Александр Мазин - Паника
— Ты говоришь так, будто хорошо их знаешь?
— Ответ — да. Ответ — нет!
Тарарафе поднял с земли камешек и острым его краем принялся очищать корень от кожуры.
— Когда я был ребенком, духи брали меня к себе. Духи рассказывали мне о многом. О людях. О самих духах. Об этих — нет. Но охотник и ночью чует запах леопарда.
— Мы — мужчины, Рангно, — сказал он, немного помолчав. — Мы стали — мужчинами, убившие своего первого льва. Мы не дадим себя выпить, как кокосовый орех!
Джибс кивнул. Если масаи так говорит, он отвечает за свои слова.
— Злые духи берут это. — Он указал на свой пенис. — И сосут мою силу! Дурак думает — приятно! Умный знает — смерть! Вот! — Африканец взмахнул наполовину очищенным корнем. — Вот! Духи мудры. Они молчат здесь. Но прежде успели вложить ум в голову Тарарафе и отвагу — в его сердце.
Собственное сердце Джибса снова напомнило о себе, и он скрипнул зубами.
«Боль — ничто! — подумал Дин. — Лишь бы мотор совсем не отказал! Этот парень справится и без меня, а вот насчет малыша я не уверен!»
— Охотник идет в лес! — нараспев, тоном рассказчика проговорил масаи. — Охотник идет в лес один. Охотник идет в лес с другими охотниками. Или гонит быков в саванну. Далеко. Без женщины. Долго. Одна луна. Две луны. Три луны. Долго. Мужчина не может без женщины долго. Он станет плохим охотником, и дичь будет смеяться над ним. Он станет плохим пастухом, и львы будут красть его скот. Он будет думать: где женщина? Он будет тратить силу впустую. Вот! — Тарарафе поднял белый влажный корень. — Я беру это! Я тру это с кислым соком молодых плодов. Я кладу это в кокосовый орех. Я оставляю это на солнце, пока оно не коснется земли. Я пью половину от половины. И я не хочу женщину. Даже когда она рядом. Даже если это умелая женщина. Даже если это моя любимая жена, купленная только вчера за шесть хороших быков. Я не хочу ее десять дней. Я не хочу ее целую луну. И дольше. Пока не увижу снова. Я пью это раз. Я пью это второй раз. Я могу пить третий раз, если нужно. Четыре — нет. Четыре —няне захочу женщину никогда. Это сильный корень, Рангно! Ты увидишь!
— И нас съедят, как этого парня, — резюмировал Джибс.
— Нет! — уверенно возразил Тарарафе. — Их владыка, тот, что изгнал солдат, не даст нас съесть. В эту ночь. А на следующую ночь мы убежим. Наша лодка еще у берега.
— С тем же успехом мы можем бежать и в эту ночь, — сказал Джибс. Хотя вовсе не собирался бежать.
— Ветра нет! — сказал Тарарафе. — Ветер — завтра. К ночи. Я чую хороший ветер. Мы уплывем.
— Допустим, — сказал Джибс. — А теперь вспомни о ракете, которая взорвала катер! И о нашем золотокожем хозяине. Захочет ли он с нами расстаться?
— Я думаю! — сказал Тарарафе и закрыл глаза.
Руки его тем временем продолжали скоблить корень.
Горка влажной массы скапливалась на большом вогнутом листе, который масаи положил на землю.
Наверху перекликались птицы. Воздух был теплый и неподвижный. Джибса начало клонить в сон. И он позволил дремоте овладеть им… Тело нуждалось в отдыхе, а воля уже не могла подстегнуть медлительную кровь…
— Рангно! — Резкий окрик Тарарафе разбудил Джибса.
Американец сел, поморгал глазами.
— Слушай! — бросил ему масаи.
Джибс прислушался. Сон помог: сейчас американец чувствовал себя намного бодрее.
Перед Тарарафе стоял вкопанный в землю кокосовый орех со срезанной верхушкой. Масаи пальцами запихивал в него истертый корень.
— Самолет! — сказал Джибс. — Нет, — поправился он, — два самолета!
Масаи кивнул. Он встал и, взяв орех, опустил его в сплетенную из лиан «сетку».
— Пойдем, — предложил он, — посмотрим, кто к нам летит!
— К нам? — удивился Джибс. — Разве здесь есть посадочная полоса? — Он рассмеялся.
— К нам! — уверенно заявил масаи. — Идем, Рангно! Это военные самолеты. Я знаю их звук! Стервятники слетаются к мертвому льву!
— Вы не угостите меня, сэр? — попросил МТанна, с завистью глядя на шоколад. — Разве я не заслужил?
— Заслужил? — Веерховен едва не поперхнулся. — Ты заслужил?
— Мой первый выстрел! — радостно сообщил чернокожий. — Вы сказали, сэр! Будь начеку! Я сразу же ввел программу, сэр! Угостите меня шоколадом, лейтенант, сэр! Ваш приказ, сэр! Цель уничтожена! Чистое поражение с первого запуска! Так, сэр!
— Какой, к дьяволу, приказ? — зарычал Веерховен.
МТанна перестал улыбаться. Он был похож на обиженного ребенка.
— Ваш приказ, сэр! — повторил он. — Я все сделал верно! Цель уничтожена!
— Цель… — пробормотал Веерховен. До него постепенно начало доходить. «Но, черт возьми, я же не отдавал команду на поражение! Или — отдавал?»
МТанна… Тактическая операционная система не дает «картинки» объекта. Только условный сигнал…
— Встань и подойди ко мне! — приказал лейтенант. — А теперь смотри!
И вывел на экран запись уничтожения яхты.
Компьютер трижды повторил эпизод, прежде чем Веерховен отменил команду.
У МТанны отвалилась челюсть.
Веерховен переключился на наружную камеру и в десятый раз пронаблюдал пустой плац и распахнутые ворота.
Оператор что-то забормотал на своем языке.
— Что ты там болтаешь? — раздраженно бросил Рихард.
МТанна осекся. Он облизнул трясущиеся губы.
«Обезьяна! — подумал Веерховен. — Черная бестолковая обезьяна!» Но все=таки парень был его подчиненным.
— Я… Сэр… Я выполнил ваш приказ, сэр, так, да?
Веерховен молчал.
Чернокожий затрясся еще сильнее. Он попятился, опрокинул собственное кресло. Веерховен поморщился.
— Я… убил… их… всех?.. Ваш приказ, сэр?.. Не было приказа, да, сэр?..
Рихард с беспокойством изучил лицо МТанны: оскаленный рот, выпученные глаза, трясущиеся щеки…
«Как бы он не спятил!» — подумал Веерховен. Оказаться в одном бункере с сумасшедшим ему не улыбалось. Может, его пристрелить? Нет, это недостойно. Хоть парень— всего лишь чернокожий, но солдат. Его, лейтенанта Веерховена, солдат. Мозг искал решение. Решение, которое сняло бы ответственность с обоих. Достаточно убедительное решение.
— Спокойней, парень! — произнес Рихард, стараясь сделать голос твердым и поточнее передать интонации, позаимствованные у Бейсна. (Отличный был командир, черт возьми! Верней, прими. Господь, его душу.) — Ничьей вины здесь нет. Мы не виноваты, парень!
— Но, — пробормотал оператор, — я же ясно слышал…
«Вот дьявол!» — подумал Веерховен.
— Я заблокировал твой пульт! — соврал он.
«Вот так, что надо!»
— Я заблокировал твой пульт, понимаешь? Это должна была быть только имитация! Ты помнишь, что такое — имитация? — спросил он строго.
— Да, сэр! Конечно, сэр!
«Дело идет на лад», — констатировал Веерховен.
— Это была ошибка системы! — сказал он жестко. — Сядь, солдат! Они мертвы! Все! Мы с тобой остались вдвоем и должны подумать, как выкарабкаться, понял?
— Да, сэр!
До МТанны сказанное дошло только наполовину.
Главное, он не виноват. Его не накажут. — Налей два стакана тоника! — приказал Веерховен. Пока МТанна доставал из холодильника тоник и разливал его, Веерховен вытряхнул на ладонь розовую капсулу.
МТанна поставил перед ним стакан с напитком. Снаружи тонкое стекло запотело.
«Надо отрегулировать кондиционер», — подумал Веерховен машинально.
— На! — Он протянул капсулу оператору. — Проглоти! Это укрепит твои мозги!
— Сэр? — робко спросил чернокожий. — А куда они поплыли?
— Выясним, — ответил Веерховен.
Он взглянул на часы: средство подействует через пару минут.
— Там в холодильнике — бутерброды, — сказал он. — Разогрей их. Мы поедим здесь. Сейчас не стоит подниматься наверх. На, — он отломил кусок шоколада, — съешь пока! И займись нашим обедом!
Пока МТанна разогревал в микроволновой печи бутерброды, Рихард просмотрел запись, предшествующую отплытию яхты. Ничего нового это не дало. Тогда он вызвал эпизод появления желтокожего красавца перед воротами базы.
Веерховен снова увидел, как взрывают землю удары пуль, как странный юноша отодвигается в сторону, неуклюже, как борзая, тормозящая на бегу, увидел, как он прикладывает к губам бамбуковую трубку…
МТанна поставил перед ним пластиковую тарелочку. Запах слегка поджаренной ветчины защекотал ноздри Веерховена. Он понял, что чертовски голоден. Хотя и слопал плитку шоколада.
Каким образом кусок бамбука может обезвредить пулеметы с компьютерным наведением?
— Страх! — сказал МТанна у него за спиной.
Лейтенант повернулся вместе с креслом и уставился на него.
— Страх! — повторил чернокожий. — Я помню, был страх! Хотелось спрятаться, убежать… Но я уже спрятался. Очень хорошо спрятался, сэр! Здесь! Я вспомнил, сэр!
— Значит, ты испугался? — с интересом спросил Веерховен. — Почему ты вспомнил об этом? Ты испугался его?
МТанна с полминуты разглядывал обнаженную фигурку на экране. Веерховен ждал. Взяв бутерброд, он откусил изрядный кусок и запил тоником. Пиво было бы лучше.
