Патрик Данн - Лилия прокаженных
— Не вздумай пропустить вечером репетицию хора.
— Слушай, Мэтт уже за мной приехал. Все, побежала!
Давно я не видела Фрэн такой счастливой; надеюсь, что одним уик-эндом дело не ограничится.
Ее приподнятое настроение помогло мне избавиться от тревожного ощущения слежки, а заодно убедило не искать встречи с человеком, который не питает ко мне сейчас никаких теплых чувств.
Кора Гейвин позвонила, когда я возвращалась в город. Пришлось съехать на обочину и остановиться, чтобы поговорить.
— Утром заходил Питер Грут. Извинялся за неэтичное поведение. Оправдывался тем, что ситуация была напряженная, работы слишком много. Правда, конечно, но нам всем тогда досталось.
— Еще как. — Я не собиралась спорить с Корой по поводу Грута.
— Вообще-то я не потому звоню, — продолжала она. — Если бы Грут не упомянул, я бы не знала, что настоящее имя Бьюти Аделолы — Латифа Хассан.
— Не может быть. — Как же это вышло? И я вспомнила: когда Бен признался, что они с сестрой живут под чужими именами, Коры в конференц-зале не было.
— Имя показалось смутно знакомым. Грут ушел, и я проверила в журнале регистраций — точно. Запись как запись, ничего особенного. На прием к Хади Абдулмалику во вторник, двадцать первого мая, в два часа. Он сам приписку нацарапал: «Латифа Хассан — направить ко мне, когда придет». Она так и не явилась, и мы оба о ней забыли — до сегодняшнего дня.
— Еще одно подтверждение, что ее убили в понедельник ночью.
— Вначале я сама так подумала. Но позже вспомнила, что приписку Хади увидела во вторник, после ленча. Раньше ее не было. Выходит, Латифа виделась с ним, по крайней мере разговаривала во вторник утром. Я сразу бросилась звонить в Каир — хотела проверить. Не скажу, что рассказ Хади полностью снимает с Терри Джонстона подозрение в убийстве, но заставит Галлахера и его бригаду дело пересмотреть. К сожалению, ее брат оказался негодяем.
— В чем же он виноват?
— Латифа обратилась к Хади не только как к врачу, но и как к мусульманину. У ее медицинской проблемы была еще религиозная сторона, и в совете она нуждалась не меньше, чем в лечении. Брат уговорил ее заняться незащищенным сексом с немусульманином, который был убежден, что таким образом излечится от СПИДа. Она назвала его имя: Терри.
— Господи, Терри Джонстон. Излечится от СПИДа? А Бен, стало быть, ее уговорил?
— Ей обещали хорошо заплатить — достаточно, чтобы выкупить себя из сексуального рабства. Так она, во всяком случае, думала. И стояла перед моральной дилеммой. Однако после секса с тем парнем выяснилось, что суммы, о которой договорились, у него и близко нет. Обрезание стало причиной травмы, началось кровотечение, и она знала, что очень рискует заработать ВИЧ.
Из ее слов Хади понял, что большой потери крови нет, срочное медицинское вмешательство не требуется. Травмирована была область гениталий, поэтому, строго говоря, ее надлежало осмотреть женщине — пусть даже не мусульманке, — а не врачу-мужчине, в том числе самому Хади. Он знал, что скоро я выхожу на дежурство, собирался все объяснить и передать ее мне. А пока дал болеутоляющее и назначил курс антибиотиков. Она предупредила, что уйдет примерно на час — у нее встреча с журналистом. Они познакомились в стриптиз-клубе в воскресенье вечером. Латифа, очевидно, твердо решила рассказать ему свою историю, а он обещал ее опубликовать.
— Какую историю?
— Она собиралась предать гласности незаконный ввоз женщин для работы в секс-индустрии, предупредить других об эксплуатации, которая их ожидает, объяснить, что условия договора превращают танцовщиц стриптиз-клубов практически в рабынь, и заработать на жизнь они могут только проституцией. Ее волновало и другое. Она хотела рассказать о женском обрезании, которое практикуется у нее на родине, о своем собственном горьком и унизительном опыте. Публикация стала бы резкой критикой отношения к женщине в странах совершенно разной культуры. С тех пор и до сегодняшнего утра ни Хади, ни я ничего о ней не слышали. Тебе лучше быть в курсе. Как я и сказала, реабилитировать Терри преждевременно, но в понедельник ночью он ее не убивал — это факт.
— С Галлахером ты уже поделилась?
— Никак не могла связаться, хотела тебя попросить.
— Передам, не волнуйся.
Конечно, передам, только не сейчас. Не хватало испортить ему и Фрэн выходные. Да и ради чего? Попал бы за решетку невиновный — другое дело.
Услышанное от Коры казалось непостижимым. Если Терри Джонстон поверил, что таким образом можно вылечить СПИД, да еще пошел на гнусный обман, значит, как подозревал Грут, у него были серьезные проблемы с психикой. Но как мог Бен Аделола склонять Латифу к незащищенному сексу с носителем ВИЧ? Совершив чудовищный поступок по отношению к собственной сестре, он еще злоупотребил психическим расстройством Терри. Чем оправдать такую мерзость?
Выруливая на дорогу, я заметила торчащий из моей сумки конверт, оставленный Россом Джонстоном. Возможно, к концу дня я выясню, что вынудило Бена Аделолу предать сестру.
Тем вечером, после репетиции хора к празднику Тела Христова, я заехала к Аделоле домой — передать деньги Росса Джонстона и удостовериться в том, что узнала от Коры Гейвин.
Свет в доме не горел, и никто ко мне не вышел. Я опустила конверт в почтовый ящик. Как было ни противно, просьбу Росса Джонстона пришлось выполнить. Не знаю, что подсказало мне зайти к Фрэн и поговорить с Дейзи.
Она и открыла дверь, когда я позвонила.
— Привет, Дейзи. А я поболтать заглянула. Ты одна дома?
— Еще Оушен с друзьями.
— Ничего, если я на несколько минут задержусь?
Она распахнула дверь, впуская меня в прихожую.
— Я тут кое-что оставила вашему соседу. Видно, он на работе, пришлось опустить в почтовый ящик.
— Чей ящик?
— Бена Аделолы.
— Он точно на работу укатил. С Дарреном Бирном, черт бы того побрал. Надо же, нашел себе компанию.
Я застыла.
— Что-то не понимаю.
— Два часа назад я увидела, как Даррен паркуется возле нашего дома. Подумала, он какую-то пакость затеял, хотела в глаза посмотреть. А когда вышла — в машине его нет. Заглянула внутрь, а там…
— Что же там было?
— Да все, чем копают — кирка, пара лопат, еще что-то. Вернулась в дом, жду, что дальше будет. Вскоре он вышел из дома Аделолы вместе с Большим Беном, и они вместе уехали.
— Извини, Дейзи, — сказала я. — В другой раз поговорим.
ГЛАВА 37
Добравшись до Олдбриджа, я увидела черный «сивик» Бирна, припаркованный у кладбищенской стены, и пристроилась позади него. Достала из «бардачка» фонарик, включила, перелезла через ограду и пошла по тропинке.
Время от времени впереди, справа от меня, слышались удары металла о камень. Я выключила фонарик и двинулась наискосок в ту сторону, прячась за надгробиями, пока не увидела торец разрушенного собора. Под звуки землеройных работ я крадучись пробиралась вдоль внешней продольной стены нефа, которая становилась все ниже и ниже. Наконец подняла голову и заглянула внутрь.
Яркая луна над восточной торцевой стеной с тремя стрельчатыми окнами отбрасывала длинные тени и полосы бледного света на усыпанный гравием пол. На возвышавшемся в центре средокрестия надгробии горел свет, казавшийся желтым по сравнению с серебристым светом луны. А потом донеслись голоса — один глубокий и хрипловатый, другой высокий, пронзительный, отдававший распоряжения.
Я вытащила мобильный и отправила сержанту Дойлу сообщение о том, что Даррен Бирн и я находимся на кладбище в Олдбридже. Затем, как и раньше утром, проскользнула в пролом и, прижимаясь к стене, сторонясь лунного света, пошла вперед.
Стоя напротив двух мужчин, я разглядела, что к возвышавшемуся надгробию они подвесили ремонтный фонарь — такими пользуются автомеханики — и прислонили плиту с могилы Кэтрин Дьюнан. Падающий вниз луч выхватывал из темноты мелькающую лопату и летящие комья земли.
С зажженным фонариком я двинулась в их сторону и, увидев, что Бирн обернулся, направила луч ему в лицо.
— Прекратите немедленно, — крикнула я. — В могиле ничего ценного нет.
— В морду не свети, — прорычал Бирн, прикрывая ладонью глаза.
Я опустила фонарик, и луч скользнул по широкой голой спине Бена Аделолы.
— Бен, это Иллон Боуи. Что ты здесь делаешь?
Он обернулся и покачал головой. Пот градом катился по лицу.
— Я этого не хотел…
— Тогда вылезай.
— Вали отсюда, — прошипел Бирн, подхватив с земли лом и наступая на меня.
— Лучше не надо, — предупредила я, подняв свой мобильный, чтобы он видел. — У меня сообщение, готовое к отправке, — для вас это хуже бомбы. Один шаг — и через пять минут здесь будет полно полицейских. — Пока говорила, я переместилась так, что полуразрытая могила и груда земли оказались между Бирном и мной.
