Карин Слотер - Инстинкт убийцы
— Вот. — Пол протянул ему пачку фотографий, которые Уилл заметил в сумочке Абигайль. Он знал, что все это снимки Эммы, изображающие девочку в самые счастливые моменты ее жизни. — Моя жена хочет, чтобы я передал их тебе. — Он не смотрел на фотографии. — Она хочет, чтобы ты знал, как выглядит Эмма.
Уилл взял снимки, но тоже не посмотрел на них. Лицо девочки уже запечатлелось у него в мозгу. Он не нуждался в дополнительной визуальной стимуляции.
Пол понизил голос:
— Ты даешь сдачи гораздо жестче, чем раньше.
Уилл попытался не воспринимать это как комплимент.
— Как бы то ни было… — начал Пол, но так и не закончил фразу.
Уилл не сдержался:
— Только такой тупой ублюдок, как ты, способен ей изменять.
— Я знаю.
— Она для тебя слишком хороша.
— Я не могу даже смотреть на нее. — Он продолжал говорить тихо, не забывая о том, что по другую сторону двери находится его жена. — Ты слышал ее вчера. Я знаю, что она винит меня.
Уилл насторожился.
— Вы что-то недоговариваете?
— Нет, — ответил Пол. — Поверь, я хотел бы знать хоть что-то еще. Я хотел бы знать, что где-то есть парень, которого я кинул, или еще кто-нибудь, кого я подставил. Зато теперь я мог бы на них указать. Черт, я выбил бы из них последнее дерьмо!
— Как насчет девочки, с которой ты встречаешься?
— Это женщина. — Пол сделал ударение на этом слове. — Да и вообще это ерунда. Она работает в дилерском центре. Когда я разговаривал с Эбби… когда все это началось, она была на работе.
— Она замужем?
— Нет.
— У нее нет бывшего ревнивого бойфренда?
Пол покачал головой.
— Она живет с родителями. Она знает, что я женат. Ей просто хотелось развлечься. Можешь мне поверить, это не первое подобное развлечение в ее жизни. Далеко не первое.
— Мне все равно придется с ней поговорить.
— Я запишу… — Он осекся. — Дай мне свою визитку. Я попрошу ее позвонить тебе, как только доберусь домой.
Уилл вытащил бумажник и начал искать визитку.
— Ты не хочешь слушать меня, поэтому послушай своего тестя. Позволь нам с этим всем разобраться. Мы знаем, что мы делаем. Я знаю, что я делаю.
Пол посмотрел на визитку Уилла, скользнув взглядом по словам и цифрам. Когда он заговорил, его голос упал почти до шепота:
— Ты и я — мы жили той жизнью. Мы знали, что за углом нас всегда подстерегает злодей. Я думал, что для Эм все будет иначе. Ты видел мой дом, парень. Я долбаный миллионер. У меня столько денег, что я уже не знаю, что с ними делать. — Он замолчал, борясь с эмоциями, и его глаза наполнились слезами. — Я бы их все отдал, если бы это помогло вернуть мою малышку.
Уиллу было не по себе от того, что он не мог заверить собеседника в том, что все будет хорошо, и не в последнюю очередь потому, что они оба знали, что это не так.
— Черт бы меня побрал… — прошептал Пол, шмыгая носом и вытирая глаза. — Я веду себя как девчонка.
Уилл снова перевел взгляд на носки своих туфель. Год назад он заплатил за них семьдесят пять долларов. Может, пришло время купить другие? Он посмотрел на туфли Пола. Они сверкали, как свеженачищенные. Наверное, для него это делали какие-нибудь специальные люди. Вечером он ставил пыльные и поцарапанные туфли в гардеробную, а утром они снова были идеальными. Или просто покупал себе новую пару, когда старая теряла вид. Сколько изношенных туфель им обоим приходилось носить в детском доме? Они отдавливали им ногти и до крови растирали пятки. Если бы у него было столько денег, сколько есть у Пола, у него была бы новая пара на каждый день.
Пол снова глубоко вздохнул в полном неведении относительно наблюдений и размышлений Уилла.
— Я позволял себе думать обо всех ужасных вещах, которые он может с ней делать.
Уилл кивнул. Пол не понаслышке знал об отвратительных вещах, которые мужчины способны делать с детьми. Уилл видел и его синяки, и его шрамы. Он слышал крики Пола посреди ночи.
— Ты единственный, с кем я могу говорить обо всем этом дерьме.
— Абигайль не знает?
— Она до сих пор со мной, верно?
По его голосу Уилл понял, что ему стыдно. Его уши легко улавливали это чувство. Он поднял голову и посмотрел на Пола.
— Почему ты так меня ненавидел, когда мы были детьми?
— Я не знаю, Трэш. Это было слишком давно.
— Я серьезно, Пол. Я хочу знать.
Пол покачал головой, и Уилл подумал, что это и весь его ответ. Но вдруг Пол заговорил:
— Ты справлялся, Трэш. Ты умел отбывать срок.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты просто это принял. Принял то, что находишься в этой ловушке до конца своей жизни, и то, что у тебя никого нет и никогда не будет. — Он смотрел на Уилла так, будто не мог поверить в собственные слова. — Ты был доволен жизнью.
Уилл вспоминал все те дни, когда в детдом приходили супружеские пары, все те дни, когда он причесывался, надевал свою лучшую одежду и молился о том, чтобы кто-нибудь увидел, как он раскрашивает картинки или играет на качелях, и подумал: «Это он. Мы хотим, чтобы этот мальчик стал нашим сыном». Этого не подумал никто. Никто ни разу так не подумал. С его стороны это не было довольство жизнью. Это была обреченность.
— Это было совершенно не так, — ответил он Полу.
— Это так выглядело со стороны. Как будто тебе никто не нужен. Как будто ты способен в одиночку справиться с любой ситуацией. Как будто тебя устраивает все, что тебе предлагают.
— Все было с точностью наоборот.
— Наверное, — согласился Пол. — Когда ты ребенок, все видится иначе.
Обещание вырвалось у Уилла раньше, чем он успел себя остановить:
— Я найду Эмму. Я верну тебе дочь.
Пол кивнул, видимо не решаясь произнести ни слова, чтобы не разрыдаться.
— Ты должен быть сильным. Вот о чем ты должен думать: как ты можешь помочь Абигайль. У нее есть ты, Пол, — добавил Уилл. — В этом вся разница. Через что бы ей ни пришлось пройти, у нее есть ты. В конце этого испытания ее ждут близкие люди.
— Хотел бы я быть сильным, — прошептал Пол. — Сейчас я чувствую себя ужасающе слабым.
— Ты не слабый. Ты был самым злобным ублюдком в доме, полном ублюдков.
— Нет, приятель. — Он с обреченным видом похлопал Уилла по плечу. — Я просто был самым перепуганным.
За дверью пискнул кран и зашумела льющаяся в раковину вода. Скрипнул валик рулона с бумажными полотенцами. Потом отворилась дверь. Абигайль подправила макияж и заново накрасила губы.
— Хорошо, — сказал Пол, обращаясь скорее к себе, чем к кому-то из них.
Он протянул Абигайль руку, и она ее приняла. В этом жесте не было ни неловкости, ни напряженности. Уилл проводил их до лифта и нажал кнопку вызова. Абигайль застыла с закрытыми глазами, положив голову на плечо Пола, как будто внушая себе, что она может с этим справиться. Когда двери распахнулись, Уилл набрал на панели свой код. Родители Эммы вошли в кабину.
Пол неловко кивнул Уиллу. Это было не благодарностью, а признанием факта его присутствия.
Абигайль даже не посмотрела на Уилла. Двери закрылись.
Уилл опустил глаза на пачку фотографий, которую ему дал Пол, и Эмма Кампано одарила его белозубой улыбкой. Он перебирал снимки. На некоторых она была с родителями, на других с Кайлой Александр. Более ранние фотографии изображали Эмму в группе девочек из школьного хора и в компании детей, собравшихся кататься на лыжах. В окружении сверстников она казалась еще более незащищенной, чем когда была одна. Она словно чувствовала свою изолированность, свой статус аутсайдера так же остро, как укол булавки. В ее глазах Уилл увидел смятение родственной ему души.
Он сунул снимки в карман и зашагал к лестнице.
Угловой офис Аманды находился с противоположной стороны здания от кабинета Уилла и в нескольких световых годах от убожества и запустения, в которых он тянул свою лямку. Из одного окна открывался неизбежный вид на парковку железнодорожного депо. Вверх по улице виднелся город: небоскребы, царственные старинные здания, а в подернутой дымкой дали — зелень Пьедмонт-Парка.
Вместо обязательной металлической конструкции, острые углы которой обожали отыгрываться на коленных чашечках несчастных государственных служащих, тут стоял деревянный стол, сверкающий полировкой и чистотой. На нем лежала кожаная папка с телефонными сообщениями, которые оставила для начальницы Кэролайн. Лотки для входящей и исходящей документации всегда пустовали. Уилл никогда не видел здесь ни единой пылинки.
На стенах висели фотографии Аманды с различными высокопоставленными сановниками и газетные статьи, воспевающие ее достижения. Сами стены были выкрашены в успокаивающий серый цвет. Потолок был оклеен блестящими белыми квадратами, а не грязновытым, покрытым потеками кафелем, служившим отличительной чертой всех остальных кабинетов в этом здании. У нее был ЖК-телевизор и собственный кофе-бар. Даже воздух здесь казался более свежим.
