Хеннинг Манкелль - Возвращение танцмейстера
– И вы никогда его раньше не видели?
Ее испуг начал переходить в злость.
– Я с такими людьми не якшаюсь. Вам бы следовало это знать.
– Я знаю, Эльза. Но спросить я обязан. Высокий? Толстый или худой, во что одет, какие руки?
– Темная куртка и темные брюки, обувь я не заметила. Колец на руках не было.
Она встала и подошла к двери.
– Примерно вот такого роста, – отметила она на косяке, – не толстый, но и не худой.
– Метр восемьдесят, – сказал Эрик и повернулся к Стефану. – А ты что скажешь?
– Я видел только тень.
Эльза Берггрен снова села.
– Он вам угрожал, – сказал Эрик Юханссон. – В чем это выражалось?
– Он задавал вопросы об Аврааме Андерссоне.
– Какие вопросы?
– По сути, только один – кто убил Авраама Андерссона?
– И ничего больше? Про Герберта Молина, например?
– Нет.
– Как именно он спрашивал?
– «Who killed Mr. Abraham?» Или: «Who killed Mr. Andersson?»
– Вы сказали, он вам угрожал?
– Он хотел знать правду. Иначе, сказал он, это для меня плохо кончится. Кто убил Андерссона? Я сказала, что не знаю.
Эрик Юханссон покачал головой и посмотрел на Стефана;
– А ты что скажешь?
– Странно, что он не спросил о мотиве. Почему убили Авраама Андерссона?
– Я говорю, как было. Он спрашивал только – кто убил. У меня было твердое ощущение – он с самого начала был уверен, что я знаю. Потом я поняла, что у него на уме, и тут я испугалась. Он думал, что это я его убила.
На Стефана волнами накатывалась дурнота, но он пытался собраться с мыслями. Он понимал, что рассказ Эльзы Берггрен все меняет. Важно было не то, что нападавший у нее спрашивал, важно было то, что он не спрашивал. И этому было только одно объяснение – он уже знал ответ. Стефан весь взмок. Человек, который пытался задушить его или придушить до потери сознания, вполне мог быть главным действующим лицом в драме, начавшейся с убийства Герберта Молина.
Зазвонил телефон Эрика. Это был Джузеппе. По встревоженному голосу Эрика Стефан понял, что Джузеппе гонит сломя голову.
– Он уже проехал Брунфлу, – сказал Эрик Юханссон, нажав кнопку отбоя. – Просит нас подождать его на месте. Я пока запишу показания. Надо начинать розыск этого типа.
Стефан встал:
– Я выйду. Мне нужен свежий воздух.
Выйдя во двор, он понял, что пытается что-то припомнить, что-то связанное с рассказом Эльзы Берггрен. Обошел дом, стараясь держаться подальше, чтобы не затоптать возможные следы. Он попытался представить описанное ею лицо. Он знал, что не встречался с этим человеком, но все равно у него было чувство, что он где-то его видел. Он постучал себя по лбу в надежде оживить память. Что-то, связанное с Джузеппе.
Ужин в гостинице. Они сидят за столом. Официантка курсирует между кухней и залом. Там был еще один посетитель. Пожилой человек, он сидел один за столиком. Лица его Стефан не запомнил, но что-то такое в памяти отпечаталось. Через минуту он вспомнил. Этот человек не сказал ни единого слова, хотя несколько раз подзывал официантку. Он уже был в ресторане, когда туда пришли сначала Стефан, а потом и Джузеппе. И он оставался, когда они ушли.
Он порылся в памяти. Джузеппе рисовал что-то на обратной стороне счета. Перед уходом он смял его и бросил в пепельницу.
Что-то с этой бумажкой, а что именно, он не мог припомнить. Но человек за столом все время молчал. И чем-то он неопределенно напоминал беглый словесный портрет, данный Эльзой Берггрен.
Он вернулся в дом. Было двадцать минут второго. Эльза Берггрен все еще сидела на диване. Она была очень бледна.
– Он варит кофе, – сказала она.
Стефан пошел в кухню.
– Без кофе я ничего не соображаю, – сказал Эрик Юханссон. – Может, тоже выпьешь? Говоря по правде, вид у тебя кошмарный. Может быть, все-таки обратишься к врачу?
– Сначала поговорю с Джузеппе.
Эрик Юханссон варил кофе. Он медленно сосчитал до пятнадцати.
– Извини, что я был резок. Но полиция здесь, в Херьедалене, часто чувствует себя обойденной. Это касается и Джузеппе. Чтобы ты знал.
– Я понимаю.
– Думаю, что не понимаешь. Но это так.
Он налил Стефану. Стефан продолжал мучительно припоминать, что же такое связано с исписанной Джузеппе бумажкой. Но только под утро у него появилась возможность спросить Джузеппе, что он помнит о том вечере в ресторане. Джузеппе приехал без двух минут два. Когда он выяснил ситуацию, они втроем поехали в полицию, вызвав для наблюдения за домом другого полицейского. Словесный портрет был слишком расплывчатым, чтобы на основе его объявить розыск. Но из Эстерсунда в первой половине дня должно прибыть подкрепление. Опять надо будет начинать стучаться во все двери. Кто-то же должен был что-то заметить, рассуждал Джузеппе. Наверняка у него есть машина. Не так уж много англоговорящих южноевропейцев можно встретить в это время года в Свеге. Случается иногда, конечно, что кто-то приезжает из Мадрида или Милана поохотиться на лосей. Итальянцы к тому же страстные грибники. Но сейчас грибов нет, а сезон охоты пока не открыт. Кто-то должен был его видеть. Или его, или машину. Или что-то еще.
В полшестого Эрик ушел поставить у дома заграждение. Джузеппе выглядел усталым и раздраженным.
– Он должен был сделать это сразу, – сказал он. – Как можно работать, если не соблюдаются элементарные правила?
Он сел на стул и положил ноги на письменный стол.
– Помнишь наш ужин в гостинице? – спросил Стефан.
– Прекрасно.
– Там сидел еще один посетитель – пожилой мужчина. Помнишь?
– Слабо. У дверей в кухню?
– Левее.
Джузеппе устало смотрел на него:
– Почему ты его вспомнил?
– Он не произнес ни слова. Это можно объяснить тем, что он не хотел показывать, что он иностранец.
– Какого черта он не должен этого показывать?
– Потому что мы полицейские. Это слово повторялось за обедом много раз. «Полиция» – это полиция, почти на всех языках. К тому же мне кажется, что он подходит под портрет, описанный Эльзой Берггрен.
Джузеппе покачал головой:
– Не тянет. Слишком похоже на случайность и слишком глубокомысленно.
– Может быть. Но как бы то ни было – ты сидел и что-то рисовал на бумажке, пока мы ели.
– Это был счет. Я на следующий день спросил про него, но бумажка пропала. Официантка сказала, что она счета не видела.
– В том-то и дело. Куда он делся?
Джузеппе перестал качаться на стуле.
– Ты хочешь сказать, что этот человек мог взять счет после нашего ухода?
– Я ничего не хочу сказать. Я просто думаю вслух. Что ты там писал?
– Имена, мне кажется, – Джузеппе говорил медленно, пытаясь вспомнить, – абсолютно точно, имена. Мы говорили, что их трое – Герберт Молин, Авраам Андерссон и Эльза Берггрен. Пытались понять, что их связывает.
Джузеппе резко выпрямился.
– Я написал все эти имена и соединил их стрелками. Вышел треугольник. К тому же рядом с фамилией «Андерссон» я нарисовал свастику.
– И все?
– Все, насколько я помню.
– Я могу ошибаться, – сказал Стефан, – но, пока ты комкал бумажку, мне показалось, что рядом со свастикой стоит жирный вопросительный знак.
– Не исключено.
Джузеппе встал и прислонился к стене.
– Слушай, – сказал он. – Мне кажется, я понимаю, к чему ты клонишь.
– Он сидит в ресторане и вдруг понимает, что мы из полиции. И когда мы уходим, он подбирает смятую бумажку, брошенную тобой в пепельницу. И тут появляется целая цепочка предположений. Если он подбирает бумажку, значит, она его интересует. А интересует она его только потому, что он как-то замешан в этом деле.
Джузеппе поднял руку:
– Как замешан?
– Это приводит нас ко второму предположению. Если это тот же самый, кто побывал ночью у Эльзы Берггрен и попытался меня укокошить, мы должны задать себе как минимум один важный вопрос.
– Какой?
– Вопрос об его вопросе: «Кто убил Авраама Андерссона?»
Джузеппе нетерпеливо затряс головой:
– Теперь я не врубаюсь.
– Я хочу сказать, что этот вопрос подводит нас к еще более важному вопросу, который он не задал.
Джузеппе понял.
– Кто убил Герберта Молина? – выдохнул он.
– Разумеется. Продолжать?
Джузеппе кивнул.
– Выводы, конечно, могут быть самые разные. Но наиболее вероятно, что он не задал этого вопроса, потому что уже знал ответ. И это с большой степенью вероятности означает, что Герберта Молина убил именно он.
Джузеппе поднял руки:
– Не торопись. Нам тут, в Емтланде, надо время, чтобы все переварить. Значит, мы должны искать двоих преступников. Но это мы уже предполагали. Вопрос теперь стоит так, что мы должны считаться с тем, что и мотивы были разные.
– Не исключено.
– Просто не могу поверить, что все это происходит на самом деле. У нас здесь преступлений такого рода почти и не бывает. А тут сразу два. Да еще и преступники разные. Весь мой полицейский опыт протестует.
