Дэвид Карной - Музыка ножей
— Не надо было так близко к сердцу все принимать, Пит, — бормочет Мэдден. — Я себе обещал, что не буду. И все-таки переживал. Говно я, а не коп.
— Хватит.
Мэдден откидывается на спинку диванчика, сражается некоторое время с карманом штанов, наконец вытаскивает сложенный втрое конверт и протягивает его Пасторини. Пасторини внимательно изучает надпись и удивленно читает:
— Как правильно подавать мяч, 4 шага.
— Не, ты внутри посмотри.
Пасторини вытаскивает листки. Пока он проглядывает их, Мэдден допивает колу.
— Как он их достал? — спрашивает старший инспектор.
— Я же тебе сказал. Не знаю. — Мэдден обводит пальцем букву «Б» в слове «Боб». «Боб + Лиз». Интересно, где сейчас эти Боб и Лиз?
— Хэнк!
Мэдден поднимает голову:
— Чего?
— Что он тебе сказал?
— Сказал, что я не инспектор, а говно. И главное — он ведь прав!
— Хэнк, я этого не слышал. Ты пьян и городишь ерунду.
— А ты послушай. Я тебе говорил, что в этом деле все не так. С самого начала говорил. Паршивое дело. А ты меня не слушал. Ну вот, теперь мне конец.
— Ты преувеличиваешь.
Мэдден печально качает головой:
— Она забыла. Вылетело из головы.
— Что?
— Так мне Керри сказала. Я ее спросил, чего она мне-то не рассказала про Кристен. Про то, что та посоветовала. Что Когану надо сходить к врачу. «Я забы-ы-ла. Столько всего навалилось, вот у меня из головы и вылетело». — Он передразнивает ее тоненьким противным голосом. — «И вы же меня об этом не спрашивали»! И она права! Нет, ну не кретинизм, Пит, а? Я ее не спрашивал, это правда. Знаешь почему?
— Из-за дневника, — отвечает Пасторини. — Ты мне уже говорил.
Мэдден икает, заглядывает в кружку, обнаруживает, что она пуста, и тянется к кружке Пасторини.
— Вот теперь я понимаю, почему тебе это пойло так нравится. — Он залпом выпивает половину. — Очень бодрит.
— Ладно, Хэнк, давай подведем итоги.
— Давай.
— Что у нас есть? Есть куча улик, добытых незаконным путем. Есть пострадавшая, дневнику которой, оказывается, нельзя верить. Есть съехавший крышей инспектор, решивший, что он не коп, а говно. И есть главный свидетель, вполне вероятно занимавшийся сексом с жертвой. Которая при этом была в отключке.
— Вроде так. — Мэдден весело поднимает кружку, словно произносит тост. — Дело наше сильно запаршивело. Псина нам с тобой шелудивая какая-то попалась. Может, пристрелим, чтоб не мучилась?
— Ну уж нет.
На поясе Мэддена начинает вибрировать телефон. Он смотрит на экран и протягивает мобильник Пасторини.
— Это жена звонит. Поговори с ней сам, а? Я сейчас не в кондиции. А она уже два раза звонила.
Пасторини берет трубку.
— Мария, это Пит. — И через секунду: — Нет, я его таким еще ни разу не видел. Ну ничего. Доставлю в целости и сохранности. Не переживай.
Он возвращает телефон Хэнку и продолжает:
— Короче, мы отходим на исходную позицию. Ничего не изменилось. Просто нам заново нужно вычислить придурка.
— Придурок — это я.
— Нет, не ты. Вот он — наш главный придурок. — Пит показывает Хэнку выписку из истории болезни Джима.
— Может быть. Но теперь все вообще запуталось. Я навалял такого! Кроули нас с говном съест, когда увидит, что в газетах напишут. Не, я уже не выплыву.
— С Кроули я сам поговорю. А ты пока сделай так, чтобы мальчишка признался.
Мэдден смеется:
— Я думал, это у меня интоксикация.
— Я серьезно.
— Ты просто не понимаешь. Мы никогда концов не найдем. Они слишком глубоко спрятаны. В этом деле дна нету.
— А мы девчонку заставим с нами сыграть. Будет еще одна «шире ширинку».
— Это ж ее брат! С ума сошел?
— Ладно, тогда дока подключим. — Пасторини быстро осознает свою ошибку. — У него шкурный интерес. Хочет сорваться с крючка — пусть сначала поработает.
Мэдден обдумывает это предложение. Он и раньше его обдумывал, еще когда трезвый был. И оно ему не понравилось. Теперь он пьян, а предложение все равно ему не нравится.
— И что? Как он заставит сопляка сознаться?
— Это уж я не знаю, — отвечает Пасторини. — Ты уж как-нибудь сам придумай. Он ведь тебя в этом деле обскакал? Значит, умеет людей раскалывать. Ладно, допивай и пошли.
11
Дневник Барта[4]
15 мая 2007 года
Тому, кто это читает.
У меня назначена встреча с доктором Коганом в парке рядом с «Линейным ускорителем». Подходящее место. С той ночи я постоянно чувствую себя ядром, которое расщепили, а собраться обратно в единое целое у меня не получается.
Вчера позвонил доктор Коган и сказал, что он хотел бы поговорить со мной наедине. Что-то у него такое есть, что он хочет мне показать. И это не телефонный разговор. Уж не знаю, что у него там есть, но наверняка ничего хорошего. Мы с Воткинсом обсудили ситуацию и решили — надо с ним встретиться. Если он начнет меня обвинять, буду все отрицать. Воткинс сам предложил встретиться с Коганом в парке.
Этой ночью я почти не спал. Первый экзамен в четверг, а я так устал, что совсем не подготовился. Из-за доктора Когана переживать нечего. С ним-то я справлюсь. А вот Си-Джей и вправду достал. Он меня чуть не удушил недавно. И продолжает постоянно наезжать. Эта психологическая пытка тяжелее всего. До него вообще не доходит, что мне надо заниматься. Что бы он мне ни сделал, экзамены я провалить не могу. Не могу, и все.
Вот поэтому у меня плохое предчувствие насчет сегодняшней встречи. Вот бы все прошло гладко! Но поводов для оптимизма мало. Если случится что-то плохое, пожалуйста, откройте папку «Симпсоны». В папке «Сезон 3» лежит папка «Дневник Барта». На самом деле это мой дневник. На все вопросы он не ответит, но вы хотя бы поймете, как я раскаиваюсь и как дорога мне была Кристен. Несмотря на то, что она погибла из-за моего дурацкого самомнения.
Искренне Ваш Джим Пинклоу12
Ради победы команды
15 мая 2007 года, 9.40
Перед зданием торгового центра «Шерон Хайтс», а точнее, перед входом в банк «Веллс Фарго» стоит белый минивэн. В машине сидит техник и выполняет первую за сегодняшний день проверку связи.
— Солнце жарит, — говорит Мэдден, ожидая заключения техника. — Значит, пусть идет в темных очках с микрофоном в дужке.
Хэнк кивает на левую полку, на которой лежит несколько пар солнечных очков в толстой оправе и рядом — полупустая кружка с кофе. На всех очках дужки из неопрена.
— Модель, конечно, не самая модная, но ты можешь просто повесить их на ворот. Если солнце будет бить в глаза, надевай, не стесняйся. Как солнечные очки они тоже работают.
Мэдден объясняет Когану, что передатчик подхватит звук с расстояния в пятьсот метров, но они припаркуются ближе. Еще один передатчик они присобачили к скамейке, так что, если Когану удастся держаться где-нибудь поблизости, они гарантированно не упустят ни слова. Хорошо, что сегодня ветра почти нет.
— Мы на тебе этот трюк уже пробовали, так что ты в курсе, — извиняющимся голосом говорит Мэдден. — Удивление долго не проработает. Он быстро сориентируется и замолчит. Важно расколоть его в первые тридцать секунд.
Коган кивает, вспомнив тот подстроенный телефонный разговор с Керри.
— Хочешь, пройдемся еще раз по сценарию? Или ты все запомнил?
— Запомнил, нормально, — отвечает Коган.
— Ладно. Мистер Бернс, как я уже говорил, будет выгуливать собаку у питьевого фонтанчика.
Мэдден показывает Когану собственноручно нарисованный на клочке бумаги план парка. Тремя крестами в центре отмечена та самая скамейка. Крестик в кружочке отмечает положение Бернса. Фонтанчик обозначен квадратиком. Еще три обычных крестика отмечают положение других скамеек в парке. Себя, находящегося за пределами парка, Мэдден тоже обозначил крестиком в кружочке. Технически они с Бернсом будут находиться примерно на одном расстоянии от скамейки, но Бернс будет гулять у всех на виду, а Мэдден — сидеть в минивэне за деревьями и кустами.
— Чересчур близко — тоже плохо, — продолжает Мэдден, — но ты его будешь видеть. Если все будет нормально, его помощь не потребуется.
— А если у вас не идет звук, он поднимет собаку на руки?
— Да.
— И какая у него будет собака?
— Не знаю пока. Маленькая. И белая.
— Это служебная собака?
— Нет, карманная. Он ее у девушки позаимствовал.
— То есть от собачки проку не будет?
— Не будет. Но она дрессированная.
— Ну, значит, так, — техник протягивает Когану очки, — у нас вроде все готово. Держи. Мы их еще раз протестируем, когда ты поближе к месту подойдешь.
