Мэри Кларк - Прежде чем проститься
Капитан Мэрфи пробежал глазами листы протоколов.
— Скорее всего, пожар начался в восьмом часу вечера. Звонок в пожарную часть поступил на пульт в семь часов тридцать четыре минуты. Звонящий сообщил, что из окон нижнего этажа «особняка Вандермеера» валит дым. Первый пожарный расчет приехал через четыре с половиной минуты. К этому времени больше половины здания уже было охвачено огнем. По-видимому, огонь распространялся через вентиляционные каналы. Когда-то их обивали войлоком, а старый сухой войлок горит не хуже бензина. Вскоре запылала крыша, но четверо пожарных, обвязавшись веревками, все-таки обследовали два нижних этажа. Другие по выдвижным лестницам добрались до третьего и четвертого этажей. На четвертом этаже, в ванной комнате, они обнаружили тело пожилой женщины. Судя по всему, она пыталась спастись от огня, забравшись в ванну и прикрыв лицо мокрой тряпкой. В тот момент женщина была еще жива, хотя и находилась без сознания. Ей немедленно стали оказывать врачебную помощь, но спасти уже не смогли. В половине десятого врач констатировал смерть, наступившую в результате отравления дымом.
Дэн сидел, опустив голову.
— Доктор Майнор, конечно, это слабое утешение, но тело вашей матери не получило ни одного ожога. Она погибла от жары и дыма, — сказал капитан Мэрфи.
— Спасибо за обстоятельный рассказ, капитан... Скажите, а почему мою мать считают виновницей пожара?
— Мы только предполагаем, — поправил его капитан Мэрфи. — Здесь возникла некоторая путаница. На первом этаже было несколько разбитых окон. Когда начался пожар, волной горячего воздуха оттуда вынесло много старых бумаг, а среди них — продовольственные купоны для бездомных. Их еще зовут «талонами на жизнь». На купонах было написано имя другой женщины. Поначалу мы решили, что погибла именно она. За несколько часов до пожара та женщина жаловалась в полицию, что у нее украли мешок с продуктами и недавно выданную пачку «талонов на жизнь».
— Тогда получается, моя мать была в «особняке Вандермеера» не одна, — заключил Дэн.
— Как я вам уже сказал, полной ясности у нас нет. Других тел в доме обнаружено не было. В комнате, откуда вынесло бумаги и купоны, пожарные не нашли ни следов пищи, ни складных матрацев, на которых обычно спят бездомные. Мы все-таки думаем, что вечером девятого сентября ваша мать находилась в «особняке Вандермеера» одна. Возможно, она замерзла и хотела согреться. Не исключено, что она решила сварить себе горячую пищу. Бездомные знают, что во многих брошенных домах годами не отключают водопровод или перекрывают только часть труб. Наверное, так было и в «особняке Вандермеера». Ваша мать добралась до четвертого этажа, где была вода. Там ее и застал пожар. Быть может, она пыталась выбраться, но в сумерках и густом дыму не нашла лестницу.
— Капитан, так неужели мою мать подозревали еще и в краже этих проклятых «талонов на жизнь»? — почти закричал Дэн.
— По-моему, доктор, я ничего подобного не говорил, — смущенно ответил капитан Мэрфи.— Хозяйка купонов вполне могла потерять их сама.
— Простите, капитан... А теперь я хочу кое-что рассказать вам о своей матери, — сказал Дэн. — Я не верю, чтобы она могла развести огонь, желая согреться или сварить себе горячую пищу. Мама патологически боялась огня. Она предпочла бы дрожать от холода, но ни за что не развела бы огонь.
Капитан Мэрфи, Мак и двое полицейских инспекторов глядели на него с вежливым недоверием.
— Мой отец нас бросил, когда мне было три года. Мать очень тяжело переживала его уход. Она впала в депрессию и начала искать утешение в выпивке. Вскоре она уже не могла без спиртного. Днем мать еще держалась, но как только укладывала меня спать, садилась в гостиной и напивалась до бесчувствия.
Голос Дэна дрогнул.
— В детстве я очень переживал из-за маминого пьянства. Я часто просыпался, брал одеяло и шел в гостиную. Там, у камина, стоял диванчик. Она часто засыпала на диванчике, а рядом валялась пустая бутылка. Тогда матери очень нравился огонь. Она разжигала камин, мы садились на диванчик, и она перед сном читала мне книжки... Однажды я проснулся и пошел посмотреть, как она. Мама спала прямо на полу. Наверное, упала во сне. Она лежала почти рядом с камином. Там еще оставались горящие дрова. Я стал разворачивать одеяло, чтобы ее прикрыть, и его край попал в огонь. Я попытался вытащить одеяло и не заметил, как у меня вспыхнул рукав пижамы.
Дэн встал, снял пиджак и расстегнул манжету на левом рукаве.
— Я едва не лишился руки, — продолжал он, закатывая рукав. — Почти целый год провел в больнице. Мне делали несколько операций по пересадке кожи, а потом я долго учился заново пользоваться левой рукой. У меня были жуткие боли... Мать страдала не меньше моего. Она во всем винила себя и очень боялась, что ее привлекут к суду и лишат родительских прав... Перед тем как исчезнуть, она всю ночь просидела у моей больничной койки. Обещала вечером прийти снова и не пришла. Ни вечером, ни на следующий день... Мы много лет не знали, где она и жива ли вообще. И вот семь лет назад мы случайно увидели ее в телевизионном фильме о нью-йоркских бездомных. Ее узнала моя бабушка. Они с дедом наняли частного детектива. Мать он не нашел, но говорил с другими бездомными, которые ее знали. Каждый рассказывал свое, но все как один отмечали, что моя мать панически боялась огня.
Вся левая рука Дэна от запястья до предплечья была изуродована и покрыта шрамами. Уловив молчаливые вопросы присутствующих, он несколько раз согнул и разогнул руку в локте и повертел ею.
— У меня были атрофированы все мышцы и задеты нервы... Зрелище не из приятных, но в остальном рука работает вполне нормально. Наверное, если бы не поддержка врачей, медсестер, сиделок, я бы остался инвалидом. Тогда пластическая хирургия была не на таком уровне. А сегодня руке можно было бы вернуть почти прежний вид... Я этим и занимаюсь. Сначала работал в Вашингтоне, несколько месяцев назад переехал в Нью-Йорк. Работаю детским хирургом в ожоговом центре.
Дэн застегнул рукав и снова надел пиджак.
— Разыскивая мать, я познакомился с бездомной по имени Лилли, которая ее хорошо знала. Мы долго говорили с Лилли. Она подтвердила: моя мать очень боялась огня.
— Вы сообщили нам очень важные сведения, доктор, — сказал Джек Склафани. — Выходит, Карина Ренфрю — владелица «талонов на жизнь» — сказала нам не всю правду. После вашего рассказа я начинаю думать, что виновницей пожара была как раз Ренфрю. Она не хотела сознаваться, что жила в «особняке Вандермеера». Наверное, она обронила купоны, не нашла их и выдумала историю с кражей. Иногда бездомные пускаются на такие уловки, чтобы получить дополнительные купоны.
— По словам Лилли, у матери тогда как раз начался очередной период депрессии, — продолжал Дэн. — В такие моменты она старалась спрятаться от всего мира. А еще Лилли мне рассказывала, что в периоды депрессии моя мать совершенно переставала есть... Нельзя спасти человека от него самого. Но я хочу спасти честное имя матери, чтобы на ней не лежала вина за пожар.
Зазвонил телефон.
— Просил же нас не беспокоить, — проворчал капитан, снимая трубку. — Это вас, Джек. Говорят, срочно.
Переговорив по телефону, Склафани подмигнул Бреннану.
— Чуть больше часа назад нам звонила Нелл Макдермотт. Представляешь, она нашла банк! И знаешь где? В Уэстчестере, неподалеку от пансиона, где живет мать Уинифред Джонсон. Просила нас приехать с ордером на вскрытие ячейки.
— Тогда едем, — сказал, вставая, Бреннан.
— Подожди, это еще не все. Утром я звонил в Северную Дакоту. Хотел узнать у своего парня, почему молчит. Его не было на месте. Недавно он перезвонил. Оказывается, он собирал досье на Адама Колиффа. Собрал все, что мог. Сейчас пересылает по факсу нам.
— Джентльмены, не желаете ли просветить нас, о чем речь? — спросил Мак. — Сначала вы упомянули Нелл, теперь я слышу имя Адама.
— Не волнуйтесь, мистер Макдермотт. Ваша внучка в очередной раз нам очень помогла. Боюсь, мы бы еще долго разыскивали таинственный банк, — сказал Склафани. — А что касается Адама Колиффа, мы решили проверить прошлое этого человека. Послали запрос. Подробностей пока не знаем. Но ясно, что истинное прошлое Адама Колиффа весьма отличается от его рассказов о прошлом. Думаю, ему было что скрывать и от Нелл, и от вас.
79
На обратном пути снова пошел дождь, и в Нью-Йорк Нелл въезжала под аккомпанемент косых струй, барабанивших по лобовому стеклу ее машины.
Тормозные огни автомобиля, ехавшего впереди, перестали мигать. Их яркий красный свет раздражал Нелл. Мало этого дождя, теперь еще и в пробку угодила!
Кому-то в левом ряду было очень некогда. Он направил свою машину в узкое пространство между рядами, выиграв считанные ярды и едва не поцарапав бок машины Нелл. «Не злись на идиотов, — говорил ей Мак, когда учил премудростям вождения. — Они так и останутся идиотами, а ты потеряешь самообладание». Нет, ей ни в коем случае нельзя терять самообладание. Сегодня оно ей еще очень пригодится.
