладно.
Я шагаю к огню. Айзек не заставит меня пройти через это. Он просто выпендривается перед Дейзи с Линной.
– Поживее! – командует он, и я делаю еще один шаг. Пламя вновь трещит под капнувшим жиром, и тут-то, вместе с порывом ветра, меня накрывает стена такого страшного жара, что я невольно отскакиваю. И спиной врезаюсь в Линну.
Волосы у нее убраны в два тугих шара над висками. Толстую черную оправу прикрывает розовая челка, но глаза ее я вижу отчетливо: по-свинячьи крошечные и темные за очковыми стеклами.
– Давай-давай, – толкает она меня между лопатками. – Делай, что сказано.
Я шагаю ближе. Звонкие, сухие звуки, которые издают барабанчики Шоны, не только не умолкают, а становятся громче, как, впрочем, и протяжное завывание Кейна. От жара и дыма начинают слезиться глаза. Коза на вертеле пялится черными дырами глазниц то на сумеречное небо, то на меня. Раздается треск, что-то лопается, и под фонтан искр на землю падает оторвавшаяся нижняя челюсть. Паула нагибается, желая подобрать ее, тут же визжит от боли и отскакивает в сторону, тряся рукой, словно веткой кустарника. Я бросаю взгляд на Айзека. Дейзи вновь у него на коленях, оба неотступно следят за мной остекленевшими от выпивки глазами, чуть приоткрыв искривленные усмешкой рты.
– Ну, давай же! – кричит он.
Мне всего-то надо на пару мгновений сунуть руку между козой и огнем, и на этом конец. Если не зевать, даже боли не будет.
– Эмма.
Линна придвигается, вставая рядом и прикрывая лицо ладонью от палящего жара.
Я протягиваю руку к огню. Танцующее пламя прыгает чуть ли не на кончики моих пальцев. Инстинктивно прячу их, сжав кулак.
– Эмма, я никогда не требовала ничего, кроме дружбы.
Время замедляет свой бег, когда я поворачиваю к ней голову. В ту секунду, когда я со всей пронзительностью осознаю, что она врет, Линна выбрасывает руку, словно кнут, и бьет меня по запястью, отчего вся моя ладонь погружается в угли. Взмывает сноп искр, пламя с шумом извергает золу и копоть, а я отдергиваю руку обратно.
Сначала не ощущаю ничего.
Потом…
В меня ударяет штормовая, до того яростная волна боли, что подкашиваются ноги; сил хватает лишь на того, чтобы не свалиться в костер.
Барабанный рокот умолкает, Кейн давится своей же нотой, падает тишина. Все застывают и таращатся.
Курносая девчонка зажимает рот ладонью. Парень рядом с ней привскакивает, а худая брюнетка издает краткий, нервный смешок. Дейзи, по-прежнему висящая у Айзека на шее, встречает мой взгляд. В нем нет ни сострадания, ни обеспокоенности, ни сожаления. Она смотрит на меня бесстрастно – точь-в-точь как на того геккона.
– Ничего, она в порядке, – режет тишину фальцет Линны. – Только упилась. Короче, народ, поосторожней с нашим компотиком. Вещь убойнее, чем кажется.
Курносая фыркает из-под ладони, высокий парень оседает обратно на пятки, а брюнетка теперь уже открыто смеется.
– Ну, чего встала, – хватает Линна меня за локоть и отдергивает от костра. – Иди проспись.
Пока она бесцеремонно выталкивает меня из общего круга, я ловлю на себе взгляд Кейна. Кончиком языка он лижет себе верхнюю губу.
– Тебе сказано: в очередь!
Крепкие пальцы смыкаются на моем запястье, оттаскивая от Линны. Йоханн наполовину ведет, наполовину волочет меня в сторону главного корпуса и заставляет сунуть руку в то ведро, которое я давеча опрокинула. Воды в нем осталось на самом донышке, но облегчение приходит сразу.
