Джеймс Роллинс - Алтарь Эдема
— Сколько им? — прошептала потрясенная Лорна.
— От шестнадцати месяцев до двух лет, — ответил Малик.
Она сделала еще шаг в комнату. Один из детей повернулся к ней, потом повернулись и остальные — с той же синхронизацией движений, что она видела на экране: как вспугнутая стая птиц или разворачивающийся в один миг рыбный косяк.
Разум пчелиного роя — так говорил об этом Малик. Неужели это и определяло их поведение? Она знала, что стадность еще плохо изучена. Высказывались предположения о наличии какой-то электромагнитной связи между особями в стае птиц или в косяке рыб, благодаря чему они и действуют так согласованно. Но в последнее время ученые больше склонялись к тому, что каждая особь реагирует на микросигналы, испускаемые соседом, и реагирует согласно заложенной в нее программе.
Поведение детей в комнате навело Лорну на мысль, что справедливыми могут оказаться оба предположения.
Телевизионные персонажи начали исполнять новую песню, и все лица отвернулись к экрану.
— Они абсолютно невинны, — сказал Беннет. — Мы их изолируем здесь от всяких развращающих внешних воздействий — они никого не знают, кроме себе подобных.
Малик кивнул.
— Мы тестируем их ай-кью с помощью неязыковых упражнений и наблюдаем, не проявляют ли они агрессии. Пока их уровни ай-кью повышаются каждую неделю и они остаются неагрессивными, но делать выводы еще слишком рано. Агрессия на самом деле возникала только после полового созревания у всех вместе. Но мы пока не теряем надежды.
— И что вы собираетесь с ними делать? — спросила Лорна, заранее страшась ответа.
— Как только они созреют, мы начнем отбор яйцеклеток у женских особей, что постарше. Это месяцев через шесть. К тому времени они уже вступят в фазу сексуальной зрелости.
Лорна похолодела, думая о насилии, которое ждет этих детей.
— Мы пробуем уничтожить в этих клетках активные секции избыточных ДНК, которые, кажется, и активизируют атавизмы. А потом попытаемся вывести новое поколение. — Малик потер руки, словно ему не терпелось продолжить. — Мы близки к прорыву, который способен изменить мир.
— Вот почему нам может понадобиться ваша помощь. — Беннет кивнул.
— Ваш опыт разведения экзотических животных и работы с генетическим материалом будет бесценен для нас на этом последнем этапе работ, — добавил Малик.
Подтекст был очевиден: если она хочет жить, то не сможет отказаться от этого предложения. Но как могла она согласиться? Это ведь не вымирающие экзотические животные. Да и не животные вовсе.
Одна из детей — маленькая девочка — встала из кресла-мешка, подошла к Лорне и протянула вверх ручки. Лорна наклонилась и подняла девочку. Широкая в кости, та оказалась тяжелее, чем предполагала Лорна. Подняв одну руку ко рту, девочка принялась сосать большой палец, ее другая ручка легла на плечо Лорны, а живые глаза не отрывались от экрана, на котором шел урок начального чтения.
Лорна чувствовала, что ребенок заметно успокаивается: с каждым вдохом легкая дрожь в теле уменьшалась. Эти дети заброшены, им не хватает тепла.
— А что случилось с матерью этого ребенка? — Она посмотрела на Малика. — С родителями всех их?
— Вы их видели, — поспешил успокоить ее Малик. — Они живут в заповеднике. Когда мы переселили их на соседний остров, потомство было размещено здесь, в этих специально построенных яслях. Прокладка из меди в стенах позволяет ограничить невральную сеть только этой группой, исключить воздействие на юных особей, пока их мозги еще очень податливы.
Перед мысленным взором Лорны возникла сцена — нападение одного из гоминидов на охранника. По признанию самого Малика, это были не тупые животные. Они не обладали речью, но, несомненно, были наделены разумом, общались между собой способом, который до конца не был понятен никому.
Она начала прозревать причину, вызвавшую это жестокое нападение. Эту причину она сейчас держала на руках. Родительский инстинкт у большинства животных довольно силен, а в условиях племени может еще возрастать. Потеря каждого ребенка ощущается всем сообществом, и это могло всех их привести в бешенство. К тому же эффективность их разума возрастает каждую неделю, если верить Малику, и в этом случае угроза со стороны обитателей заповедника тоже будет увеличиваться. Неудивительно, что требуются повышенные меры безопасности.
Не дай никому бог оказаться на той части острова.
* * *
Через пять минут после высадки Джек со своей командой двигался через сосновую рощу. Они быстро вышли к возвышенности, но продолжали идти вдоль берега в направлении перемычки. Он держал в голове свое местонахождение, фиксируя положение солнца, угол и направление теней. И все же ему хотелось получить более полное представление о территории.
Увидев известковое обнажение, пригодное для его целей, он поднял кулак.
Мак и Брюс скрылись в тени по обеим сторонам, прижав приклады к плечам. Джек забрался на камень. От лучей солнца его поверхность казалась пятнистой. В первый раз Джек получил возможность обозреть окрестности — увидеть весь остров до самой бухты на западной стороне. Там сверкала белая точка, над которой на фоне заходящего солнца поднимался черный дымок. Дай бог, чтобы у Рэнди и братьев Тибодо хватило дымовых шашек и дальше отвлекать охрану.
Затем он перевел взгляд на окружающий ландшафт и увидел песчаную перемычку, соединяющую два острова. Стальной блеск насторожил его — похоже, перемычка была перегорожена. Ни на одной из спутниковых карт он этого ограждения не видел, но доступные съемки оказались старыми, а изображение нечетким.
Это открытие заставило его нахмуриться, но другого пути нет. Ладно, эту проблему он решит, когда доберется до места. Однако увиденное не давало ему покоя: зачем отгораживать один остров от другого?
Разочарованный, Джек подошел к краю камня, собираясь спрыгнуть… но тут раздалась ружейная стрельба, очень громкая. Между местом, где он находился, и перемычкой из леса вспорхнула стайка голубей.
Он пригнулся, думая, что сейчас листва вокруг него взорвется под градом пуль. Но мгновение спустя огонь прекратился и сменился леденящими душу криками. Потом и крик резко оборвался. Наступила тишина, словно лес затаил дыхание.
Джек соскользнул с камня и нырнул в тень, стараясь не производить ни звука. Холодная уверенность обуяла его: на этом островке кроме них был кто-то еще, для того и ограждение. Он не знал — кто, но в одном он не сомневался: они высадились не на той стороне острова.
Глава 50
Дункан упер кулаки в вогнутый стол станции наблюдения.
Диспетчерская служба безопасности была встроена в бетонированное гнездо на вершине холма. Отсюда можно было попасть как на виллу, так и в подземную лабораторию. Пуленепробиваемое панорамное стекло у него за спиной выходило на бухту, за которой поодаль в клубах дыма покачивался рыболовный катер, забредший в их воды из-за поломки двигателя. Автоматическая пушка наверху держала катер под постоянным прицелом.
Но внимание Дункана было приковано к темному экрану.
Он прислушивался к статическим разрядам в наушниках — не проявятся ли посланные им люди. Жуткие крики все еще стояли в ушах. Он не мог сказать, сколько глоток издавали эти вопли.
Жив ли еще хоть кто-нибудь из его людей?
— Прокрути пленку еще раз, — сказал Дункан.
Техник, сидевший за столом, нажал клавишу, и темный экран вспыхнул ярким светом. Потом изображение стабилизировалось, возникла четкая картинка родника на склоне холма, поросшего леском. Камера А находилась вблизи единственного источника пресной воды на острове — одна из двенадцати камер, расположенных в ключевых местах, откуда наилучшим образом можно было наблюдать за повседневной жизнью обитателей.
Изображение слегка покачивалось — новая камера начала работать в тот момент, когда ее монтировали. Перед объективом мелькнула рука — команда Дункана проверяла функции аппаратуры.
Потом рука убралась, в поле зрения пробежал один из его людей: приклад карабина уперт в плечо, щека прижата к прикладу. Хотя камера не была оборудована микрофоном, но дым и огонь, извергавшиеся из ствола, говорили и без звука. Затем боец исчез.
Еще мгновение — и изображение треснуло, экран погас.
Дункан выпрямился, резко глубоко вздохнул. Его беспокоила не только судьба подчиненных. Остальные одиннадцать камер стояли в различных частях острова и показывали убогую отхожую яму, скалистый карниз, неглубокую пещеру. Три из них размещались на поляне с хижинами. Все было тихо-спокойно, только он нигде не видел гоминидов. И это подозрительное отсутствие приводило к одному-единственному выводу.
— Они знают о видеокамерах, — пробормотал он.
