Ричард Лаймон - Поведай нам, тьма
Тихо плача, Анжела схватила блокнот, нашла на земле авторучку и начала писать.
— С-И-Х-В-Ы-У-Б-Е-Й-Т-Е-И-У-Н-Е-С-И-Т-Е-М-Е-Н-Я.
Когда послание было закончено, Анжела шмыгнула носом и вытерла глаза. Затем подняла блокнот так, чтобы она сама и Говард могли вдвоем видеть низку букв.
— «Он псих»… — произнесла она обрывающимся от волнения голосом.
— Или «Губерт Эллиот псих».
— Да.
— А может, не «псих». Как насчет «их вы убейте»?
— Нет, нет. Это не подходит, — возразила Лана.
— «Губерт Эллиот — псих», — Анжела убежденно закивала головой. — «Вы убейте и унесите меня».
Глен застонал:
— Она хочет, чтобы мы убили его?
— Почему ты хочешь, чтобы мы убили его? — поинтересовалась Лана.
— Р-А-Д-И-М-Е-Н-Я.
— «Ради меня»? Но ведь это не он тебя убил.
— О-С-К-В-Е-Р-Н-Я-Е-Т.
— Блин! — воскликнул Кит. — Что она этим хочет сказать?
— Призови на помощь свое воображение, — посоветовала ему Лана. — Боже Всемогущий! Послушай, Аннабелль, мы не собираемся никого убивать. Ты что, для этого привела нас сюда? Чтобы мы смогли убить этого парнягу Губерта и вернуть твои костяшки в цивилизацию?
— А-Н-Ж-Е-Л-А.
Говард рукой почувствовал, как напряглась ее спина.
— Что Анжела?
— С-К-У-Ч-А-Ю.
Анжела вздрогнула от рыдания.
— Л-Ю-Б-Л-Ю.
Лана подняла свои вмиг посерьезневшие глаза на Анжелу.
— Ты хочешь поговорить с ней?
— Я… мама? Я… люблю тебя. О Боже! Это так… Я заберу тебя с собой.
— Чудеса в решете, — пробормотал Кит.
— Заткнись! — шикнула на него Лана.
— Послушай, спроси ее об этих гребаных сокровищах. Или это была ложь?
— Аннабелль, ты говорила нам, если мы придем в шахту, нас ожидает приз. Это была лишь уловка, чтобы выманить нас сюда.
— В-Ы-П-О-Л-У-Ч-И-Т-Е.
— Где они?
— И-Д-И-Т-Е-К-А-В-Т-О-Б-У-С-У.
— «Идите к автобусу»?
— Что это еще за фуфло? — насупился Кит. — Какой автобус? Нет тут никакого автобуса.
— Мы найдем свой приз в автобусе? — переспросила Лана.
— 3-А-В-Т-Р-А.
— _Где?
— П-А-Р-Д-И-Д-Р.
— «Парди ДР?» — повторил Кит. — Кто такой ДР? — Он вопросительно поглядел на присутствовавших.
— Может быть, это сокращение слова «дорога»? — предположил Глен.
— Значит, нам надо найти пропардонскую дорогу? Замечательно!
— А-Л-Н-А-Х-О-Д-И-Т.
— Я ее найду, — сказала Анжела.
— Где она? — спросила Лана, в упор глядя на планшетку. — Где ее искать?
Стрелка не шевелилась.
— Аннабелль?
Стрелка медленно поползла вниз, мимо цифр под алфавитом, и скользнула по слову «до свидания». Затем остановилась.
— Блин!
— Аннабелль? Ну же, ты должна объяснить нам подробнее!
Стрелка осталась неподвижной.
— Больше из нее ничего не вытянешь, — сказал Глен, убирая руку.
— Похоже на то. — Откинувшись назад, Лана оперлась на прямые руки и посмотрела на Анжелу. — Ты догадываешься, что все это может означать?
— Нет. Я не… все так запутанно.
— Тебе не обязательно обо всем рассказывать, — попытался остановить ее Говард.
Анжела шмыгнула носом и вытерла глаза.
— Чарли… сказал мне, что мама погибла в автомобильной аварии. Это было сразу же после того, как мы вернулись домой.
— Они ходили в поход, — пояснил Говард.
— Куда? — спросил Глен. — Сюда?
— Я не знаю, — призналась Анжела. — Думаю, возможно, именно здесь мы и были. Это было где-то в горах. Но мне всегда казалось, что мама вернулась домой вместе с нами.
— Ты в этом не уверена? — изумился Кит.
Анжела покачала головой.
— Ей было всего четыре года, — проронил Говард.
— Черт возьми! — воскликнул Кит. — Да я помню все с того момента, когда начал сосать грудь.
— Это обычное явление, когда забывают практически все, что случилось до пятилетнего возраста, — заметила Лана. — И еще наше сознание склонно блокировать память о травмирующих событиях.
— Но забыть то, что случилось с твоей собственной матерью…
Анжела потерла руками лицо и тяжело вздохнула.
— Я всегда считала, что она вернулась домой с нами. Так заверял меня Чарли. Он говорил, что мама вышла за сигаретами и ее сбила машина.
— Похороны хоть были? — поинтересовалась Лана.
— Ничего такого не помню.
— А могилу ее ты видела? — спросил Глен.
— Угу. Мы… мы жили на автостоянке трейлеров.
— Где это было?
— Не знаю. Наверное, где-то возле Сакраменто. Но точно я не помню. Сразу же после маминой смерти мы уехали и начали жить в фургоне. Все время на колесах. И однажды, когда я была уже постарше, то начала очень скучать по маме, понимаете? Ну и стала выкидывать разные штучки. Ну, понимаете, плакать и все такое. Мне хотелось, чтобы они отвезли меня к ней, и я все приставала и доставала их.
— Кого это «их»?
— Чарли и его сыновей. Близнецов. Так вот, думаю, им надоели мои приступы раздражения, и они пообещали отвезти меня на кладбище, чтобы я смогла навестить ее могилу. Приняв это за чистую монету, я какое-то время была счастлива. «Вот куда мы едем, — думала я, — и очень скоро мне удастся с ней повидаться». И однажды ночью они меня будят. И действительно — мы на кладбище, где-то в сельской местности. А место было просто ужасное — такое впечатление, словно никто не приходил туда уже многие годы. Все заросшее травой и кустарником, поваленные надгробья. А они водят меня в темноте, притворяясь, будто никак не припомнят, где же могила мамы. Но ее там никогда и не бывало. Все это был обман — просто они хотели проучить меня.
— Да что же это за ублюдки?… — пробормотал Кит.
— Меня стал разбирать настоящий страх, понимаете? Место жуткое. И вели они себя странно: смеялись и все такое, постоянно ставили мне подножки. А один раз я даже завалилась на чью-то могилу и… — Она энергично замотала головой. После непродолжительной паузы Анжела продолжала: — Закончилось это тем, что меня привязали к дереву посреди кладбища и оставили там. Бросили и укатили. И не приезжали всю ночь. Вернулись только утром, и я запомнила, как Чарли… ну, в общем, отвязывая меня, смеялся. И еще говорил: «Надеюсь, ты мило пообщалась со своей мамочкой?» Во всяком случае, после той ночи я больше не заикалась о ней…
Все сидели, молча глядя на Анжелу. Наконец, Глен буркнул:
— Господи!
С выражением отвращения на лице Лана промолвила:
— И ты выросла с выродками, способными на такое?
— Да, это были просто душки.
— Боже, какой ужас!
— Что ж, теперь-то я знаю, что случилось с мамой. Машину ту они выдумали и… — Подняв голову, она пристально посмотрела на склон горы, где находилась шахта. — Кто-нибудь пойдет со мной?
— Конечно, — ответил Говард.
— Мы все пойдем, — заверила ее Лана.
Кит и Глен закивали.
Анжела встала и направилась к своему рюкзаку. Другие последовали за ней и стали вокруг нее, пока она снимала спальный мешок и открывала рюкзак. Затем начала вынимать одежду, снаряжение и свою долю припасов.
Никто не задавал вопросов, никто не комментировал.
В полном молчании все разбирали выложенные вещи и рассовывали по своим рюкзакам.
— Вот и все, — наконец заявила Анжела. Говард заглянул в ее рюкзак: на дне остался маленький плюшевый котенок.
— Ты не будешь?…
— Это Пушок. Он не занимает много места. Это у меня осталось от мамы и… я не знаю… думаю, мне хочется оставить его там.
Анжела закрыла клапан, подняла свой почти пустой рюкзак, вскинула его на спину и просунула руки в лямки.
— Давайте оставим здесь все, кроме фонарей, — распорядилась Лана.
— А это, — Кит поднял вверх руку с топориком. — На случай появления Губи.
— Давайте с этим покончим, — бросил Глен.
— Эй, ребята!
Все обернулись к Анжеле. Нахмурившись и прикусив нижнюю губу, она поглядела на Говарда, затем перевела взгляд на Глена, затем на Кита и, наконец, взглянула на Лану и срывающимся от волнения голосом произнесла:
— Какие вы все замечательные.
— Да брось ты, — смутился Кит.
— Нет, нет, замечательные. И мама обещала, что мы завтра найдем клад. И так оно и будет.
Глава 28
— Может, хоть волосы отпустишь? — спросила Кори. — У меня начинает болеть голова.
— Ты убежишь, — ответил незнакомец.
— Здесь? Ты шутишь? — Этот участок тропы был настолько узким, что, попытайся она бежать, наверняка сорвалась бы в пропасть. — К тому же куда? Все равно догонишь, так ведь? Так что не буду и пробовать. Обещаю.
— Ты можешь спрыгнуть.
— Я не собираюсь никуда прыгать, — заверила она.
Но волосы он не выпустил, так что Кори оставила эту тему.
Еще раньше — теперь, казалось, прошло уже много часов — она решила ни в чем ему не перечить. Слишком сильный и ловкий. К тому же, видимо, не в своем уме. Разгневавшись, мог убить ее в мгновение ока голыми руками. Или зарубить мачете, которое подобрал после того, как вытащил ее из озера.
Кори была почти абсолютно уверена в том, что он намерен оставить ее в живых. Да он, черт возьми, сам это сказал. И как только она прекратила сопротивляться, тут же перестал делать ей больно. И, если не считать руки, державшей ее за волосы, к ней больше не прикасался. Конечно, это раздражало и было источником затянувшейся боли, но особенно не могло повредить ей.
