Ты никогда не исчезнешь - Бюсси Мишель
Леспинас сделал паузу, словно ждал, что его блестящее рассуждение встретят громом аплодисментов. В конце концов, этот Боколом-дуболом не зря суетится со своим омлетом. Есть риск, что расследование затянется, ведь добиться признаний будет непросто, он один против двух Мадди Либери — врача с безупречной репутацией и не отвечающей за свои действия психопатки... Не говоря уже о том, что он вернулся с озера промокший и измученный.
На него вдруг навалилась усталость. Савина Ларош снова подняла руку:
— Ты не слишком увлекся? — Социальная работница не стала дожидаться, пока он даст ей слово. — Уговорить Тома куда-то пойти с ней среди ночи, потом сесть в лодку в такую метель, а в довершение всего — еще и влезть на скалу высотой двадцать метров...
Нектер убавил газ под сковородкой и немного полюбовался своим шедевром.
— Послушай, Савина, ты ведь видела затонувшую деревню, которую Том построил у себя под кроватью? — спросил он. — Тот же бред, что ее сын рассказывал своему психотерапевту. Да этот макет — уже доказательство, что она совсем задурила ребенку голову.
Савина испепелила Нектера взглядом: не хватало еще, чтобы секретарь мэрии ее поучал. Ты бы, Боколом, помалкивал со своей паршивой интуицией...
— Мы все проверим, — успокоил их Леспинас. — Компьютеры, мобильные телефоны, почту. Поговорим со школьным учителем Тома, с воспитателями и аниматорами из центра досуга, с тренером по плаванию из бассейна. Обещаю вам, Савина, мы найдем...
— Простите, но я по-прежнему в это не верю, — стояла на своем Савина. — Я говорила с Мадди Либери, мы с ней вместе ужинали. И я хорошо знала Тома, это мечтательный и немного легкомысленный ребенок, но умный и смелый. Не из тех, кем можно манипулировать. Невозможно даже представить себе...
Леспинас, на этот раз не скрывая раздражения, ее перебил:
— Думаете, родители других детей могли себе такое представить? В каком мире вы живете? В Сирии или Афганистане десятилетних мальчишек убеждают, что их долг — взорваться, надев на себя пояс со взрывчаткой, или убить братьев и родителей. Не мне вам рассказывать, Савина, что детский мозг — это пластилин.
— А у Мадди Либери в голове хаос, — вмешался Нектер. — И если Боколому будет позволено дать вам еще один совет, помимо того, что к омлету как нельзя лучше подойдет сен-пурсен, то я бы вам порекомендовал позвонить ее психотерапевту.
— И у вас есть его номер?! — взорвался Леспинас.
Нектер Патюрен не стал утруждать себя ответом. Он просто вытащил из кармана телефон и тюкнул по номеру, по которому уже раз десять пытался дозвониться.
— Работа в команде, — прокомментировал он, слушая гудки. — Доктор Ваян Балик Кунинг, центр клинической психопатологии при университете в Гавре.
Последний гудок — и больше ничего. Даже автоответчик не включился. Почему психотерапевт так и не отозвался, хотя Нектер оставил ему кучу сообщений?
Капрал Лушадьер пришла на запах омлета.
— Фаб, твоя очередь дежурить.
Саломон нехотя поднялся, Леспинас пошел доставать тарелки, и тут у Нектера зазвонил телефон, который он так и держал в руках. Неужели доктор Ваян Балик Кунинг? Все затаили дыхание, Нектер сразу включил громкую связь.
— Алло, Ники? Ники? Это Астер, твоя сестренка. Ты там все еще болтаешь со святой инквизицией? Сжигателями ведьм?
— М-м... Да... Они... они слушают нас.
— Тем лучше! Значит, вы все там собрались, три мушкетера, Саломон, Леспинас и Лушадьер? Всем хорошо слышно? Я еще раз обдумала вашу историю с ножом из «Галипота», тем самым, который воткнули в живот этого несчастного Жонаса. Я прокрутила в голове весь тот день. У меня все же не сотни покупателей, и я вижу только одного, кто мог его у меня стащить. Он вел себя несколько странно, попросил найти в подсобке кучу редких камней, гипсы и аметисты, а в конце концов купил какую-то ерунду.
— И ты знаешь, как его зовут?
— Фамилию не знаю, а имя — да. Я видела его на кладбище, рука об руку с Мадди Либери, и ты мне про него рассказывал. Габриэль.
Леспинас со звоном поставил на стол стопку тарелок. Потом грохнул по столу кулаком, и они снова зазвенели.
— Что еще за Габриэль такой?
Савина и Нектер оторопели. Неужели Леспинас и его люди не знали, что Мадди живет не одна? С другой стороны, до этого утра личная жизнь доктора Либери их нисколько не интересовала.
Не дождавшись ответа, Леспинас двинулся к Нектеру:
— И где же он, этот самый Габриэль?
— Сейчас наверняка у себя дома, — ответила Савина. — То есть дома у них с Мадди, в «Шодфурской мельнице».
— В такую погоду, — счел необходимым прибавить Нектер, — вряд ли он пошел по грибы.
И словно в ответ на его слова, кухню тотчас заполнил запах омлета с грибами. Запах подгоревшего омлета. А следом повалил густой дым. Нектер бросился к сковородке, за которой он всего на минутку перестал приглядывать. Лушадьер закашлялась, Саломон поморщился, а Леспинас даже внимания не обратил. Отмахнувшись от черного дыма, он уставился на плотный белый туман за окном. Метель бушевала сильнее прежнего.
— Саломон, — он повернулся к своему помощнику, — ты ведь поднимался на Аннапурну и Аконкагуа?
Тот кивнул.
— От Фруадефона до «Шодфурской мельницы» и трех километров нет. А если пешком через лес, и того меньше. Сходи-ка туда, навести этого Габриэля! 57
Габриэль услышал шум и, сжав нож в кулаке, двинулся к выходу из пещеры.
Отсюда просматривалась вся долина Куз-Шамбон, хотя сейчас завеса из снега мешала обзору. Габриэль подумал, что погода, возможно, ему на руку. В этой полярной декорации все замерло — ни туристов, ни машин. Он бы заметил любой след, малейшее проявление жизни.
Выбраться из укрытия его заставил непонятный треск, явно произведенный живым существом. Габриэль замер, вслушиваясь в тишину. Может, какой-нибудь зверек, сбитый с толку путаницей с временами года, не вовремя вышел из спячки? Лиса? Белка? Полевка? Или это... слишком любопытный человек?
Габриэль еще некоторое время продолжал всматриваться и вслушиваться, но ничего не заметил. Ну и ладно. Он снова забрался в пещеру. В ней было сухо и тепло, ветер туда не задувал.
Конечно же, Габриэль, как и все в окрестностях Мюроля, слышал о пещерах Жонаса.
Жонас... Еще одно совпадение. Если только имя отцу Тома дали не в честь странных вулканических пещер в возвышавшейся над долиной скале из красного туфа. Габриэль читал, что эти пещеры, вырубленные троглодитами больше двух тысяч лет назад, образовали доисторический жилой дом: пятьсот метров в длину, сто в высоту, пять этажей, семьдесят комнат. Лабиринт, в котором могли жить около тысячи человек.
Он успел заблудиться там, но выручили таблички с указателями. На зиму здесь все закрывали, и вероятность того, что в пещеры забредет какой-нибудь турист, была невелика.
Согнувшись, Габриэль пробирался по узкому проходу, пока не дошел до одной из самых далеких пещер. Пекарня. Здесь он хранил свои вещи.
Тесное помещение встретило его приятным теплом и чудесным запахом. Он оставил печься на углях в очаге несколько каштанов. Очаг, выдолбленный в туфе, согревал так же исправно, как и две тысячи лет назад. Достаточно поджечь несколько веток из припасенного здесь хвороста, закрыть тяжелую деревянную дверь, чтобы можно было согреться, высушить одежду и... ждать.
Дым не выдаст, подумал он, день сегодня пасмурный. Но все же с ножом он не расставался. Расслабляться нельзя. До сих пор ему все удавалось, никто его не видел, никому бы в голову не пришло, что он здесь. Вот так и дальше надо действовать — спокойно, вдумчиво. Очистить несколько горячих каштанов, запить водой, а потом неспешно, стараясь не шуметь, обойти свои владения.
Он уже успел осмотреть часовню, большой зал, пекарню и десяток спален, но пока в этой головоломке недоставало одной детали, главной...
Снаружи снова что-то затрещало.
