Джон Гришем - Дело о пеликанах
— Дэвид М. Андервуд. На этом этаже нет никого с именем Гарсиа. Я вообще не знаю никакого Гарсиа в этой фирме.
Грей улыбнулся, как бы поддакивая. Вид у Андервуда был такой, как будто он испугался или рассердился.
— Как поживает ваша дочь? — спросил Грей.
Андервуд обошел стол, пристально глядя в глаза Грею; видно было, что он взволнован.
— Которая?
Что-то не то. Гарсиа очень заботился о своей дочери, еще ребенке, и, если бы у него была не одна дочь, он бы упомянул об этом.
— Младшая. А как здоровье жены?
Андервуд подошел почти вплотную. Было ясно, что этот человек не боится драки.
— У меня нет жены. Я разведен. — Он поднял левую руку, и на какую-то долю секунды Грею показалось, что он готов ударить. Затем он увидел четыре пальца без кольца. Так, нет жены и нет кольца. А ведь Гарсиа обожал жену и, конечно же, носил бы кольцо. Что ж, надо уходить.
— Так что вам угодно? — требовательно спросил Андервуд.
— Я думал, что Гарсиа на этом этаже, — ответил Грей, отступая к выходу.
— Этот ваш приятель Гарсиа — юрист?
— Да.
Андервуд немного расслабился.
— В таком случае, он работает в другой фирме. У нас есть Перес и Фернандес, а может быть, кто-нибудь еще, но никакого Гарсиа я не знаю.
— Да… такая большая фирма, — пробормотал Грей уже в дверях. — Извините за беспокойство.
Андервуд пошел за ним следом.
— Видите ли, мистер Грентэм, мы не привыкли, чтобы репортеры лезли в наши дела. Я позвоню в охрану, и, может быть, они смогут вам помочь.
— В этом нет необходимости. Благодарю вас. — Грентэм вышел в холл и быстро направился к лифтам. Конечно же, Андервуд позвонит в охрану.
В лифте Грентэм ругал себя на чем свет стоит. Он был один и вслух отводил душу. Тут он вспомнил о Крофте и только обрушил на него поток проклятий, как лифт остановился, дверь открылась и он увидел в вестибюле возле телефонов-автоматов самого Крофта. Поостынь, сказал он себе.
Они вышли на улицу вместе.
— Не сработало, — сказал Грей.
— Ты с ним говорил?
— Да. Это не тот человек.
— Черт возьми! Я был уверен, что это он. Ведь это же он был на фото?
— Нет. Похож, но не он. Продолжай искать.
— Я смертельно устал от этого, Грентэм. Я…
— Тебе платят, не так ли? Поработай еще недельку. Я ведь могу придумать и более тяжелую работу.
Крофт остановился на тротуаре, а Грей пошел дальше.
— Через неделю я покончу с этим! — крикнул Крофт. Грентэм устало отмахнулся от него.
Он сел в наспех припаркованное «вольво» и поехал обратно в редакцию «Пост». То, что он сделал, нельзя было назвать умным. Это была отчаянная глупость, и он прекрасно знал, как расплачиваются за такие ошибки. И лучше уж ему не упоминать об этом в обычной дружеской беседе с Джексоном Фельдманом и Смитом Кином.
Какой-то репортер сказал ему, что его искал Фельдман, и он быстро прошел к нему в офис, на всякий случай одарив секретаршу очаровательной улыбкой.
Кроме Фельдмана его ждали Кин и Говард Кротхэммер, главный редактор.
Кин закрыл дверь и протянул Грею газету.
— Видел это?
Это была новоорлеанская газета «Таймс-Пикант», и на первой странице была напечатана статья о смерти Верхика и Каллахана, иллюстрированная крупными снимками. Он стал быстро читать, а они следили за его реакцией. Там говорилось о дружбе тех двоих и о странных обстоятельствах их смерти, с интервалом в шесть дней. Упоминалась также Дарби Шоу, которая исчезла. Но никакого связующего звена с делом.
— Кажется, кот вылез из мешка, — сказал Фельдман.
— Это всего лишь основные факты, — заметил Грей. — Мы могли бы напечатать это три дня назад.
— Почему? — спросил Кротхэммер.
— Потому что здесь ничего нет. Два мертвых тела, имя девушки и тысяча вопросов, на которые нет ответов. Они нашли полицейского в качестве свидетеля, но у него нет никаких данных, кроме этой запекшейся крови.
— Но они копают. Грей, — сказал Кин.
— А ты хочешь, чтобы я их остановил? Тут вмешался Фельдман:
— «Таймс» собирает материалы. Кое-что они огласят завтра или в воскресенье. Вопрос в том, что им может быть известно?
— Ты спрашиваешь меня? Ну что ж, возможно, у них есть копия дела. Маловероятно, но допустим, однако они не говорили с девушкой. Мы взяли девушку, и она наша.
— Надеюсь, — сказал Кротхэммер. Фельдман потер глаза и уставился в потолок.
— Скажем, у них есть копия дела, и они знают, что она его написала, а теперь она исчезла. Поэтому они не могут ничего проверить прямо сейчас, но тем не менее не боятся упоминать о деле, не называя Маттиса. Допустим, среди всего прочего, они знают, что Каллахан был ее преподавателем и что он принес письмо сюда и отдал своему другу Верхику. А теперь они оба мертвы, а она убежала. Такова эта миленькая треклятая история. Что скажешь, Грей?
— Это сенсационная история, — заметил Кротхэммер.
— Но это цветочки по сравнению с тем, что нас ждет, — сказал Грей. — Я не желаю оглашать материал, потому что это верхушка айсберга и привлечет внимание всех газет в стране. Не хватало еще, чтобы здесь толклась тысяча любопытных репортеров.
— А я говорю, мы возьмемся за это, — сказал Кротхэммер. — Если же нет, то «Таймс» утрет нам нос.
— Мы не может огласить эту историю, — повторил Грей.
— Но почему? — спросил Кротхэммер.
— Потому что я не собираюсь об этом писать, а если за это здесь возьмется кто-нибудь другой, тогда мы потеряем девушку. Неужели не понятно? Может быть, как раз в эту минуту она подумывает о том, не прыгнуть ли ей в самолет и удрать из страны, и стоит нам сделать хоть один неверный ход, как она улетит.
— Но ведь она уже проболталась, — сказал Кин.
— Я дал ей слово, что не буду писать об этой истории до тех пор, пока не соберу весь материал и можно будет назвать имя Маттиса. Вот и все.
— Ты используешь ее, да? — спросил Кин.
— Она мой информатор. Но ее нет в городе.
— Если письмо у «Таймс», то они знают и о Маттисе, — заметил Фельдман. — А если они знают о Маттисе, то, держу пари, что они копают как черти, чтобы удостоверить подлинность письма. Что, если они нас обойдут?
Кротхэммер замычал от возмущения.
— Мы что, так и будем сидеть и упустим интереснейшее дело за последние двадцать лет? Повторяю, нужно огласить то, что есть. Это пока очень поверхностно, но уже сейчас это история что надо.
— Нет, — заявил Грей. — Я не буду писать, пока не соберу весь материал.
— И сколько же времени тебе потребуется? — спросил Фельдман.
— Недели, может быть, хватит.
— У нас нет недели, — сказал Кротхэммер.
Грей был в отчаянье.
— В таком случае я выведаю, чем располагает «Таймс». Дайте мне двое суток.
— Они готовятся что-то огласить завтра или в воскресенье, — повторил Фельдман.
— Пусть оглашают. Держу пари, это будет та же статья и, вероятно, с теми же мерзкими снимками. У вас, ребята, слишком богатое воображение. Вы допускаете, что у них есть копия дела, а на самом деле, их автор ее в глаза не видел. У нас ее тоже нет. Так давайте подождем и прочтем их статейку, а затем примем решение.
Редакторы переглянулись. Кротхэммер выглядел расстроенным, а Кин озадаченным. Но боссом был Фельдман, и решал он.
— Хорошо! Если они что-нибудь огласят утром, мы встретимся здесь в полдень и все обсудим, — сказал он.
— Отлично! — Грей был уже у двери.
— Ты бы пошевеливался, Грентэм, — бросил ему вслед Фельдман. — Мы не сможем слишком долго ждать.
Грентэм вышел из офиса.
Глава 33
Лимузин медленно продвигался по запруженной машинами окружной Бэлтвэй. Было темно, и Мэтью Барр читал, придвинувшись к лампочке в потолке салона. Коул потягивал перье и следил за потоком машин. Он помнил письмо наизусть и мог бы просто пересказать его Барру, но хотелось видеть его реакцию.
Однако Барр никак не реагировал, пока не добрался до фотографии, но и тогда лишь слегка покачал головой. Он положил фото на сиденье и минуту раздумывал.
— Скверно, — коротко бросил он. Коул что-то промычал.
— Насколько это все достоверно? — спросил Барр.
— Я и сам хотел бы знать.
— Когда это попалось тебе на глаза?
— Во вторник на прошлой неделе. Пришло из ФБР в одном из их ежедневных отчетов.
— И что по этому поводу сказал Президент?
— Нельзя сказать, чтобы он был в восторге, но и тревожиться не было причин. Мы думали, что это всего лишь еще один выстрел наугад в темноте. Он говорил об этом с Войлсом, и тот согласился пока не заниматься этим вопросом. Но теперь я в этом не уверен.
— А не просил ли Президент Войлса дать задний ход? — задумчиво спросил Барр.
— Да.
— Похоже, они хотят воспрепятствовать правосудию, если, конечно, допустить, что это письмо подлинно.
