Хуан Марторель - Маска майя
Аугусто Фабрисио тоже остановился, но затем начал торопить ее, умоляя бежать дальше. Оказавшись на середине узкого коридора, они услышали за своей спиной сильный грохот; земляной пол, на котором они стояли, содрогнулся: зал, служивший пристанищем маске, перестал существовать.
Они вошли в помещение, где текла их путеводная река, однако сейчас от нее не осталось и следа. Луч фонаря Николь лихорадочно скользил по полу, пока она пыталась обнаружить хоть какой-то след влаги, но так и не смогла увидеть его. Землетрясение не прекращалось, и камни снова начали падать вокруг нее.
И опять гватемалец с силой потянул ее за руку.
— Мы должны бежать дальше, Николь. Беги, беги как можно быстрее!
И оба помчались сломя голову в сторону выхода, контуры которого нечетко вырисовывались на другой стороне зала. Сойдя с того места, которое, как они помнили, было концом русла, они почувствовали, как пол стал медленно опускаться, и почти сразу же они услышали позади сильный грохот. Огромный известняковый блок упал сверху, полностью перекрыв коридор, ведущий к маске. Они посмотрели друг на друга, не говоря ни слова: то же самое произошло бы, если бы по дороге к ней они сошли с намеченного пути.
Толчки стали ослабевать. Они заметили также, что оглушительный грохот начал постепенно затихать. Вскоре они обнаружили, что и пол под ними перестал двигаться, хотя все еще ощущали некоторую неуверенность, как будто их тела привыкли к тряске и теперь чувствовали себя неуютно.
Они уже добрались до комнаты с колодцем, и Николь почувствовала огромное облегчение, увидев в шахте свисающий конец веревки, которой они пользовались при спуске. Толчки полностью прекратились, и в этом месте вообще не было никаких следов землетрясения.
Оба остановились одновременно, изнуренные быстрым бегом; их сердца бешено бились. Впервые Николь осознала, что они чуть было не погибли и что Ги Лаланда настигла его судьба.
Аугусто Фабрисио, видимо, думал сейчас о том же. Он нежно взял Николь за запястье.
— Еще одно усилие, Николь. Ни о чем не беспокойся.
Она ласково посмотрела на маленького человека с огромными усами и дружелюбным выражением лица, который озабоченно заглядывал ей в глаза, пытаясь при этом улыбаться, чтобы подбодрить ее.
— Аугусто… Ги…
— Да, я знаю. Ты только подумай: когда потолок обвалился, он думал, что он бог. Именно это нам всем хочется чувствовать в момент смерти. И… еще одно, Николь.
— Да?
— Это всего лишь интуиция, но я полагаю, что пока мы не должны говорить остальным, что Ги был с нами. Никто не знает, что он ждал нас внутри пирамиды. И думаю, что лучше оставить все как есть.
— Почему?
— Не знаю. Предчувствие… — В его глазах сверкали веселые искорки. — Как бы там ни было, мы сможем сообщить об этом в любой момент.
Благодаря веревке и ступенькам, выдолбленным в стене, подъем оказался нетрудным. Выбравшись наверх, они посмотрели на камень, сдвинутый ими, чтобы открыть колодец и при этом запереть отверстие, через которое они вошли, разумеется, не желая того. Тогда Николь уверила себя, что если вернуть камень на место, выход снова станет доступным, но сейчас ей стало интересно, что они будут делать, если этого не произойдет.
— Помоги мне, Николь. — Аугусто Фабрисио, похоже, не стал терзать себя напрасными сомнениями и присел на корточки за камнем, готовый толкать его.
Плита легко поддалась их попыткам вернуть ее на место, закрыв отверстие колодца. Чуть позже они увидели, как проем, отделявший их от комнаты с алтарем, начал открываться. Скрежет камней при скольжении на этот раз доставил Николь огромное удовольствие.
И она чуть было не расплакалась, когда увидела перед собой лицо Жана. Ее жених поднял руку к глазам — его ослепил свет фонарей, направленных археологами в сторону выхода из помещения, которое едва не стало для них ловушкой.
— Николь? Это вы? Я ничего не вижу…
— Да, Жан! — Она подбежала к нему, встала на колени, чтобы обнять его через узкий проем, и громко разрыдалась.
— Успокойся, Николь, успокойся. — Жених нежно прижал ее к себе. — С тобой все в порядке, правда?
— Да, да… Но там было…
— …много волнующего. — Аугусто Фабрисио завершил ее фразу, перебираясь вслед за Николь в соседнюю комнату.
— Мы не знали, где вы. — Жан помог девушке подняться. — Когда нам наконец удалось спуститься, мы оказались в пустой комнате… Вас и след простыл.
— Сейчас мы вам расскажем. Все было… так странно. — Гватемалец улыбнулся молодому архитектору.
— Я вижу… а еще лучше слышу, что с вами все в порядке. — Наверху раздался голос Хулио Риверы, и они увидели его лицо, показавшееся в одном из прямоугольных проемов в потолке, которые образовались после того, как плиты снова опустились. Оттуда лился слабый свет. — Есть новости о маске?
— Может быть, она все еще находится внутри пирамиды, Хулио, но в любом случае она погребена под тоннами камней. В какой-то момент потолок обрушился. Нет возможности продолжать наши поиски. Жаль…
— Да, жаль… — разочарованно протянул мексиканец. — Ладно, поднимайтесь и расскажите нам все.
Веревочная лестница висела в одном из проемов, ведущих в верхнюю комнату. Жан натягивал ее, пока Николь с археологом поднимались. Последним вскарабкался он сам, причем с удивительным проворством.
Поднявшись наверх, девушка немедленно вышла на верхнюю эспланаду большой пирамиды, чтобы вдохнуть вечерний воздух. Она никогда не думала, что обычные солнечные лучи могут подарить такое ощущение блаженства. Она обхватила себя руками и заметила, что дрожит.
— У нас тоже есть новости. — Жан прижал ее к себе, нежно целуя. — По правде говоря, много всего произошло за последний час.
Николь и Фабрисио повернулись к нему, заинтригованные. Девушка была рада, что ей представилась возможность отложить на время рассказ о случившемся. Хулио Ривера присоединился к группе и стал тоже слушать, в то время как Пьер стоял в стороне, положив камеру на землю. Николь не знала, снимал ли он ее возвращение из глубин пирамиды, однако в данный момент этот вопрос ее не слишком волновал.
— Здесь была полиция, полиция Гватемалы. — Николь не поняла, зачем Жан уточнил это, но потом сообразила, что Караколь принадлежит Белизу. — Я полагаю, что они до сих пор стоят там, внизу. — Он указал на подножие большой пирамиды. — Они обнаружили труп в джунглях, неподалеку от Наранхо, возле того места, где мы разбили свой лагерь. Это был труп Хорхе, нашего водителя. Ужасно… Находка опровергает наше предположение о том, что он причастен к похищению Ги.
— Полицейские были не очень-то любезны, скажем прямо, — добавил Хулио Ривера. — Они подозревают нас не только в убийстве, но и в похищении. Об исчезновении Ги они узнали от нас и нас же обвинили в том, что мы это замалчивали. Только записка, содержащая угрозы в его адрес и требование немедленно покинуть территории майя, их несколько успокоила. Но я не думаю, что они позволят нам уйти просто так.
— Я поговорю с ними, — сказал Аугусто Фабрисио. — Я знаю полицейских, которые патрулируют Петен, и я — друг их майора. Они не должны нас ни в чем обвинять: мы не знали, что Хорхе мертв, а о Ги нам ничего не известно, ведь мы только предполагаем, что он побывал здесь. — И Аугусто как бы случайно встретился с Николь взглядом. — Нетрудно будет объяснить, почему мы молчали о случившемся.
— Но теперь я не могу понять, — пробормотал Хулио Ривера, ни к кому не обращаясь, — кто похитил нашего друга… И откуда похитители узнали, что мы явимся сюда, в Каану…
Николь и гватемальский археолог одновременно пожали плечами.
38
Город майя Наранхо, 629 год н. э.
Белый Нетопырь смотрел, как по большой улице, ведущей к площади Наранхо, к нему приближалась шумная процессия, и испытал приступ ностальгии.
Он вспомнил себя ребенком, одетым в яркий праздничный наряд, смотревшим на плывущий мимо паланкин, в котором сидела та, которая вскоре должна была стать его королевой. Ему тогда исполнилось всего девять лет, а прекрасной девушкой была Нефритовые Глаза, принцесса из Калакмуля, прибывшая сюда, чтобы выйти замуж за Йахав Те К’инича.
Сейчас история повторялась, и другой празднично украшенный паланкин нес ту, которая, как Нефритовые Глаза когда-то, собиралась стать в скором времени супругой короля.
Нынешняя принцесса ни в чем не уступала той, что осталась в памяти Белого Нетопыря, и к обеим шаман испытывал нежные чувства.
Никте, принцесса Тикаля, приехала в город Наранхо, чтобы выйти замуж за молодого короля Балама Кимиля.
Никогда еще город майя не выглядел таким праздничным, как в этот день. Каждый из его жителей пожелал принять участие в украшении улиц и зданий, и это великолепие запомнилось надолго. И уже давно горожане так не радовались тому, что им сулило будущее: боги вернули им короля, которого они считали пропавшим, и молодой монарх уже успел доказать, что его основным интересом является благосостояние народа.
