Джеймс Гриппандо - Тот, кто умрет последним
– Господи, только не это! – взмолился Джек.
Тео, бросив на него зловещий взгляд, поставил на стойку два стакана и особую бутылку «Эррадура аньехо».[15]
– Возьми трубку и позвони Рене. Иначе будем пить.
– Как будем пить? С закуской или без?
Тео отодвинул в сторону солонку с дырочками и небольшую миску с дольками лимона.
– Без.
– Ты жестокий человек.
– И мы не перестанем пить, пока один из нас не свалится на пол. Давай смотреть в глаза правде, Жако. Мы оба знаем, что таращиться в потолок буду не я.
– С чего ты взял, что мне хочется позвонить ей?
– С того, что ты уже полчаса, не умолкая, только о ней и говоришь. Так что либо звони Рене сейчас, либо завтра будешь весь день прикладывать лед к голове.
– От «эррадуры» у меня никогда не бывает похмелья.
– Забудь про текилу. Я так врежу тебе по голове, что ты выйдешь в другую комнату, чтобы услышать звон в собственных ушах. Поэтому не спрашивай меня в очередной трахнутый раз, думаю ли я, что ты должен позвонить ей. Звони!
Тео подвинул телефон по стойке, но Джек все еще пребывал в нерешительности. Строго говоря, с точки зрения стратегии ему следовало наброситься на нее немедленно. Джеку и его клиенту совсем не хотелось, чтобы Рене услышала о Татуме от Джерри Коллетти или от Ларсена, детектива по делам об убийствах, до того как Джек поговорит с ней. Но что-то беспокоило и удерживало его. Он посмотрел на Тео:
– Не стану утверждать, что Рене флиртовала, но это очень походило на флирт.
– Ты пытаешься заставить меня ревновать? – Тео поморщился и послал Джеку нарочито подчеркнутый воздушный поцелуй.
Джек не обратил на это внимания.
– С какой стати ей хорошо ко мне относиться, не говоря уже о том, чтобы флиртовать? Если верить вчерашней газете, Салли Феннинг, родная сестра Рене, наняла моего клиента, чтобы он пустил ей пулю в лоб.
– Ты, Жако, только что сказал магические слова: «Если верить вчерашней газете». Рене, конечно же, не верит ей. А это дает тебе хороший предлог соединиться с ней по телефону, а потом и в физическом смысле.
– Тео! – простонал Джек.
– Обрати на нее внимание; я хотел сказать «обрати на нее внимание».
– Да, конечно.
– Звони. – Тео передал ему трубку.
Джек набрал номер гостиницы, найдя его в телефонном справочнике. Тео стоял над ним и молча наблюдал, словно хотел убедиться в том, что он действительно набирает номер. Барышня на гостиничном коммутаторе соединила его с номером Рене, и та ответила после третьего сигнала вызова.
– Рене, привет, это Джек, – начал он, потом подумал и по-идиотски добавил: – Свайтек, – отчего у Тео начали вращаться глаза. – Я не задержу вас, мне просто хотелось продолжить разговор, который мы начали несколько раньше. Ну, вы знаете, о том, чтобы договориться о деловой встрече.
– О деловой встрече? – Тео скривил лицо.
Джек отмахнулся от него и ожидал ответа. Молчание показалось более продолжительным, чем было на самом деле, но у Джека создалось впечатление, что Рене что-то обдумывает.
– Можете подобрать меня через полчаса? – спросила она наконец.
– Сегодня вечером?
– Ну, если сегодняшний вечер не подходит…
– Нет-нет, сегодняшний вечер вполне подходит.
– Уверены? Я собиралась взять такси, но раз уж вы позвонили, я подумала, что, наверное, лучше поехать не одной.
– Забудьте о такси, я подвезу вас. Куда вы собираетесь ехать?
– В старый дом Салли.
– Особняк на Венецианских островах?
– Нет. – Рене снова помолчала и добавила: – В ее по-настоящему старый дом. Тот, где убили Кэтрин.
Джек крепко сжал трубку, но ничего не ответил.
– Вам не обязательно ехать, если не хотите, – продолжала Рене.
Музыка, смех, бесконечный шум бара – все внезапно сосредоточилось в затылочной части его мозга и превратилось там в надоедливое жужжание.
– Я хочу и подберу вас через двадцать минут.
49
Они попали в хвост «пикового» потока машин, идущих из города, и достигли Девяносто пятой улицы около семи вечера, когда солнце уже давно село.
Деловой район майамского побережья появился с обеих сторон небольшого ответвления, которое соединяло 95-ю межштатную дорогу с 1-й федеральной автострадой. Большая часть поселка производила впечатление маленького провинциального городка – тихие улицы жилых домов, аптека на углу рядом с местным заведением общественного питания, белая церковь без колокольни, видневшаяся сквозь густые кроны пальм и дубов. Этот поселок переживал переходный этап: в основном его освоили молодые семьи, поселившиеся в кварталах, которые располагались подальше от межштатной дороги. Но дом Салли не был построен в шестидесятых годах, он стоял на своем месте, как в западне, всего в двух кварталах от 95-й межштатной. Этот дом сельского типа все еще красовался своими старыми жалюзи на окнах, алюминиевыми навесами и верандой у главного входа, которая словно зазывала: «Этот дом сдается внаем». Джеку даже показалось, что на полянке перед домом он вот-вот увидит пластикового розового фламинго.
Своего «мустанга» он запарковал на подъездной дорожке. На ступеньках, ведущих в дом, которые освещал фонарь, расположенный на веранде, их ожидал мужчина с огромным, похожим на кувшин животом, в синих джинсах и нижней рубашке с глубоким вырезом на груди.
– А это кто такой? – спросил Джек, глядя через ветровое стекло.
– Управляющий недвижимостью, – ответила Рене. – Поддерживайте меня в том, что я буду делать.
– В том, что вы будете делать?
– Я не сказала ему, что здесь когда-то жила моя сестра, а спросила, нельзя ли посмотреть хозяйство. Объяснила ему, что мне срочно нужно жилье, поэтому я дам ему на десять процентов больше нынешней цены, если место мне понравится. Вот почему он согласился встретиться со мной вечером в пятницу.
– Здесь кто-нибудь сейчас живет?
– Какой-то одинокий старик. Со времени убийства дом либо сдается внаем помесячно, либо вообще пустует.
– Мне кажется, что после такой истории здесь согласится жить только тот, кто полностью на мели.
– Да, – согласилась Рене и тихо добавила: – Даже на большей мели, чем когда-то была Салли.
Они прошли по пешеходной дорожке, и управляющий имуществом приветствовал их у ступеней.
– Вы, надо думать, Джимми? – спросила Рене.
– Собственной персоной, – ответил мужчина. Изо рта у него торчала зубочистка, а большие пальцы рук были засунуты в петельки для брючного ремня.
– Меня зовут Рене, а это Джек, – сказала она, и все обменялись рукопожатиями. – Мы приехали посмотреть дом.
– Вы все знаете об убийстве тут маленькой девочки, так?
– Да, знаем.
– Я хочу, чтоб все было начистоту. Потому что люди приходят сюда все время, понятно? Смотрят тут все вокруг, место им нравится, потом они узнают об этой девчонке и сразу меняют свое мнение. Пустая трата моего времени.
– Нас это не пугает.
– Нет детей, да?
– Нет, – ответила Рене. – Детей нет.
Мужчина вынул из кармана большую связку ключей, нашел нужный и открыл замок. Распахнув дверь, он сразу же сделал шаг назад. В нос Джеку ударил едкий застоявшийся запах кошачьего помета, приводящий на память пропитанный аммиаком ковер.
– Кошки, – пояснил Джимми. – У чудилы, который сейчас здесь живет, их целых одиннадцать штук.
– Одиннадцать? – удивился Джек.
– Да, терпеть не могу этих вонючих тварей. Идите вперед, смотрите. Я подожду вас тут.
Рене вошла первой и включила свет. За ней последовал Джек. Джимми остался на улице. Дверь захлопнулась, как только они вошли. Джимми явно не хотел выпускать вонь наружу.
В маленькой гостиной пол был покрыт потертым зеленым ковром, а горбатый диван – белой простыней сомнительной свежести. Джек насчитал пять спящих на ней кошек. Два кресла, оттоманка и даже кофейный столик были также покрыты старыми простынями, на которых Джек обнаружил еще трех кошек.
– Ух ты, ну и вонища же здесь!
Рене взглянула на него:
– Попробуйте пожить в Африке в течение трех лет, братишка.
Джек сделал шаг вперед и вздрогнул, наступив на запищавшую под его ногой кошачью игрушку. Он нервно засмеялся, но Рене не обратила на это внимания. Она внезапно перестала реагировать на звуки, запахи, предметы – на все, кроме прошлого, встретиться с которым пришла сюда. Джек тоже почувствовал, что настроение у него изменилось. Ни шуточек, ни игривых улыбок, ни нарочитых способов снять напряжение от пришедших на память трагических событий, от того кошмарного преступления, которое случилось здесь, в этом доме, привело к гибели ребенка и коренным образом изменило жизнь молодой матери.
– Ей было двадцать четыре года, когда это произошло. – Голос Рене дрогнул.
