Юрий Кареткин - Сердце России
Все вернулось…
Точно такое же полнолуние было и в ту страшную ночь больше года назад, в июне. Она только что успешно сдала сессию, закончив второй курс филологического факультета Воронежского университета.
Филологом она твердо решила стать в одиннадцатом классе, когда Леня и его лучший друг Глеб Севастьянов, с которым они были партнерами по бизнесу, дали ей прочесть несколько книг, поразивших воображение девушки.
Она узнала из этих книг то, о чем никогда не говорят ни в школе, ни по телевизору, о чем не пишут в газетах, во всяком случае, в тех, которые она читала. Тиражи этих книг были смехотворны: две — три тысячи экземпляров! Они были зачитаны чуть ли не до дыр, потому что их передавали из рук в руки.
В некоторых из них не было ничего принципиально нового для Лизы.
Наоборот! В них было то, что она читала и слышала тысячи раз, но о чем никогда не задумывалась.
"Христиане, — взывали авторы, фамилии которых ни о чем девушке не говорили, — читайте Библию, читайте Евангелия! От Марка, от Матфея, от Бога, от дьявола…. Прочтите то, что вам ласковыми словами пересказывают попы в прохладной тиши христианских храмов, включите мозги, и просто подумайте!
Если вы готовы ощущать себя рабом с рождения — вы христианин!
Если вы верите, что любовь мужчины к женщине и женщины к мужчине — это грех, что вы зачаты в грехе — вы христианин!
Если вы верите, что кто-то вас заранее от всех грехов спас, что вы можете спокойно грешить всю жизнь, не забывая лишь каяться при этом — вы христианин!
Если вам нравится на каждом причастии мысленно совершать акт людоедства, поедать тело вашего Бога и пить его кровь — вы христианин!
Если вам нравится носить христианский крест — древнейший ведический символ, опоганенный подвешенным на нем трупом, превратившим его в символ убийства, — вы христианин!
Только, ради Всевышнего, не называйте себя православными, этого слова в Библии просто нет!".
И Лиза читала. Ее брат принес ей и Библию, и все четыре канонических Евангелия. Она с недоверием просматривала цитаты из всех этих священных писаний, приводимые неведомыми доселе авторами в своих книгах, и думала: "Не может быть, это же глупость, нелепость!". Однако, сличая цитаты с первоисточниками, с удивлением обнаруживала, что в них не изменено ни единого слова!
Она прочла книги о древней вере наших предков — православии, о том, что эта вера никакого отношения к христианству не имеет. Она оценила силу и красоту православия, принесенного когда-то на Землю со звезд, сняла с себя христианский крест и вошла в комнату матери.
— Почему мы с отцом ничего тебе об этом не рассказывали? — переспросила мать, улыбнувшись. — Да потому что сами ничего не знали! Отец за тобой все книги прочитывает, которые тебе Ленька с Глебом приносят, потом мне рассказывает самое интересное, так и просвещаемся. Как тебе понравился Третий Вселенский Собор четыреста тридцать первого года? Большинством всего в один голос христианские попы признали, что у женщины тоже есть душа! Представляешь, что было бы, если бы тогда там оказалось на одного «рукоположенного» козла больше?
— Мы с тобой считались бы животными, — зло констатировала дочь и размахнулась, чтобы зашвырнуть золотой христианский крест в открытое окно.
— Не вздумай выбрасывать, — воскликнула мать, — вещь денег стоит! Тебе хозяйство вести, когда замуж выйдешь, учись быть практичной. Лучше подари кому-нибудь… кого не любишь!
Лиза прочла в одной из книг о законах РИТА — Небесных Законах о чистоте рода и крови, о подтверждающем их явлении телегонии, "явлении первого самца", заново «открытом» еще в XIX веке другом Чарльза Дарвина — лордом Мартоном. Она нашла в Интернете множество научных подтверждений этого явления, попыталась вспомнить хотя бы одно упоминание о нем в других средствах массовой информации и… не вспомнила!
Это показалось девушке странным. В Славяно-Арийских Ведах ("Сантия 8, шлока 11", — прочла Лиза название главы) ясно написано: "Не допускайте чужеземцев к дочерям вашим, ибо совратят они дочерей ваших, и растлят души их чистые, и кровь расы великой погубят, ибо первый мужчина у дщери оставляет образы духа и крови…".
Когда-то Лиза посмотрела телепередачу "Моя семья", в которой показали славянскую женщину, жившую сначала с негром, а через несколько лет вышедшую замуж за славянина. Она родила мужу негритенка. Все «специалисты», участвовавшие в программе, дружно объявили это чудом!
— Какое же это чудо?! — возмущенно думала Лиза. — Нет никакого чуда, все в соответствии с давно известными вселенскими законами! Хотя, многим ли они известны?..
Знай об этих извечных Небесных Законах простой народ, разве решились бы хозяева телеканалов без конца развращать миллионы русских людей? Стали бы навязывать им программы с перезрелыми "лолитами без комплексов", со "светскими львицами", поражающими своими плебейскими манерами и поганым языком, со сладострастно вихляющими задом певцами?
— Не решились бы и не стали! — подумала Лиза, вспомнив из школьной истории описания народных бунтов.
Терпение народа рано или поздно иссякает. А когда русский народ в гневе за дубину берется, широко машет, достается и правым, и виноватым!
Но более всего поразило девушку в этих книгах то, что для понимания подлинной русской истории, души и сердца России иногда достаточно было лишь вслушаться в простые, часто произносимые слова родного языка и узнать их первоисточник!
— Родного языка…, - думала Лиза, набрасывая на листе бумаги однокоренные слова.
— Родной, — писала она в столбик, — родимый, родственники, родня, родина, роды, родители, народ, порода, природа…
Лиза открыла статью в электронной «Энциклопедии» и прочла: "Род — Бог славяно-русской мифологии, родоначальник жизни; дух предков, покровитель семьи, дома".
— Значит, «плодородие» — плоды Рода? — догадалась девушка. — А «недород», например? Это, когда есть нечего, то не до продолжения рода? Точно, — восхитилась Лиза собственной сообразительностью, — "не до жиру, быть бы живым"!
Со временем она добралась до рунического письма и узнала, что русской письменности — десятки тысяч лет, а не одиннадцать веков, как их уверяли в школе. Она подумала о звездах, откуда нашими далекими предками были принесены на Землю и мудрость, и законы РИТА, и письменность…
— Вот туда и полетим! — мечтательно вздохнула Лиза и решила стать филологом.
После школы она впервые надолго покинула дом, потому что в Университете ее города не было факультета филологии, и в сопровождении брата отправилась в Воронеж. Лиза легко сдала вступительные экзамены, поселилась у рано овдовевшей тетки по материнской линии, дети которой жили своими семьями, и с энтузиазмом взялась за учебу.
Она училась отлично, целыми днями пропадала на кафедре старославянской письменности и все ближе подбиралась к пониманию образного рунического письма.
Сдав последний в той прошлогодней летней сессии экзамен, Лиза вернулась на кафедру и до вечера просидела там, подбирая с пожилым профессором, давно считающим ее своей самой перспективной ученицей, материалы для изучения во время летних каникул. Ее брат и Глеб должны были прилететь за ней рано утром. В конце концов, профессор попрощался и ушел, положив на стол ключи от кафедры, и девушка осталась одна.
Она не принимала участия в студенческих вечеринках.
На первой и единственной гулянке в общежитии, на которой она побывала позапрошлой осенью, к ней, дыша перегаром, привязался сокурсник с липкими руками и труднопроизносимой фамилией. Он пытался заставить ее выпить спиртное и за пять минут наговорил девушке столько сальностей и мерзостей, что не просто вызвал в ней гнев, а привел ее в настоящую ярость. Лиза при всех влепила ему пощечину и тут же получила от него страшный удар в лицо. Очнувшись и поднявшись с пола, девушка растерянно огляделась по сторонам. Ее обидчик, как ни в чем ни бывало, стоял посреди комнаты со стаканом в руке, две студентки повисли у него на шее, а кто-то из парней наполнял его стакан водкой. Остальные однокурсники смотрели на сибирячку, прикинувшуюся недотрогой, с откровенным презрением.
Лиза, прикрыв заплывающий глаз носовым платком, вышла из общежития, позвонила брату по мобильному телефону, поймала такси и уехала домой. Тетка, ахая и кляня, на чем свет стоит, современные нравы, прохлопотала над ней всю ночь.
Леонид и Глеб прилетели на следующий день, выспросили у Лизы подробности и отправились в Университет. Дождавшись перемены, они вошли в аудиторию и на глазах у двух сотен студентов так отделали обидевшего девушку мерзавца, что он, лишившись шести зубов, долго еще не мог выговаривать собственную и без того трудную фамилию.
