Итан Блэк - У Адских Врат
До сих пор на церковь ни разу не нападали.
Четыре небольших витражных окна — тоже защищенные ставнями — выходят на балкон, пристроенный в 1829 году, когда прихожан стало больше, но еще до того, как город завладел землей. Воорт никогда не бывал здесь без других членов семьи. Он приковывает Стоуна к железному кольцу, вделанному в камень в задней части нефа. Махровым полотенцем из гаража Вима завязывает Стоуну глаза, чтобы тот не увидел оборонительных приготовлений. Потом Воорт бежит к «субару» и забирает арсенал.
— Я не стану натравливать его на тебя! Обещаю! Он оставит тебя в покое! — кричит Стоун.
Воорт начинает подтаскивать и переворачивать скамьи, выстраивая из них грубый лабиринт. Скамья. Немного свободного пространства позади нее. Потом еще одна скамья. Работая, он мысленно осматривает окрестности, прикидывая варианты. Наемники начнут либо со стоянки, либо с галечного пляжа. Чтобы подойти по воде, нужно больше времени.
Но они все равно могут попробовать. Или уйти этим путем. Вызовут лодку.
Толстые дубы и клены спрячут Бока, пока он не доберется до поляны. Там дорожка разделяется на две — к обоим входам.
«Проблема в том, что выглянуть наружу невозможно, если не разбить окно. А это означает, что они тоже заметят меня на балконе. Но другого пути нет».
Воорт разбивает окно с витражом, изображающим играющего в кости римского солдата. Просто удивительно, насколько неизменен мир за окном: все те же туман и серость. Плохая видимость заставит Бока подобраться ближе, если ему нужен хороший обзор. Воорту с дробовиком это на руку. Он разбивает второе окно. Проверяет угол обстрела с балкона.
— Мне надо в уборную, — заявляет Стоун.
— Ты прямо как старушка, — отвечает Воорт.
Заканчивая расставлять скамьи, Воорт представляет себе, как Микки и Стоун идут навстречу друг другу. Он взмок от усилий. Старый люк в подвал теперь окружен импровизированными баррикадами. Жаль, конечно, что тоннель контрабандистов заделан, но это сделали после того, как пьяный подросток разбил голову о камни, и его родители подали в суд.
«Юристы», — думает Воорт.
По крайней мере в подвал можно попасть.
Вторым ключом Вима Воорт отпирает люк (все старые замки давно заменены) и открывает крышку. Лестница уходит в темноту. Он ругает себя за то, что забыл фонарик. Из подвала тянет плесенью.
«Если нам с Микки понадобится быстро спуститься, у нас может не быть времени открывать люк. Сбежать отсюда нельзя, но можно драться, если Бок попробует спуститься».
— Леон все сожжет, — говорит Стоун.
— Тогда давай надеяться, что ты выйдешь раньше.
Стоун поднимает голову к витражам, которые успел заметить до того, как Воорт завязал ему глаза.
— Это там Даниил во рву львином, да? Один человек. Четыре льва. Такое преимущество не всегда срабатывает.
«Бок доберется до съезда минут через двенадцать. Значит, у меня от двадцати до сорока минут до того, как начнется самое худшее».
Он надевает кевларовый жилет, заряжает первый «ремингтон» и устанавливает дробовик в старую подставку для мушкетона возле главного входа. Шаткая конструкция скрипит, дробовик влезает с трудом, но все держится. Воорт наматывает бечевку из гаража Вима на спусковой крючок, а потом продевает через железное кольцо, вделанное в потолок. Убедившись, что бечевки хватит, измеряет расстояние от кольца до дверной ручки. К ручке пока бечевку не привязывает, потому что, если это сделать, дробовик выстрелит, когда он откроет дверь во время обмена заложниками.
Если до этого дойдет.
— У тебя есть дети? — спрашивает Стоун.
Воорт торопливо идет по проходу, мимо кафедры, через дверной проем, и оказывается в заднем коридоре, куда выходят двери кабинета, уборной и зала собраний. Придвигает к задней двери стол. Сверху наваливает кресло и ящик с Библиями.
— Я очень люблю дочь, — говорит Стоун, склонив голову набок и прислушиваясь, когда Воорт возвращается в неф.
Воорт заряжает остальное оружие и прислоняет второй дробовик к скамье, чтобы подхватить, когда он — и, будем надеяться, Микки — станет отступать к люку или к балкону. Проще всего Боку будет войти через главный вход, если он не сможет убрать «субару» от заднего.
Наемники уже могли и прибыть. Разделившись, прокрасться через лес.
Может быть, Бок позвонил на «Скиталец». Может быть, Бок рассчитывает уйти по воде, прихватив Стоуна.
— Все, что я делал, я делал ради дочери, — говорит Стоун.
Воорта словно подбрасывает.
Он бросается к Стоуну. С пистолетом в руке. Хватает юриста и сует дуло ему в рот; Стоун кричит.
— Что было на «Кандейс»? — спрашивает Воорт.
Ломается зуб. На руку Воорту брызгает кровь. Пальцы скользкие от крови. Щелк.
— Что… было… на… яхте? — Щелк. Каждый щелчок курка вызывает пронзительный сдавленный крик, наконец Стоун уже визжит. Воорт прижимает сталь к нёбу юриста. Из-под грязной тряпки текут слезы. Лицо Стоуна плывет, словно дробятся кости. Пахнет дерьмом. Больше всего Воорту сейчас хочется убить этого человека.
— Не… убивай… меня-а-а-а-а!
Ярость выходит из-под контроля. Страх Стоуна воспламеняет ее, заставляет Воорта терять остатки контроля.
— Стой! Я все скажу, — умоляет Стоун.
И рассказывает, что было на яхте, когда она затонула.
Глава 17
— Компьютер? — переспрашивает Воорт.
— Ноутбук.
— А в нем что?
— Ничего… теперь… все… погибло, — выдыхает Стоун.
Он просит, пытается вымолить выход из положения, в которое ставил других людей, но в котором никогда не оказывался сам. Его воля ослабела вместе с телом. Он оседает. Колени подгибаются. Воорт вздергивает его за рубашку. Стоун пытается вырваться, но, прикованный к железному кольцу в стене, лишь утыкается в Воорта.
— Что было в компьютере?
— Мой… архив.
Воорт бьет Стоуна по почкам. Юрист выгибается и кричит. Изо рта брызжет кровь, пачкая руки и одежду Воорта. На языке полицейского сладкий, горячий вкус. На лице Стоуна слезы мешаются с соплями. Губы обоих мужчин в крови, словно они целовались.
Подняв глаза, Воорт видит витраж со львами. Из-за бликов света кажется, что звери подкрались ближе. В ярких глазах появилось напряженное внимание.
Стоун лепечет сквозь сухие спазмы:
— Клиенты приходили на яхту… обсудить инвестиции.
Он усвоил главное правило своего нового мира. Разговор отвлекает от боли.
— Какие клиенты? — спрашивает Воорт.
— Не… бей… меня…
Стоун подробнее рассказывает о том, что Воорт слышал на кассете. Появляются имена — ни одного знакомого, — но перед некоторыми есть звания. «Генерал». «Полковник». «Сенатор».
— Эти люди сейчас живут в нашей стране?
— На законных основаниях.
— Военные преступники.
— Деловые… люди… Я их консультант… Генерал Азима живет в Луизиане… Батон-Руж…
Холодные каменные стены впитывают еще одну исповедь — сколько их было за двести с лишним лет.
«Запомни эти имена», — думает Воорт.
Стоун хрипит, выдавливает слова — словно обереги отболи.
— Иностранные правительства (всхлип) не могут собирать налоги в Штатах…
Это финансовая лекция под пыткой. Торквемада вздернул господ Смита и Барни на дыбу.
«Где Бок? У дверей?»
Но поток информации слишком соблазнителен для Воорта, чтобы остановиться, дать себе время проверить окрестности, осмотреть их сверху. Стоун называет русскую фамилию. Немецкую…
— Фердинанд Де Шас нелегально продавал во Франции американские сигареты, но Интерпол выслеживал его…
Сигареты?
Павел из Тарса на витраже, кажется, смотрит вниз, хотя глаза апостола возведены горе.
— Полковнику Галло надо убраться из Аргентины…
Стоун берет свои пять процентов и вкладывает остальное в жилищное строительство на берегу Мексиканского залива, леса в Монтане, сеть пончиковых в Юте, акции энергетических компаний, гавайские фруктовые плантации, водные угодья. Настоящие собственники никогда не фигурируют ни в одном документе, ни в одном контракте.
Только в его компьютере, который утонул.
Главное в США — платить налоги, потому что, получив деньги, Дядя Сэм оказывается в доле.
— Я хранил резервную копию в водонепроницаемом футляре.
В это время Леон Бок стоит под большим дубом, разглядывая церковь из-за деревьев, с расстояния пятидесяти ярдов. Атаковать в тумане будет легче. Правда, и разглядеть обороняющихся в тумане сложнее.
Микки Коннор лежит у ног Бока, свернувшись на сырой земле. Запястья прикованы к лодыжкам. Во рту кляп, чтобы не дать ему криком предупредить Воорта. Судя по прерывистому дыханию, ему ужасно больно.
Бок — желая подстраховаться на случай непредвиденных обстоятельств — ждет сообщения, что все члены его штурмовой группы на месте, прежде чем двинуться вперед. Еще пара минут…
