Эдди Шах - Оборотни
Машина проехала по выложенной булыжником дороге к большому старому дому, который стоял в глубине рощи. Это было четырехэтажное здание в стиле барокко, приютившее теперь Фрика и его штаб. Небольшой, поросший деревьями пятачок был окружен стандартными русскими бараками, где проживало около тысячи членов штурмовых частей будущего.
Когда «мерседес» подъехал к дому, небольшая группа штурмовиков по-нацистски приветствовала вышедшего лидера.
— Газеты прореагировали в соответствии с нашими ожиданиями, — сказал Краган, наблюдая, как Фрик отвечал на их приветствия в известной манере Гитлера, которого он видел в старых документальных фильмах. Этот человек уже старается подражать облику героя, подумал Краган.
— Они последуют за стадом. Этим-то они и хороши, — ответил Фрик. — Подкиньте им сплетню, и они назовут ее новостью, потому что из-за нее продаются газеты и они могут считать себя значимыми. Но почему оказался там Митцер?
— Он принял решение в последнюю минуту. По словам его секретаря, приглашение вначале было отклонено, но затем позвонил какой-то его друг, сказал, что им следовало бы пойти туда вместе, а потом уж и на деловой ленч.
— Разве мы не могли его удержать?
— Могли, конечно, если бы знали. Он всегда информировал нас о том, что делает. А это произошло совершенно неожиданно.
— Мы нуждались в нем. Митцер открывал такие двери, которые не могут открыть другие.
— Придется искать иные способы.
— Это займет слишком много времени. Нет. Давайте дадим этим людям основание открывать для нас двери. Мы должны ускорить выработку нашей программы.
— Чем быстрее мы будем продвигаться, тем больше у нас будет возникать возможностей для ошибок.
Но Фрик уже утратил всякую осторожность.
— Нет! — воскликнул он. — Теперь мы двинемся быстрее и вызовем хаос. Тогда Германия станет просить нас навести порядок. Так, как это сделал Гитлер.
Машина остановилась у здания, и охранник, спустившись с лестницы, распахнул дверцу перед Фриком, снова отдав ему принятое приветствие.
— Мы не допустим унификации, — продолжал Фрик, поднимаясь по лестнице. Краган следовал немного сзади него. Он остановился на верхней площадке и повернулся к своему помощнику. — Пусть Митцер и ушел, но есть еще кое-кто из стариков, на чью помощь можно рассчитывать. Триммлер и Гуденах. И другие, которые только и ждут, чтобы вернуться на родину. Митцер был не единственным, кто имел доступ к фондам. Но это не значит, что мы хотим вернуть всех остальных. Еще нет. До тех пор, пока мы этого не захотим.
«Ривер-Уолк Хилтон»
Новый Орлеан
Он спал под двусторонней лампой солнечного света, когда они пришли за ним.
Эдем закончил свою программу упражнений; его никто не отвлекал, если не считать короткого посещения Билли, которая зашла посмотреть, как он себя чувствует. Увидев рядом с центром здоровья оборудованный аппаратурой солярий, он решил привести свой внешний вид в соответствие с физическим состоянием. Смуглый от природы, он всегда старался поддерживать загар, если был свободен от обычных секретных поручений.
Солярий запирался на ночь, но он вынул из бумажника свою кредитную карточку «Виза», просунул ее между дверью и косяком, надавил защелку замка и вошел в комнату. Там оказалось три кушетки для приема солнечных ванн, составленных вместе, как столы в морге. Он закрыл дверь и проверил контрольные приборы на средней установке.
Это хитроумное устройство было двусторонним. Пациент находился выше батареи для загара и под электрическим пологом, в котором тоже помещалось несколько элементов. Все было похоже на флюоресцирующий сандвич с человеческим телом в виде прокладки. Установка была эффективной и обеспечивала загар в течение тридцати минут.
Он разделся, взял небольшие зеленые очки для защиты глаз и скользнул между двумя секциями. Приспустив полог, он включил часы и через пять минут задремал.
Эдем привык к полусну, который был ему всегда достаточен, чтобы отдохнуть, но никогда настолько глубоким, чтобы его захватили врасплох те, кто мог бы причинить ему вред. У него было внутреннее убеждение, что и Маркус охраняет его, предупреждая о любой приближающейся опасности.
Все было хорошо. Будить его не следовало.
Первое предостережение он получил, когда кто-то схватил его за руки, которые были сложены на подушке под его головой, и потащил вверх.
В тот оке момент другой схватил его за ноги и крепко их прижал.
— Не двигайся, а то перережу горло, — сказал третий, справа от него. — Поверь, что так и будет, мальчик.
Эдем почувствовал остроту ножа, приставленного к его шее. Люди, которые сжимали его, были сильными; но он не мог их видеть, ослепленный ярко горевшими трубками. Остальная часть комнаты была погружена в темноту.
— Чего вы хотите? — спросил он. Голос его прозвучал ровно, без всяких эмоций.
— Просто поговорить, — сказал Нож. Этот голос Эдем узнал.
— Я захваченный собеседник.
— Не храбрись, сопляк. — Нож нажал на него сильнее. Эдем почувствовал, что кожа его лопается.
— Хорошо у тебя идет кровь, сопляк. Хочешь, еще позабавимся?
Эдем отрицательно покачал головой.
— Хорошо. Теперь расскажи, что ты здесь делаешь?
— Солнечный загар… — Эдем остановился. Эти шутки могли укоротить его жизнь, если он не проявит осторожности.
— Вы хотите сказать, в Новом Орлеане?
— Начинаешь понимать.
— Я здесь для сообщений о конференции по космосу.
— И это все?
— Все.
— Репортер?
— Нет. Я особый делегат. Я должен составить отчет для британского правительства.
— Зачем?
— У нас есть Европейское космическое агентство. Мы не входим в вашу организацию, но нам нужно знать, что происходит.
— Ты заливаешь?
— Зачем?
— Скажи мне это сам. — Нож сильнее нажал на свой инструмент, надрез стал глубже.
— Я сказал вам правду.
— Мы хотим проучить тебя, сопляк. Не вмешивайся в то, что тебя не касается.
— Буду рад заниматься собственными делами.
— Все же проучим тебя. Отрежу-ка я тебе палец на ноге. При сопротивлении перережу глотку. Если еще остался смысл в твоей костяной башке, будешь лежать тихо.
Эдем знал, что он сделает это не поморщившись, и потому лежал тихо.
Послушай, Маркус, помоги мне перенести это. Пожалуйста, мне нельзя двигаться. Помоги же!
— Давай, — приказал Нож тому, который держал Эдему ноги.
Хватка колен усилилась. Он почувствовал, что Нож продвинулся к его ступням. Потом почувствовал острую боль, распространившуюся от пальца по всему телу, в мышцы, в кости; Маркус был с ним, помогал сопротивляться боли и напряжению, помогал выдержать, не кричать.
— Упорный фраер! — услышал он того, который держал его руки.
Затем все кончилось.
Один из них, кажется, это был Нож, резко толкнул его в бок, заставив взлететь, пробить головой полог и сломать одну из трубок.
И так же быстро, как появились, они исчезли.
Какое-то время он лежал без движения, преодолевая апатию смерти, а потом выкатился из солнечной установки на пол.
Усилием воли он приподнял голову, открыл глаза и наклонился к ступне. Они не отрезали палец, а просто затянули вокруг него кусок колючей проволоки так, что она врезалась в кожу, а некоторые шипы проникли до кости. Он осторожно оттянул проволоку, снял ее и, окончательно придя в себя, почувствовал нарастание гнева. Какая игра, какая чудовищная шутка! Они издевались над ним, над Маркусом, они попрали его достоинство.
Взгляд его случайно упал на бутылку в углу. Простую бутылку с красной жидкостью.
Кровь маленькой девственницы с мочой.
Он вспомнил, что они наблюдали за Триммлером.
Стой, надо контролировать себя. Надо приглушить свой гнев. Это не его оружие.
Он быстро оделся. Пистолет все еще находился в коричневом мешочке, и он засунул его за пояс.
Затем он добрался лифтом до восемнадцатого этажа.
Ни Билли, ни Такера там не было.
Кровь маленькой девственницы и моча. Они, должно быть, охотились за Триммлером.
За холлом открылась дверь, и он прицелился браунингом прямо в человека, который должен был сейчас показаться.
— Бога ради! — сказала Билли, перепуганная его движением.
— Шшшш! — предостерег он ее. — Где Такер?
— Не знаю. Он наблюдал…
Эдем прервал ее, развернувшись к двери Триммлера с пистолетом в руке. Он повернул ручку; дверь раскрылась легко, она не была заперта.
Он спокойно вошел в комнату. Билли оставалась на месте, не зная, что предпринять. Затем она последовала за ним.
Свет был включен. В гостиной никого не было.
Сперва он увидел Труди. Она лежала на полу, у туалетного столика в спальне. Крови не было. У нее просто была переломлена шея, как у цыпленка, и свернута под углом к ее обнаженному телу.
