Стивен Лезер - Жесткая посадка
Шеферд впервые услышал, как ругается теща. У него защипало в глазах, но он заставил себя сдержаться.
— Никогда не предполагала, что похороню собственную дочь, — вздохнула Мойра. — Дети не должны умирать раньше родителей.
Слеза выкатилась из глаза Шеферда и сбежала по щеке; он вытер ее о плечо Мойры.
— Будь проклята эта авария! — воскликнула она. — Черт бы ее побрал! Если бы Сью поехала другой дорогой, если бы там не было грузовика, если бы она заметила его раньше... от этих «если» у меня разрывается сердце. Она не должна была умереть. Это неправильно. Несправедливо.
Мойра разрыдалась у него на груди. Шеферд молча обнял ее за плечи. Раньше он никогда не обнимал тещу. И никогда не видел, как она плачет. Многое было в первый раз. Но уже без Сью. Для нее все кончилось. У них уже состоялся последний ужин. Последний секс. Последняя ссора. Все, что касалось Сью, осталось в прошлом.
Шеферд помог Мойре сесть на стул и налил ей чай. Он протянул ей полотенце, чтобы вытереть слезы.
— Я была против вашего брака, — призналась она.
— Помню.
Мойра и ее муж, банковский служащий, с самого начала не скрывали своего отношению к Шеферду, считая его неподходящей партией из-за рабочего происхождения и профессии. Но поскольку с его родословной ничего нельзя было поделать, они изо всех сил старались заставить его хотя бы уволиться из армии. Шеферд упорно отказывался, и только когда Сью пригрозила сбежать из дома, Мойра и Том согласились на венчание. Друзей Шеферда попросили явиться в штатском, но он радовался, увидев, что каждый нацепил на свой пиджак значок полка.
— Она безумно тебя любила, ты знаешь? — спросила Мойра.
— Да.
— Мы всегда ей говорили — выйдешь за солдата, разобьешь себе сердце.
Шеферд сжал в руках фарфоровую чашку. Сью берегла сервиз для особых случаев, а в обычные дни они пили из кружек, но в хозяйстве Мойры кружки не предусматривались. Только чашки и блюдца. Слезы закапали у него из глаз, и он уронил голову, уткнувшись лбом в крышку стола.
* * *Проходя по площадке, Карпентер кивнул Ллойд-Дэвис.
— Как дела, мисс Ллойд-Дэвис? — поинтересовался он.
— Неплохо, спасибо.
— Вам идет, — заметил Карпентер.
Она машинально тронула прическу. Карпентер улыбнулся.
— Это открывает ваш красивый лоб.
Ллойд-Дэвис была одновременно и польщена и недовольна. Ведь это только игра: Карпентер привлекал своим обаянием кого угодно, и сейчас настала ее очередь. Но сегодня она впервые решилась заколоть волосы кверху, а никто из сослуживцев даже не обратил внимания.
Карпентер облокотился о перила и стал наблюдать за заключенными, толпившимися на первом этаже. До ужина оставалось несколько минут. Обычно кто-нибудь приносил ему еду, но теперь он решил смешаться с общей массой.
Он спустился по железной лестнице. Раздача началась, и заключенные выстроились в очередь с пластмассовыми подносами. Двое парней у стола кивнули Карпентеру, предлагая пропустить его вперед, но тот покачал головой. Он подошел к Ли, который отрабатывал удары за бильярдным столом.
— Как дела, Джейсон?
Ли выпрямился и положил кий.
— Все по-старому.
— Слышал, твоего соседа забрали?
— Полицейские из Глазго повезли его на опознание. Ли хотел отойти, но Карпентер взял его за локоть.
— Подожди минутку, Джейсон. Хочу тебя кое о чем спросить.
Ли остановился, переминаясь с ноги на ногу.
— Что за парень этот Макдоналд?
— Держится отчужденно. Мало болтает.
— Но зато много слушает?
— Просто молчит.
— Он крутой или не очень?
— Ведет себя очень вежливо, но если его тронуть, сразу даст сдачи.
Карпентер задумчиво кивнул.
— Он не рассказывал, за что его взяли?
— Ограбление на каком-то складе в Гатуике. Кремниевые чипы. Компьютерные штучки. Они вломились туда с обрезами, а потом все пошло прахом.
— А его подельники?
— Никогда о них не слышал.
— К нему сегодня приходил адвокат, верно?
— Боб говорит, он требует от него больше денег. Ты знаешь, что такое адвокаты. Вечно сосут из тебя кровь.
— Если они вытащили его из спортзала, значит, визит был неожиданный.
— Да, похоже.
— Он тебе что-нибудь объяснил, когда вернулся в камеру?
— Что?
— Например, что за ним должны прийти полицейские. Может, адвокат предупредил его об этом?
Ли нахмурился.
— Нет, ничего такого он не сказал. Просто лег на койку. — Он пожевал губами. — Правда, вид у него был расстроенный. Прямо убитый. Очевидно, предполагал, что за ним придут.
— Ты видел, как его уводили?
— Да. Амелия его забрала.
— И как он выглядел?
Ли потер подбородок.
— Нормально. Крикнул мне, куда его увозят.
— А за что, не сообщил?
— Нет, но я потом узнал. Гамилтон здорово над этим смеялся. Одна старуха получила пулю в ногу, когда он брал почту. Сейчас она в больнице, и Макдоналда повезли на опознание.
Карпентер похлопал Ли по плечу.
— Окажи мне одну услугу, Джейсон.
— Все, что пожелаешь, Джерри.
— Присмотри за парнем, когда он вернется. Ушки на макушке, ладно?
— Хочешь, чтобы я его прощупал?
— Нет, просто будь повнимательнее.
— Ладно, Джерри.
Карпентер подмигнул и направился к очереди за ужином. За лотком с лазаньей стоял Эрик Магоуэн, держа наготове металлическую лопатку. Это был высокий костлявый мужчина лет пятидесяти, которого обвиняли в отравлении трех женщин из дома престарелых, когда он работал там помощником санитара. В блоке ему дали работу на кухне, якобы потому, что у него имелся опыт, но Карпентер считал, что тюремные власти сделали это нарочно — им нравилось, что еду для зеков раздает отравитель, Магоуэн заметил Карпентера и что-то сказал людям в очереди. Они расступились, освободив ему место. Заключенный протянул Карпентеру поднос.
— Привет, Эрик! — улыбнулся Карпентер. — Какое из блюд не отправит меня на тот свет?
* * *Лайам с головой ушел в видеоигру, его пальцы почти приросли к рычагам приставки, а глаза не отрывались от экрана, где черный дробовик стрелял по русским солдатам.
— На самом деле они запрещены, — промолвил Шеферд, опустившись на диван рядом с сыном.
— Кто? — спросил Лайам, продолжая смотреть на экран.
— Дробовики. Это незаконное оружие. Нарушение Женевской конвенции.
— Нарушение чего?
— Правил ведения войны.
— Не понимаю. Ружья использовать можно, а дробовики нет?
— Таковы правила.
— Разве оружие не должно убивать людей?
— Должно.
— Тогда почему солдаты не могут иметь дробовиков? Они убивают лучше, чем простые ружья. — Лайам выстрелил в русского десантника, и его голова исчезла в облаке кровавых брызг. — Вот видишь!
— Да уж. Разве эта игра не имеет ограничений по возрасту?
— Мама всегда разрешала мне в нее играть.
Шеферд усмехнулся. Сын уже с трех лет научился использовать авторитет отца против матери и наоборот.
— Пора ужинать.
— Я не голоден.
Шеферду тоже не хотелось есть, но он знал, что им надо подкрепиться.
— У твоей бабушки сейчас трудное время, — сказал он. — Может, поешь немного, чтобы ее не расстраивать?
— Ладно.
Сын продолжал нажимать кнопки.
— Пошли, — сказал Шеферд.
— Сейчас.
Шеферд поднял Лайама и тряс его до тех пор, пока тот не выронил пульт, а затем, посмеиваясь, потащил сына на кухню. Мойра уже накрыла стол на троих, использовав самую лучшую посуду Сью.
Сын нахмурился, увидев фарфоровые тарелки.
— Мама не разрешала нам из них есть, — заявил он. — Они для праздников.
— Ничего страшного, — сказал Шеферд.
— Я просто не знала, — пробормотала Мойра.
— Ничего страшного, — повторил Шеферд.
— Мама всегда позволяла нам есть перед телевизором, — заметил Лайам.
— Хорошо, но сегодня мы поужинаем здесь, — произнесла Мойра, раскладывая по тарелкам порции тушеной говядины.
Шеферд сел за стол. Мойра подала два блюда с картофельным пюре и вареной морковью. Он положил овощи в тарелку сына, потом себе. Улыбнувшись, Мойра сложила руки для молитвы. Лайам посмотрел на отца, и тот кивнул, призывая последовать ее примеру; они оба сидели сложив руки, пока Мойра произносила слова благодарения. Молитва была короткой и красивой, но Шеферд ее почти не слушал. Он не верил в Бога. Служба в САС уничтожила в нем остатки религиозности, а работа в полиции никак не способствовала тому, чтобы убедить его в существовании высших сил. Мир был скверным и гнусным местом, где сильные торжествовали над слабыми и хорошие люди страдали больше остальных. Шеферд не хотел иметь ничего общего с божеством, допускавшим подобную несправедливость.
* * *Карпентер лежал на койке и смотрел на луну, блестевшую в маленьком зарешеченном проеме над его столом. Он слышал, как в камерах на его площадке открываются окошки и ночная смена начинает свой регулярный обход. Карпентер никогда не понимал, зачем нужна такая предосторожность: если бы кто-нибудь из заключенных всерьез решил покончить с собой, он легко мог сделать это между двумя обходами. Одного часа вполне достаточно, чтобы сунуть голову в самодельную петлю из рваных простыней или вскрыть себе вены.
