Наль Подольский - Книга Легиона
Марго, в глубине души считавшая свое описание не таким уж и глупым, слегка обиделась:
— Зубоскалить легко. Тема-то благодатная… А ты сам что предложишь?
— Вот, смотри. Ты, когда о нем говоришь, да и волчара твой тоже, — начинаешь с чего: ОНО умное. А интеллект, это что? Обработка и хранение информации. Процессор плюс память. Значит, первый вопрос, который надо себе задать — какой носитель у этого интеллекта?
Гаденыш умолк, и Марго, чтобы сдвинуть его с мертвой точки, пожала плечами:
— Мало ли какой…
— Золотые твои слова. Вот именно: мало ли какой. Мы пока знаем два носителя: клеточный, то есть обычный мозг, и кристаллический, тот, что в компьютерах. Но ситуация-то у нас не нормативная, фантастическая, значит и носитель может быть фантастическим. Какой-нибудь био-сверх-мозг, выращенный в лаборатории этими курвами-учеными на заказ или возникший случайно из кучи перепревшего навоза. А то, поднимай выше — немолекулярная, волновая структура или мыслящее биополе… Того и гляди, крыша съедет.
— Что верно, то верно, — подтвердила Марго.
— А теперь подойдем к нему с другой стороны. У него есть комплексы, рефлексия, стремление спрятать свои грешки, выглядеть хорошим, красивым. Все это — свойства человеческие, машинному разуму их не привьешь, как нельзя трактор заразить сифилисом. Интеллект у него чисто человеческий. Такой интеллект не подселишь в компьютер, будь он хоть величиной с паровоз. Но вот если он вырастал свой сверхмозг в большой бочке из какой-нибудь высоконаучной слизи, то накормить его человеческими умами можно, сколько поместится в эту бочку… Только эта гипотеза, как и машинный ум, тоже, к сожалению, не канает.
— Почему «к сожалению» и почему «не канает»?
— К сожалению, потому что тогда все было бы просто. Требовалось бы только найти эту бочку и подсыпать туда крысиного яда или стирального порошка. Или, по-легионовски, бабахнуть по ней из гранатомета. Как это сделать — другой вопрос, но уже чисто технический.
— Гм… и почему же эта идея не канает?
— Потому что эта мыслящая бочка, имея способность управлять людьми, давно уже навела бы в мире идеальный порядок, по-своему, разумеется. Все ходили бы по струнке, были бы счастливы, и если этой интеллектуальной биомассе без человеческой крови обойтись невозможно, она получала бы ее втихаря, как спецпаек, в нужных количествах. А Легион вырастил бы себя из гомункулуса до нормальных размеров в стеклянном аквариуме и по праздникам стоял бы на мавзолее и махал народу рукой. Про него по радио пели бы песни, и детишки подносили ему цветы… Но всего этого нет. Он легко раздражается, нервничает. Посылает на дело случайных, первых попавшихся людей. При первой же хилой попытке на него наехать он действует неуверенно, с паузами. И очень боится прослыть злодеем, прячет концы в воду, хотя кто его может схватить за руку? Значит, ощущает неустойчивость своего положения, чувствует зависимость от того, какого мнения о нем люди в массе. По-моему, все яснее ясного. Только ментовский ум может не понять, что к чему.
— Да ладно тебе, давай дальше.
— Так что дело обстоит наихудшим для тебя образом, начальница. Носитель этого интеллекта — мозги обычных людей, которые эта падла научилась как-то объединять. Вспомни того молодого придурка из электронной лаборатории: он думает, что делает что-то по своей прихоти, а сам в это время является ячейкой сверхмозга, о существовании которого и понятия не имеет. Легион, как и следует из его имени, — это множество людей, он мыслит их мозгами, потому и не может делать внаглую то, что им в среднем кажется недопустимым. Сперва ему надо изменить их образ мышления… Может быть, со временем, это ему и удастся. Въезжаешь? Чтобы засадить Легиона на зону или прописать ему вышку, нужно арестовать или убить много тысяч людей, а до того надо еще выявить, кого именно подмял под себя Легион.
— Так ты к чему свою речь ведешь? Что бороться с ним бессмысленно? Тогда для чего ты все это делаешь? — Марго обвела взглядом излучатели Гаденыша, их уже было десятков пять, аккуратно разложенные рядами вдоль стенки. — Кстати, на кой черт тебе их так много? — добавила она подозрительным тоном.
— Ну, начальница, — хихикнул он, — я торчу от твоих ментовских заморочек. Ты любой разговор оформляешь допросом. Четыре вопроса подряд, и ни одного ответа… Ладно. Самый простой — последний. Неужто не врубаешься? Они же ему не в кайф пойдут, он станет их уничтожать, а делать новые будет некогда. И устраивать перекур нельзя — он тут же очухается. Значит, их нужно много.
— Сколько?
— Откуда мне знать? Думаю сделать сотню. Разместим на чердаках или крышах, управление, понятно, дистанционное. Включать будем по очереди, в разных концах города. Авось, доберется до них не сразу. Предположим, каждая успеет сработать раз по пять, тогда получается пятьсот блокировок. Если он это выдержит, будем считать, что таким способом его не проймешь.
— Излагаешь разумно… Ну, а первые три вопроса?
— На все три ответ один и тот же: я человек подневольный. Ты приказала — я делаю.
— Это не ответ. Если с ним воевать невозможно, то все наши действия — прямое самоубийство. Разве ты к этому склонен?
— Воевать всегда можно… А вот чем это кончится — другое дело.
— Послушай, хватит вилять. Ни тебе, ни мне, ни Платону назад пути нет. А ты у нас, в мозговом смысле, идешь паровозом. Тебе никуда не деться, ты, можно сказать, — главный стратег этой войны. Вот давай и пофантазируем, как же с ним воевать.
— Ишь, как заговорила… Ладно, давай фантазировать… Вот мы с тобой начали включать эти штуки и перекрыли ему кислород, — Гаденыш слегка усмехнулся, — вернее, гемоглобин. Почему ему это не нравится? Может быть, он и вправду боится задохнуться, а может быть, ему просто не хочется переходить к более диким действиям: он же, падла, интеллигентный… Вот видишь, фантазировать надо осторожно… Я лично думаю, ему без этого гемоглобина и в самом деле не выжить. Только не нужно давать ему спокойно думать. Вирус бы в него запустить, что ли…
— Да как же в него запустить вирус? — удивилась Марго. — Он ведь не компьютер, ему в дисковод зараженную дискету не вставишь.
— Во всякую систему, где циркулирует информация, можно запустить вирус. Нужно только подсунуть данные, которые система наверняка схавает. Любую информацию, которая касается его самого, Легион не будет блокировать, а станет ее обрабатывать.
— И ты надеешься, что, при его-то сверхинтеллекте, он прозевает вирус? К тому же я не понимаю, как этот вирус может выглядеть.
— Что ты не понимаешь, это нормально. Ты и простейший компьютерный вирус вряд ли себе представляешь. А прозевает, не прозевает — не знаю. Главное, он не сможет его нейтрализовать на вводе: их у него множество. Это обычные головы, обычных людей, с обычными бараньими мозгами.
— А им ты его, твой вирус, каким образом предложишь?
— Любым. Какие-то тексты запустим в Интернет, причем сделаем так, чтобы они потом сами собой выскакивали на экранах пользователей. Что-то — по телевидению, в виде рекламы, что-то — в газетных и радиообъявлениях. К примеру, новая водка «Легион» или потерялся кобель по кличке Легион. Каждый текст сам по себе безобиден, но при их совмещении в определенном порядке обнаружатся зашифрованные паразитарные команды, способные прилипать к любым программам. То есть вирус загружается «спящим», и сможет активизироваться только при обработке больших файлов… Это я, начальница, сам когда-то придумал, и Родина за эту фигню отвалила мне приличную премию.
— Ты у нас гениальный… это я давно выучила. Ты хочешь сказать, что отдельный носитель вируса ничего заметить не сможет, а почувствует его лишь сам Легион?
— Именно так, начальница, светлая твоя голова!.. Отдельные бараны тоже почувствуют, но уже через Легиона. Тогда у многих чердак протечет, ты уж к этому приготовься. И надо будет сделать так, чтобы любое безобразие, какое случится, народ валил бы на Легиона — он ведь самолюбивый, и это увеличит шансы довести его до потери устойчивости, по-простому, до истерики. Тогда, может, и задохнется.
Подобные беседы Марго вела с Гаденышем и в дальнейшем, хотя и не надеялась ни разобраться в его творчестве, ни проконтролировать все действия, а просто потому, что он нуждался в зрителе. Ошибка Платона в отношениях с ним именно в том и была, что он не обращал внимания на ужимки и выходки Гаденыша.
Слова Марго, сказанные в шутку, что он-де — главный стратег в войне с Легионом, постепенно становились реальностью. Он планировал все, он был спецом, и Марго себя чувствовала при нем комиссаром с наганом. Впрочем, она не видела в этом ничего зазорного.
За месяц, считая от первого свидания с Марго, Гаденыш успел сделать многое. Помимо сотни излучателей, он сконструировал радиостанцию для связи с ними, и несмотря на сугубо кустарные условия производства, вся эта продукция имела вполне фирменный вид. Управление излучателями могло осуществляться либо со специального пульта, либо с клавиатуры компьютера. Количество компьютеров возросло до пяти, и в крохотной «явочной» квартирке теперь было негде повернуться. Настало время подумать о более просторной штаб-квартире для предстоящей схватки с Легионом, тем более, что телепаты не могли работать в «зоне», в непосредственной близости к источнику сигналов. Заботой о найме подходящего помещения Марго нагрузила Паулс.
