Дэн Симмонс - Дети Ночи
– И мистер Станку из министерства здесь был? – спросила Кейт.
– Да, здесь я его и увидел. Но мое письмо было не совсем искренним. Один мой друг из ордена намекнул мне, что Станку был, убит. Точно так же, как и Попеску.
– А можем мы увидеть этого друга? – поинтересовался О'Рурк.
– Нет.
– Отчего же?
– Он убит на той же неделе, что и мои родители, – ответил Лучан. – Ему отрезали голову.
Он открыл двери, и все трое вошли в морозную темноту. Во мраке отсвечивали непокрытые стальные столы с керамическими раковинами и цоколями. Они были не слишком чистыми.
– А знаете, – ровно сказал О'Рурк, – о гибели ваших родителей нам известно лишь с ваших же слов.
– Угу, – согласился Лучан. Он передал фонарик Кейт, открыл какую-то дверь и, выкатив оттуда длинную каталку, поднял простыню.
– Узнаешь, Кейт? – спросил он напряженным голосом.
– Да.
В последний раз, когда она видела отца Лучана, он расточал ей комплименты на французском и все время подливал вино в бокал. А теперь перед ней лежало тело с разрезанной в двух местах шеей и очень бледной кожей.
Лучан закрыл бокс и перешел к следующему.
– А здесь?
Кейт смотрела на женщину среднего возраста, вспомнив, как та расцвела от удовольствия, когда она пригласила всю семью Форся к себе в гости в Колорадо после окончания Лучаном института. Госпожа Форся специально сделала прическу к ее приходу. Кейт и сейчас видела завиток седеющих волос. Раны на горле были совершенно такими же, как и у ее супруга.
– Да, – сказала Кейт, хватая руку О'Рурка и непроизвольно сжимая ее. «А что, если это были актеры? Не настоящие родители Лучана? И все это – изощренный заговор?» Но она отогнала подобную мысль как совсем уж бредовую.
Лучан задвинул каталку.
– Вы это хотели нам показать? – спросил О'Рурк.
– Нет – Лучан выбрал ключ из тяжелой связки и открыл массивную стальную дверь в дальней стене. Они вошли в помещение, где было еще темнее и холоднее, но Кейт заметила светящиеся циферблаты и диоды возле низкого металлического цилиндра, напоминавшего цистерны для воды, которые она видела на ранчо в Колорадо. Поверхность жидкости в цилиндре бурлила и пузырилась.
Кейт сделала несколько шагов и остановилась, закрыв лицо руками.
– Господи! – выдохнул О'Рурк, подняв руку как бы для того, чтобы перекреститься.
– Пойдемте, – шепнул Лучан. – Возьмем последнюю пробу.
С этими словами он повел их вперед.
***
Стальная цистерна глубиной около трех футов и длиной около семи была наполнена кровью. Поначалу Кейт не поверила, что это кровь, несмотря на различимые при тусклом освещении цвет и явную вязкость жидкости, но Лучан, наблюдавший за ее реакцией, сказал:
– Да-да, это цельная кровь Я наворовал ее в Первой больнице и в других местах. Большая часть – из американской помощи.
Кейт вспомнила об умирающих детях, которым требовались переливания цельной крови, когда она в мае прошлого года работала в Бухаресте, но она не успела сказать что-нибудь гневное по этому поводу, как увидела, что плавало в баке под бурлящей поверхностью.
– Боже мой, – прошептала она.
Несмотря на охвативший ее ужас, она склонилась пониже, прищурившись от красного и зеленого света медицинских приборов, составленных в конце боковой стенки ванны. От них в медленно бурлящую кровь отходили изолированные стержни и кабели.
В ванне был обнаженный человек…, вернее то, что когда-то было человеком. Лицо с широко раскрытыми глазами и ртом плавало почти на поверхности. Невидимые потоки крови то поднимали, то погружали тело, отливающее маслянистым блеском. Оно было изрублено почти на куски, и Кейт, неплохо разбиравшаяся в ранениях, определила, что удары нанесены чем-то массивным с острым клинком.
– Заточенная лопата, – сказал Лучан, будто прочитав ее мысли.
Кейт облизнула губы.
– Кто это сделал? – Она уже знала, каким будет ответ.
– Это сделал я. – Голос его звучал ровно, в нем не было ни гнева, ни раскаяния. – Я подстерег его, ударил по затылку заступом с длинной ручкой…, потом разрубил, что вы и видите.
О'Рурк присел на корточки рядом с баком. Кейт заметила, что на тыльную сторону ладони священника, схватившегося за край, попадают капельки крови.
– Кто это?
Лучан поднял брови.
– Разве не догадываетесь? Один из тех, кто убил моих родителей.
Он подошел к осциллоскопу, стоявшему на тележке рядом, и щелкнул переключателем.
Кейт смотрела на тело в баке. Левого уха нет, и вообще левая сторона лица срублена от скулы до подбородка; шея почти перерублена – она видела, как слегка колышется спинной мозг, – а на плечах, руках и груди зияют рубленые раны. Кейт видела обнаженные связки и ребра. Брюшная полость тоже была вскрыта, и отчетливо просматривались внутренние органы…
«Тело выглядит как труп, побывавший в руках у студента» Она повернулась к Лучану, и только теперь заметила, что показывают мониторы за его спиной. Судорожно вдохнув, Кейт отпрянула от бака.
– Оно живое, – прошептала она.
О'Рурк поднял взгляд, вздрогнул и вытер руку о стенку бака.
– Каким образом этот бедолага…
– Оно живое, – повторила Кейт.
Не обращая внимания на Лучана, она подошла к приборам. Кровяное давление практически не регистрировалось, так же как и пульс, если не считать случайных сокращений сердечной мышцы, которая разгоняла кровь по полостям сердца, а потом – в окружавшую тело кровавую ванну. Но такой ЭЭГ Кейт еще ни разу не видела, пики кривой были настолько беспорядочными и так далеко отстояли друг от друга, что их можно было принять за послания с далекой звезды.
Однако линия оставалась зигзагообразной. Мозг не умер. Существо в баке было в некотором роде дальше от реальности, чем если бы спало, но гораздо ближе, чем больной в коматозном состоянии. Оно определенно жило.
Кейт снова посмотрела на Лучана, лицо по-прежнему приветливое, открытое, мягкая улыбка. Улыбка убийцы. Нет, пожалуй, улыбка садиста.
– Они прикончили моих родителей, – сказал он. – Подвесили моего отца и мою мать за ноги, перерезали им глотки, как свиньям, и пили их кровь из открытых ран – Он взглянул на тело в баке. – Эта тварь должна была умереть лет сто назад.
Кейт вернулась к баку, закатала рукава и запустила пальцы в раны мимо сломанных ребер, чтобы потрогать сердце. Через мгновение она ощутила еле уловимое движение, будто трепыхнулась зажатая в кулаке ласточка. Еще секунду спустя почти незаметно шевельнулись закаченные глаза.
– Как это может быть? – спросила Кейт, хотя уже знала…, знала об этом еще с тех пор, когда нажимала на курок ружья Тома, а потом увидела того же человека в ночь пожара.
Лучан обвел рукой приборы.
– Это я и пытаюсь выяснить. Именно поэтому я и не могу покинуть мединститут.
Он показал на тело в баке.
– По преданиям, носферату воскресают из мертвых, но дело в том, что они могут и умирать…
– Как? – спросил О'Рурк. – Если этот человек еще жив после такой…, мясорубки, то как же их можно убить? Лучан усмехнулся.
– Обезглавить. Сжечь. Выпотрошить. Произвести множественную ампутацию. Просто выбросить из окна…, если при этом они упадут достаточно глубоко на что-то достаточно твердое. – Его улыбка стала еще шире. – Или просто не дать им крови, когда они ранены, и тогда они умрут. Не сразу, но рано или поздно это произойдет.
Кейт нахмурилась.
– Что значит «не сразу»?
– Ретровирус питается чужеродными кровяными тельцами для восстановления собственной иммунной системы…, или всех физических систем. Как это выглядит на микроуровне, вы имели возможность наблюдать в вашей лаборатории в ЦКЗ. – Он показал рукой на бак. – Теперь ты видишь это на макроуровне, но…
Подойдя к капельнице, Лучан отключил ее.
– Лиши его свежей крови, крови хозяина, и вирус начнет питаться самим собой.
Кейт посмотрела на человека в баке.
– Питаться своими собственными клетками? Пожирать свои кровяные тельца уже после того, как ретровирус транскрибировал там ДНК?
– Не просто кровяными тельцами, – сказал Лучан – Вирус Д нападает на все хозяйские клетки, до которых только может добраться, сначала – вдоль артериальной системы, потом – главные органы, а затем – клетки мозга.
Кейт скрестила руки и покачала головой.
– Во всем этом нет никакого смысла Что это дает для выживания? – Она замолчала, пытаясь все переварить.
Лучан кивнул.
– На этом этапе ретровирус старается спасти только ретровирус. Самопожирание дает им отсрочку на несколько недель, возможно месяцев, даже если тело разлагается.
Кейт передернуло.
О'Рурк подошел к приборам, потом вернулся к баку. Его хромота стала заметнее.
– Насколько я понял из вашего разговора, стригой может протянуть в состоянии физической преисподней несколько месяцев, а то и больше, после клинической смерти. Но он наверняка не может находиться в сознании!
