Стиг Лapcсoн - Девушка с татуировкой дракона
— Я нашла твои игрушки, — сказала Саландер.
Она подняла хлыст и указала им на коллекцию пенисов, уздечек и резиновых масок на полу.
— Для чего это предназначено?
Она приподняла здоровенную анальную затычку.
— Нет, говорить и не пытайся — я все равно тебя не услышу. Это ее ты испробовал на мне на прошлой неделе? Тебе достаточно кивнуть.
Она склонилась над ним, выжидая.
Нильс Бьюрман вдруг ощутил разрывающий грудь холодный страх и, потеряв самообладание, заметался в кандалах.
«Она захватила власть! — пронзила его паническая мысль. — Это невозможно!»
Он ничего не мог поделать, когда Лисбет Саландер подалась вперед и поместила анальную затычку между его ягодиц.
— Значит, ты садист, — констатировала она. — Тебе нравится втыкать в людей разные штуки. — Она не сводила с него глаз, а ее лицо было неподвижно, как маска. — Без смазки.
Когда Лисбет Саландер грубо раздвинула ему ягодицы и применила затычку по назначению, Бьюрман дико заорал сквозь изоляционную ленту.
— Прекрати скулить, — сказала Лисбет Саландер, подражая ему. — Если будешь брыкаться, мне придется тебя наказать.
Она встала и обошла вокруг кровати.
«Какого черта?» — только и мог подумать он, провожая ее беспомощным взглядом.
Оказывается, Лисбет Саландер прикатила сюда из гостиной его тридцатидвухдюймовый телевизор, а на полу пристроила его DVD-проигрыватель. Она посмотрела на него, по-прежнему держа в руках хлыст:
— Ты внимательно меня слушаешь? Не пытайся говорить — тебе достаточно кивнуть. Слышишь, что я говорю?
Он кивнул.
— Отлично. — Она наклонилась и подняла рюкзачок. — Узнаешь?
Он вновь кивнул.
— Этот рюкзак был у меня с собой, когда я приходила к тебе в прошлый раз. Практичная штука. Я позаимствовала ее в «Милтон секьюрити». — Она расстегнула молнию в самом низу. — Это цифровая видеокамера. Ты смотришь «Инсайдер» по ТВ-три? Именно такие рюкзачки используют грязные репортеры, когда снимают что-нибудь скрытой камерой.
Она застегнула молнию.
— Тебе интересно, где объектив? В этом-то и заключается хитрость. Широкоугольный объектив с волоконной оптикой. Он выглядит как пуговица и спрятан в пряжке ремня. Ты, может, помнишь, что я поставила рюкзачок тут, на стол, прежде чем ты начал меня лапать. Я повернула его так, чтобы объектив был направлен на кровать.
Она взяла CD-диск и сунула в DVD-проигрыватель. Затем развернула ротанговый стул и уселась так, чтобы ей был виден экран телевизора. Закурила новую сигарету и нажала на пультик дистанционного управления. Адвокат Бьюрман увидел на экране себя, открывающего дверь перед Лисбет Саландер.
«Ты что, даже на часы не научилась смотреть?» — приветствовал он ее раздраженно.
Она прокрутила ему весь фильм. Запись закончилась через девяносто минут посреди сцены, когда голый адвокат Бьюрман сидит, откинувшись на спинку кровати, пьет вино и наблюдает за Лисбет Саландер, которая лежит скрючившись со сцепленными за спиной руками.
Она выключила телевизор и минут десять молча сидела на ротанговом стуле, не глядя на него. Бьюрман не смел даже шелохнуться. Потом она встала и вышла в ванную. Вернувшись, Лисбет Саландер вновь села на стул. Ее голос был сухим и жестким, как наждачная бумага.
— На прошлой неделе я совершила ошибку, — сказала она. — Я думала, что ты снова заставишь меня делать минет, что совершенно омерзительно в твоем случае, но не настолько омерзительно, чтобы я не могла это стерпеть. Я надеялась малой кровью добыть достаточно веское доказательство, что ты гнусный старый слизняк. Однако я тебя недооценила. Не поняла, какой ты чертов извращенец.
Я буду выражаться предельно ясно. На этой записи видно, как ты насилуешь умственно отсталую двадцатичетырехлетнюю девушку, к которой тебя приставили опекуном. Ты даже не представляешь, насколько умственно отсталой я могу оказаться, если будет нужно. Любой, кто посмотрит эту пленку, поймет, что ты не только подонок, но и чокнутый садист. Этот фильм я смотрела во второй и, надеюсь, в последний раз. Он требует принятия мер. Думаю, что в соответствующее учреждение посадят тебя, а не меня. Согласен?
Она подождала. Он не реагировал, но было видно, как он дрожит. Она схватила хлыст и стегнула его но половому члену.
— Ты согласен со мной? — повторила она значительно громче.
Он кивнул.
— Отлично. Тогда здесь у нас полная ясность.
Она подтащила ротанговый стул поближе и села так, чтобы видеть его глаза.
— И как ты думаешь, что нам с этим делать?
Отвечать он не мог.
— У тебя есть какие-нибудь хорошие идеи?
Не дождавшись ответа, она протянула руку, ухватилась за мошонку и стала тянуть, пока его лицо не перекосилось от боли.
— У тебя есть хорошие идеи? — повторила она.
Он замотал головой.
— Отлично. Я чертовски разозлюсь, если тебе вдруг что-нибудь придет в голову в будущем.
Она откинулась на стуле и зажгла новую сигарету.
— Наши действия будут выглядеть вот как. На следующей неделе, как только тебе удастся выковырять эту здоровую резиновую пробку из своей задницы, ты известишь мой банк о том, что я — и только я — буду иметь доступ к своему счету. Ты меня понимаешь?
Адвокат Бьюрман кивнул.
— Молодец. Ты больше никогда не будешь со мной связываться. Встречаться мы теперь будем, только если мне вдруг этого захочется. То есть тебе запрещается меня посещать.
Он несколько раз кивнул и вдруг выдохнул, поняв, что убивать его она не собирается.
— Если ты хоть раз попробуешь приставать ко мне, копии этого диска появятся в редакциях всех стокгольмских газет. Ты понял?
Он несколько раз кивнул, держа в уме: «Мне необходимо раздобыть эту пленку».
— Раз в год ты будешь подавать отчет о моем хорошем самочувствии в опекунский совет муниципалитета. Ты должен сообщать, что я веду вполне нормальный образ жизни, имею постоянную работу, со всем справляюсь и что ты не замечаешь абсолютно никаких отклонений в моем поведении. Понял?
Он кивнул.
— Каждый месяц ты будешь составлять фиктивный письменный отчет о наших встречах. Ты должен подробно рассказывать о том, какая я положительная и как у меня все хорошо идет. Копию будешь присылать мне по почте. Понятно?
Он снова кивнул. Лисбет Саландер отсутствующим взглядом отметила выступившие у него на лбу капли пота.
— Через несколько лет, скажем, через два года, ты начнешь переговоры в суде об отмене решения о моей недееспособности. Ты раздобудешь невропатолога, который поклянется в том, что я совершенно нормальная. Ты будешь очень стараться и сделаешь все, что в твоих силах, чтобы меня объявили дееспособной.
Он кивнул.
— Знаешь, почему ты станешь стараться изо всех сил? Потому что у тебя имеется на то серьезная причина. Если тебе не удастся, то я ведь обнародую пленку.
Он вслушивался буквально в каждый слог, произносимый Лисбет Саландер. Внезапно в его глазах вспыхнула ненависть. Он решил, что она совершила ошибку, оставив его в живых.
«Тебе это откликнется, проклятая сука. Рано или поздно. Я тебя изничтожу», — думал он, однако продолжал с энтузиазмом кивать в ответ на каждый вопрос.
— То же произойдет, если ты попробуешь опять меня лапать. — Она обхватила себя за горло ладонью. — Прощай эта квартирка, твой замечательный титул и твои миллионы на международном счете.
Когда она упомянула о деньгах, у него расширились глаза.
«Откуда, черт возьми, ей известно, что…»
Лисбет Саландер улыбнулась и сделала глубокую затяжку. Потом загасила сигарету, бросив ее на ковровое покрытие и раздавив каблуком.
— Мне нужны запасные ключи отсюда и от твоего офиса.
Он нахмурил брови.
Она склонилась над ним и благодушно улыбнулась:
— В дальнейшем я стану держать твою жизнь под контролем. Когда ты меньше всего этого ожидаешь, например когда мирно спишь, я вдруг буду возникать в спальне с этой штукой в руке. — Она подняла электрошокер. — Я буду за тобой приглядывать. Если я хоть раз обнаружу тебя с девушкой — независимо от того, добровольно она сюда придет или нет, — если я вообще хоть раз застану тебя с женщиной…
