Лумис Грег - Синайский секрет
— Ну, посмеши меня — позвони старым друзьям и узнай, кто, по их мнению, должен был отправить старые «пушки» в переплавку и кто имеет доступ к «Эшелону». Готов поспорить: окажется, что это один и тот же человек или одни и те же люди.
Любой, кто увидел бы сейчас Джейкоба, понял бы с первого взгляда, что гипотеза ему очень не нравится, но он проверит ее.
— Ну, выкладывай, что еще ты приволок мне в стирку?
— Ну а самое главное, по-моему…
В дверь, выходившую в коридор, громко забарабанили.
— Полиция! Откройте!
Джейкоб грустно посмотрел поверх очков.
— А это значит, что я, как говорите вы, янки, во что-то вляпался, раз полицейские готовы ломать дверь — кстати, точно так же, как это было у меня дома в тот твой приезд, когда ты связался с дурной компанией.
Когда в дверь еще несколько раз грохнули, Лэнг поднялся. На этот раз он был рад тому, что у его друга застарелая паранойя и он всегда запирает двери.
— Откройте, или мы выломаем дверь!
Лэнг затравленно обвел взглядом кабинет: единственная дверь вела в приемную, то есть навстречу ломившимся полицейским.
— Я не совершил никаких преступлений.
Джейкоб безмятежно кивнул.
— То же самое ты сказал мне в тот раз, когда висел под моим чертовым балконом на чертовом шестнадцатом этаже. Может быть, ты сейчас предпочтешь остаться и доказать им свою невиновность?
По двери жахнули чем-то твердым.
Какой бы ни была причина столь острого интереса полиции к нему, Лэнг не собирался отдаваться ей в руки. Слишком уж легко устроить «несчастный случай» человеку, оказавшемуся в тюрьме.
— И куда?
Еще один мощный удар.
— Действительно — куда? — отозвался Джейкоб.
Глава 46
В то же самое время
Она будто прорывалась к поверхности со дна какого-то очень темного пруда — можно было различить свет, но далеко. Нет, не пруда, океана, потому что сознание то возвращалось, то вновь уходило, оставляя во рту противный горько-соленый вкус.
Сколько все это продолжалось?..
Может быть, часы, а может быть, и годы — она была не в состоянии понять это. Слишком уж много было этих приливов и отливов.
Лишь смутные воспоминания, обрывки каких-то почти забытых снов снова и снова накатывались на Алисию, будто волны. Сначала она подумала, что слышит их шелест у отдаленного берега, но потом решила, что это лишь звук ее собственной крови, пульсирующей в висках.
Но она знала, что не всегда находилась в море, потому что все же одно она знала наверняка, единственный фрагмент памяти был ничем не затуманен, ясен и отчетлив: она вышла из ванны в своем доме, точно так же, как делала это каждый день после своего переезда в Атланту, и…
И что?
Увидела в своей спальне каких-то странных мужчин?
Эта мысль казалась бредовой, но не более чем звуки и запахи аэропорта, которые, как ей казалось, она запомнила. А может быть, она попала в больницу? Алисия сознавала, что лежит в кровати, огороженной чем-то вроде перил, а к ее руке присоединена какая-то трубка. И еще она не могла пошевелиться. Ее руки и ноги были привязаны ремнями. И при этом она была уверена — настолько уверена, насколько это вообще возможно, — что находится в самолете.
Но было ли это возможно?
Алисия предположила, что да, что ее, вероятно, куда-то везут самолетом медицинской авиации.
Но почему?
Может быть, с нею произошел несчастный случай по дороге на работу?
Нет, решила она, это должно иметь какое-то отношение к людям, оказавшимся у нее в спальне.
А Лэнг? Он тоже был там?
Она копалась в туманных видениях, пыталась совместить части, чтобы составить цельную картинку, как это делает ребенок с мозаикой-пазлом. Безуспешно. Слишком многих частей недоставало. Таких, в которых она не сомневалась бы, — как, например, в том, что она не дома. В реальности других частей, как, например, в фигуре медика или кого-то в этом роде, чей темный силуэт Алисия видела рядом с собой, вкалывающего иглу капельницы ей в руку, она вовсе не была уверена. А вот в чем она была уверена полностью, так это в том, что механический гул немного изменил тональность и ей начало закладывать уши, а это значило, что самолет снижается.
А она все приближалась и приближалась к поверхности океана.
Знакомый силуэт вновь появился около ее кровати. Фигура протянула руку, и вспыхнул свет. Алисия попыталась прикрыть глаза ладонью, и лишь когда ей это не удалось, вспомнила, что не может пошевелить ни рукой, ни ногой.
Даже полузакрытыми глазами она видела лицо этой фигуры. Она уже где-то видела его.
В одной руке некто держал предмет, в котором она узнала маленький диктофон. В другой — лист бумаги.
— Миссис Уорнер, — сказал человек голосом, который тоже показался ей знакомым, — я хочу, чтобы прочитали перед магнитофоном то, что здесь написано.
Это были первые слова, которые она услышала с тех пор… с тех пор, как очнулась на дне океана.
Глава 47
Миддл-Темпл-Инн
Лондон
Другого выхода из кабинета Джейкоба не было, если не считать двух старомодных, по-настоящему открывавшихся окон, находившихся за спиной хозяина кабинета. Лэнг подскочил к ближнему, распахнул его и выглянул. Спрыгнуть с высоченного второго этажа на бетонированную дорожку и ничего себе не сломать при этом было попросту невозможно. К тому же по обе стороны прохода расположились рослые мужчины в одинаковых костюмах, в которых с первого же взгляда можно было узнать полицейских. Поблизости росло дерево, но Лэнг сразу отказался от мысли перебраться на него. Дежурившая внизу парочка, несомненно, обратила бы внимание на шум листвы.
Очередной удар и скрип старых петель, извещавших о том, что долго они не продержатся, заставили Лэнга выскользнуть в окно и встать на надежный уступ, в качестве которого выступал замковый камень арочного верха окна нижнего этажа. Прижимаясь лицом к стене, Рейлли шарил пальцами правой руки по древним кирпичам в поисках щели, за которую можно было бы надежно ухватиться, а левой мертвой хваткой вцепился в подоконник того окна, из которого только что выбрался.
Соседнее окно находилось справа от него, за обманчиво узкой — в три-четыре фута шириной — пропастью. Заставляя себя не смотреть вниз, Лэнг сдвигал левую ногу по арке все ниже и ниже вправо, пока не нашел узенькой зацепки там, где за много веков ветры и дожди выщербили один из кирпичей сильнее, чем соседний.
Он потянулся правой ногой раз, другой…
И не достал на какие-то дюймы. Два, а может быть, три.
Лэнг перевел дыхание.
Услышав голос Джейкоба и тут же другой, незнакомый и резкий, он решился сделать выпад. Его правая нога утвердилась на соседней арке, зато рука сорвалась с подоконника, и пальцы заскользили по твердому камню.
Уже позже он сообразил, что в самую последнюю секунду его пальцы ухватились за нечто вроде желобка в крае подоконника или трещину, которая, может быть, осталась еще с тех пор, когда во всем здании старинные распашные окна с мутными стеклами меняли на эти, типично английские, которые нужно поднимать.
Мысленно возблагодарив божественные силы, в существовании которых он всегда сомневался, Лэнг подцепил пальцами край рамы и толкнул ее вверх. Из соседнего окна до него доносился требовательный грозный голос, задававший вопросы. Что отвечал Джейкоб, разобрать было нельзя.
Он навалился животом на подоконник, протиснулся внутрь и оказался в почти таком же кабинете, что и у Джейкоба, но пребывавшем в несравненно большем порядке. Приостановившись и не решаясь даже выдохнуть, Лэнг ждал, когда хозяева помещения поднимут крик. Но, оглядев комнатушку, он убедился в том, что там не было никого, кроме него самого. Компьютерный монитор на столе был выключен, настольная лампа на длинном кронштейне — тоже. Возле двери, выходившей, как понял Лэнг, в приемную адвоката, стояла, словно на карауле, старомодная бронзовая вешалка для шляп, на которой висела черная адвокатская мантия.
Лэнг встал и осмотрел комнату. Ему необходимо было срочно найти что-нибудь такое, что помогло бы ему спастись, когда полиция приступит к неизбежному при таких обстоятельствах обыску всего здания. На покосившемся чайном столике между массивными креслами лежала небольшая кожаная коробка. Один шаг, и Лэнг оказался возле столика. Где-то он уже видел такую коробку…
Откинув приделанную на петлях крышку, он увидел именно то, что и ожидал — белый судейский парик с короткими волосами на макушке и свисающими по сторонам лица длинными завитыми локонами — точно такой же, какой он видел на Джейкобе, когда несколько лет назад ввалился к нему в офис.
Ощущая себя дураком, Рейлли нахлобучил парик и надел мантию. Немного коротковато, но сойдет. Потом он взял лежавший в кабинете портфель, нашарил задвижку разболтанного — совсем не такого, как у Джейкоба, такой вылетел бы от первого же пинка — замка и вышел в коридор.
