Уильям Лэндей - Душитель
Рики поднял четыре штыря и ощутил поворот цилиндра. Он вошел и запер за собой дверь. Было три часа ночи. Он несколько недель рассчитывал время и наконец решил, что это идеальный вариант, ночь с воскресенья на понедельник, когда ночные дела Капобьянко уже закончены, а город еще не проснулся. Районы, где обитают «синие воротнички», оживают часов в пять. Контора находилась на первом этаже. Мать Чарли Капобьянко и один из его братьев жили в квартире наверху.
Рики стоял, прислушиваясь и ожидая, когда глаза привыкнут к темноте. В помещении не царил абсолютный мрак — его заливал тусклый серо-синий свет, благодаря рассеянному уличному освещению. Вскоре перед глазами Рики предстала длинная комната, примерно тридцати футов в длину. Круглый обеденный стол и четыре дешевых виниловых стула вокруг, кушетка и два кресла — скорее всего подержанных, маленький столик в дальнем углу, электрическая плитка. Никакого ковра. Все помятое и потертое. Свидетельства силы и богатства отсутствовали напрочь. Кабинеты воротил крупного бизнеса обычно обставляют не так. Здесь не было ни шкафов, ни счетных машин, ни хотя бы телефона; хотя игорный бизнес приносил Капобьянко несколько миллионов в год, преимущественно наличными, их нужно было во что-то вложить или вновь пустить в оборот.
Рики медленно пересек комнату. Пол потрескивал под его ногами — древние половицы как будто прогибались под весом гостя, — и каждый шум заставлял его замирать, пока он не убеждался, что никто его шагов не услышал. Рики наморщил нос: в комнате воняло чесноком.
На столе лежали бумаги — немного, и Рики разочаровался. Он нашел гроссбух в матерчатом переплете (обложка держалась на двух небольших гайках) и перенес его на кухню, где была маленькая раковина, отгороженная от окна. Он осмелился зажечь крошечный фонарик, размером с палец.
Гроссбух оказался потрепанным и грязным, ткань обложки выцвела до бледно-зеленого цвета, в тон страницам. Длинные колонки цифр никак не были обозначены, хотя Рики подозревал, что надписи зашифрованы. Возможно, все они числовые, как будто человек, ведущий эту книгу, понимал исключительно язык цифр — природный язык Капобьянко. Рики просматривал вереницы чисел. Он понял лишь, что это поток денег, проходящих через систему: доходы от игры в карты и кости, от букмекерских ставок. Деньги, которые вновь оказываются на улицах, где их опять отнимают или прячут. Страница за страницей, непрерывный поток. Наконец он добрался до букв — иностранных слов, подобных камням на реке. Имена. Имена. И одно из них он узнал. Глаза у него полезли на лоб.
— За что Капобьянко вам заплатил?
— Капобьянко? Кто такой Капобьянко?
— Я просто хочу знать: что этот бандит получил от вас за свои деньги?
— На твоем месте, сынок, я бы говорил повежливее.
— Это простой вопрос, Брэндан.
— Простой вопрос? Как тебе вообще не совестно задавать мне такие вопросы? Вам, всем троим, должно быть стыдно! Больше вы ничего от меня не услышите. — Конрой почесал щеку и перевел взгляд на Джо, своего любимца. — И ты с ними заодно?
— Брен, Майкл же сказал: это простой вопрос.
— Я не спрашиваю, что сказал Майкл. С Майклом я как-нибудь сам разберусь. Я тебя спрашиваю. Или он говорит и от твоего имени?
— Да. — Джо шевельнул губами, как будто хотел добавить что-то еще, но удержался. Возможно, это было непроизнесенное извинение.
— Большая, счастливая семья.
— Не такая уж счастливая, — заметил Майкл.
— Не хочешь объяснить мне, в чем дело, Микки? Ты ведь все знаешь. Что у тебя на уме, выпускник Гарварда?
— Вы на поводке у Капобьянко.
— Кто это сказал?
— Капобьянко.
— Вранье.
— Брэндан, давайте сократим эту часть, хорошо? Вы обижены, дело ясное. Мы всего лишь хотим знать, за что он вам платит. Что вы для него делаете?
— Я тебя не понимаю, Майкл. Ты всегда был для меня как сын. Давай, давай, гримасничай. Я был для тебя как отец, и ты это понимаешь.
— Значит, у меня было два отца. Вот повезло.
— Ты прав, сынок.
— Два — это ровно на одного больше, чем нужно. Хотя, возможно, у меня устаревшие взгляды.
Рики ухмыльнулся.
— Кем бы мы были без вас, Брэндан? — продолжал Майкл. — Бедными сиротами. И кто бы нас усыновил? Особенно Джо.
Конрой прищурился. Он был в штатском, галстук на его выпуклой груди съехал набок. Конрой вдохнул и выдохнул, а потом, настолько внезапно, что Майкл не успел отреагировать, метнулся вперед, воскликнув: «Ах ты, маленький ублюдок…» И в то же самое мгновение Джо бросился к Брэндану, чтобы помешать ему.
Майкл мгновенно представил себе два грузовых поезда, которые несутся навстречу друг другу…
Конрой ударил Майкла, схватил его за грудки, толкнул назад…
В ту же самую секунду плечо Джо врезалось ему в бок…
Конрой шумно хватанул воздух ртом…
Майкл лежал на полу, привалившись к стене.
Он услышал голос Джо, в котором звучала смертельная угроза:
— Только попробуй, Брэндан, и я тебя убью.
Майкл моргнул и увидел, что брат стоит над Конроем, занеся могучий кулак.
— Я тебя убью, мать твою.
— Джо! — одновременно воскликнули Майкл и Рики.
Старший брат слегка развернулся, услышав их голоса, но не отпустил Конроя и не разжал кулак.
— Джо, — выдохнул Конрой, — ты что? Кого ты собрался убивать? Ты забыл, с кем разговариваешь? Ну же, парень, отпусти. Это глупо. Дай-ка мне встать, сынок.
Джо оставался неподвижен, левой рукой он держал Конроя за рубашку. Казалось, сейчас он обрушит кулак на его физиономию и вобьет его в пол. Но затем выражение лица Джо изменилось, кулак слегка разжался.
— Вот так, Джо. — Конрой коснулся его запястья. — Дай мне встать.
Прикосновение как будто пробудило Джо. Он с новой силой ухватил Конроя за шиворот, еще крепче прижал к полу и заново стиснул кулак. Конрой жестом показал, что сдается.
— Джо, что с тобой? — спросил Майкл.
— Джо, что он вам наговорил? — Конрой кивком указал на Майкла. — Чем он запудрил тебе мозги?
Джо медленно покачал головой, но вопрос его отвлек, все враз усложнилось, в сознании замелькали факты, теории, загадки, слова Майкла и Рики, которые он понимал лишь наполовину и лишь на мгновение, чтобы вслед за тем немедленно утратить нить.
— А я, Брэндан? Ты и со мной обращался как с сыном?
— Сам знаешь, что да.
Джо снова покачал головой. Ему недоставало слов. Это была его беда — вечная нехватка слов. Мимо проносились озарения и мысли, которые он не мог перевести в слова и терял прежде, чем успевал толком постичь. Джо подозревал, что в этих невнятных образах крылся он сам — Джо номер два, которого невозможно увидеть. Что он хотел теперь сказать Конрою? Простая истина — «я любил тебя, а ты разбил мне сердце» — была невыразима и недостаточна. А другие слова не приходили ему в голову.
Джо сказал:
— Ты мне не друг, — и немедленно смутился. Как это глупо, по-детски прозвучало. Он пожалел, что вообще заговорил. Хотелось бы ему вернуться на десять секунд назад и не выставлять себя таким идиотом. Но эта фраза как будто зачаровала Конроя, Майкла и Рики. Увидев, какой эффект произвели сказанные слова, Джо подумал, что случайно нашел нужную формулировку — как будто он сидел за пианино и наугад бренчал по клавишам и вдруг получилась песня — чудесная, красивая песенка. Он выпустил Конроя, сказав:
— Хватит, Брен. Просто ответьте на вопрос.
— Что он тебе наболтал, Джо? — не унимался Конрой.
— Ответьте на вопрос Майкла.
Конрой с трудом встал и отошел к дальней стене. Рики помог Майклу подняться.
— Микки, ты в порядке?
— Да.
— Вы с новым папочкой, кажется, нашли общий язык.
— Да, по-моему, он питает ко мне самые теплые чувства.
Конрой поправил галстук.
— Вы, парни, ведете себя так, словно раскрыли смертный грех. Что ж, я не идеален, хоть и неприятно вам об этом говорить. Жизнь такова.
— Господи, Брэндан, не в том дело, что вы на кого-то работаете, — сказал Майкл. — Но работать на Капобьянко? Этот тип — убийца.
— Допустим, Капобьянко мне заплатил — ну и что? Думаешь, ваш отец был слишком хорош для того, чтобы получать деньги от Капобьянко?
— Да.
Конрой покачал головой:
— Майкл, перестань. Ты ни хрена не понимаешь. Ты меня слышишь? Ты не знаешь, кто такой Капобьянко, ты понятия не имеешь, что такое быть полицейским, ты ни хрена не знаешь, поэтому говорю тебе как друг: не лезь. На кой черт тебе вообще сдался Капобьянко?
— Сейчас объясню. Выяснилось, что ваш босс, Капобьянко, убил моего отца — то есть настоящего отца, Брэндан, первого. Помните?
— Что?.. Кто тебе сказал?
— Одна маленькая птичка начирикала.
— Какая птичка?
— Некий Пол Маролла.
— Что за Пол Маролла?
— Какая вам разница?
— По твоим словам выходит, что он был свидетелем убийства. А я работаю в убойном отделе. Нужно с ним поговорить.
