Джеймс Дики - Избавление
– Раз так, то вашего приятеля нечего искать на камнях, а?
– Нет, его там, конечно, нет, – сказал я. – Поэтому я предложил искать сначала где-то здесь. Он не мог остаться там, на дальних камнях, но может быть, он застрял на камнях тут, прямо под водопадом.
– Ну, тогда от него мало что осталось, а?
– Да, наверное.
– Ты говоришь, вы отправились по реке позавчера?
– Мы отплыли в пятницу, около четырех дня.
– В двух лодках.
– Да, в двух байдарках.
– И потеряли одну из них здесь, на этом месте?
– Нет, не здесь. Значительно выше по течению. После этого мы все четверо забрались в одну байдарку.
Наступило молчание, которое продолжалось не меньше минуты.
– А твой приятель рассказывает по-другому.
– Этого не может быть, – сказал я. – Пойдите и расспросите его получше.
– А я уже расспрашивал его.
– Ну тогда расспросите еще раз. Расспросите того, кто в больнице.
– Э, нет. У тебя была возможность поговорить и с тем, и с другим.
– Ну тогда у вас что-то не в порядке со слухом.
– Со слухом у меня все нормально. Никакого тела мы тут не найдем. А найдем его выше по течению.
– На что это вы намекаете? – сказал я с возмущением, и оно было не деланным, а вполне искренним. Мой рассказ подвергали сомнению, а мне стоило много времени, сил и крови – да, да, крови, – создать нашу версию происшедшего.
Я наклонился к полицейскому.
– Послушайте, почему я должен выслушивать все это? И я не собираюсь больше отвечать ему. Вот так. Он что, имеет право задавать такие вопросы?
– Вам бы, наверное, лучше ответить еще на несколько вопросов, – сказал полицейский. – А потом – это уж его дело, как реагировать на ваши ответы.
– Мы нашли вашу вторую лодку – или, точнее, что от нее осталось. Нашли тогда, когда вы, по твоим словам, должны были еще быть далеко отсюда.
– Ну и что из этого? Я же говорю вам, что мы потеряли вторую байдарку выше по течению. Там, где большое ущелье. Если хотите, можете отправляться туда. Я покажу вам, где это произошло.
– Ты же прекрасно понимаешь, что нам туда не добраться.
– А это уже ваши проблемы. И вообще: что это все значит"? Нам очень крепко досталось, и я не собираюсь больше выслушивать всю эту херню. Кто вы такой? Шериф?
– Помощник шерифа.
– А где сам шериф?
– А вон там.
– Ну, тогда приведите его сюда. Я хочу с ним поговорить.
Старик встал и направился к тучному мужчине, который выглядел как техасский фермер, со значком шерифа на груди. Когда они вернулись ко мне, я обменялся рукопожатием с шерифом, который представился:
– Буллард.
– Шериф, я не знаю, что у этого человека на уме, он мне об этом не рассказывает. Но насколько я понимаю, он считает, что мы утопили нашего товарища или что-то в таком духе.
– А может быть, вы так и поступили, – сказал старик.
– Боже мой, зачем бы мы это делали?
– А откуда я знаю? Но я знаю, что рассказываете вы все по-разному. А если люди врут, то, наверное, на то есть своя причина.
– Поаккуратнее, поаккуратнее в выражениях, мистер Квин, – сказал шериф. Потом он обратился ко мне: – Но что вы скажете по этому поводу?
– По какому поводу? Послушайте, если вы найдете хотя бы одного человека – хотя бы одного, -который предоставит какие-нибудь доказательства в пользу того, что говорит ваш помощник, я сделаю все, что вы от меня потребуете – поеду с вами в лес, буду бродить с вами по воде, буду искать тело в реке крюком, сделаю все, что вы потребуете! Но у вашего помощника просто все перемешалось в голове. У него просто к нам неприязнь. Ему не нравятся городские жители, ему хочется выглядеть важной особой. Бог знает, что еще! В чем дело, мистер Квин? Тут считают, что вы не отрабатываете свою зарплату? И поэтому вы стараетесь проявить бурную деятельность?
– Я скажу тебе, городской ублюдок, в чем дело, – сказал Квин страшным голосом, – меня просто бесит, когда люди начинают говорить вот так. – Вчера мне позвонила моя сестра и сказала, что ее муж ушел на охоту и не вернулся. Мы прочесали лес в тех местах, где он должен был быть. И никого не нашли. Я гарантирую, голову даю наотрез, что ты где-то с ним повстречался. И я докажу это.
– Вот и докажите!
– Что с вами, мистер Квин? – спросил шериф. – Зачем приставать к этим ребятам, если у вас в семье что-то не так? Только потому, что они городские? Может быть, ваш свойственник споткнулся, упал куда-нибудь и повредил себе чего-нибудь?
– Не-а. С ним бы ничего такого никогда не случилось.
– А почему вы так уверены, что с ним вообще произошло что-то нехорошее? – спросил я.
– Я это чувствую, – ответил Квин. – И я никогда не ошибаюсь в своих предчувствиях.
– В этот раз ошибаетесь, – сказал я. – А теперь отстаньте от меня! Идите и делайте все, что вам придет в голову. А от меня – отстаньте! Ваша река, ваши леса, все, что тут происходит, а особенно вы сами мне уже остоебли! Если у вас нет ничего, в чем нас обвинять, если нет свидетельств, чтобы как-то подтвердить ваши слова, все эти ваши идиотские подозрения – оставьте меня в покое!
Он отошел, бормоча что-то себе под нос, а я вернулся к полицейскому, который сидел на прежнем месте. Квину ничего не удастся доказать, и ничего у него не получится. Интересно, действительно ли один из тех двух, кого мы убили, был мужем его сестры? Я стал обдумывать, как узнать его фамилию, но потом решил, что не стоит и пытаться. Зачем мне, действительно, знать его фамилию? Только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство? Вряд ли это может дать какое-либо удовлетворение.
Люди, которые драгировали реку, постепенно смещались вниз по течению. Время от времени крюк, заброшенный одним из них, цеплялся под водой за что-то, и все тут же бросались к нему; выражение на лицах тут же менялось: у одних появлялся страх в глазах, у других – предвкушение, а у третьих – радость. Когда это случалось, сердце у меня начинало биться чаще, но каждый раз крюк, вытащенный общими усилиями, оказывался пустым. Весь день рана моя под повязкой то начинала ныть, то успокаивалась. И за все это время удалось прощупать реку на протяжении не более двухсот метров.
Ко мне подошел шериф Буллард.
– Похоже, что на сегодня придется заканчивать. Становится слишком темно.
Я кивнул и встал.
– Вы со своим приятелем останетесь на ночь в Эйнтри?
– Наверное, – сказал я. – Мы все еще не оправились полностью. И я хочу побыть пока недалеко от Льюиса. Надо заехать в больницу, узнать, как он там. У него очень сложный перелом.
– Не повезло ему, – согласился шериф. – Доктор сказал, что хуже переломов ему не доводилось видеть.
– Мы остановились в «Биддифорде». А, ну, вы и так это знаете.
– Ага, знаю. Мы вернемся сюда завтра утром. Вы можете поехать с нами, но это не обязательно.
– Не вижу причин, зачем нам сюда еще приезжать, – сказал я. – Если тело не здесь, то я не знаю, где оно может быть. Скорее всего, где-то ниже по течению.
– Мы поищем немного и вверх по течению.
– Не имеет смысла, – сказал я. – Но конечно, делайте все, что считаете нужным. И если там вы найдете каких-нибудь утопленников, то среди них не будет Дрю. Он утонул где-то здесь, и если вам все-таки удастся найти его, то только вниз по течению.
– Может быть, мы разделимся, и часть людей будет работать вниз по течению, а часть – вверх по течению.
– Ладно. Прекрасно. Но все произошло именно здесь. Я абсолютно в этом уверен. Я запомнил вон то желтое дерево, и пока мы искали Дрю, я все время посматривал на это дерево. Тело снесло куда-то вниз по течению. Оно могло плыть только в одном направлении.
– Верно, – сказал шериф. – Но искать мы будем не только здесь. Мы сообщим вам, если найдем его. Завтра я заеду к вам в гостиницу. Где-нибудь после обеда. Премного благодарен за то, что вы согласились помочь нам.
Мы с Бобби снова плотно поужинали и отправились спать. Говорить уже ни о чем не было нужно – все было уже сказано. Теперь все зависело от того, найдут труп или не найдут.
На следующий день мы отправились в больницу проведать Льюиса. Он чувствовал себя значительно лучше. Его нога была поднята в воздух с помощью системы специальных подтяжек и блоков; он читал местную газету, в которой была напечатана заметка об исчезновении Дрю и о поисках его тела в реке; рядом с заметкой была помещена фотография, на которой я узнал себя, и рядом с собой помощника шерифа Квина. У моего лица торчал кулак Квина, и я понял, что нас сфотографировали тогда, когда разговор уже подходил к концу. На фотографии я выглядел так, будто я терпеливо, просто из любезности, выслушиваю Квина, но не прислушиваюсь к его словам. Даже эта фотография, помимо всего прочего, могла пойти нам на пользу.
В палате никаких полицейских не было, но Льюис уже не был единственным больным: предыдущим вечером привезли фермера – ему по ноге проехался трактор. Он лежал в противоположном углу, и когда мы пришли, спал. Я рассказал Льюису обо всем, что происходило предыдущим днем, о том, что Бобби поедет назад, в наш город, на его машине, и что потом жена Льюиса или кто-нибудь еще приедет за ним, когда его выпишут из больницы. Льюис сказал, что это его вполне устраивает.
