Майкл Коннелли - Тьма чернее ночи
– Да, могу.
– Каким образом?
– Система также записывает, какие датчики использовались, чтобы включить или выключить систему. В этом доме датчики установлены по обеим сторонам трех дверей… ну, понимаете, снаружи и внутри. Это парадная дверь, дверь в гараж и одна из дверей на террасу. Датчики установлены на наружной и внутренней стороне каждой двери. Какой из них использовался, записано в программе «Хозяин».
– Можете ли вы посмотреть на распечатку из системы мистера Стори, которую вы смотрели раньше, и сказать нам, какие датчики использовались в три девятнадцать и в четыре ноль одну?
Хендрикс снова изучил распечатку.
– М-м, да. В три девятнадцать использовался внешний датчик. То есть кто-то был в гараже, когда в доме включилась сигнализация. Потом в четыре ноль одну тот же самый датчик использовался, чтобы выключить сигнализацию. Потом дверь была открыта и закрыта, потом сигнализацию снова включили изнутри.
– Значит, некто вошел в дом в четыре ноль одну?
– Да. Верно.
– И компьютер системы зарегистрировал этого кого-то как Дэвида Стори, правильно?
– Да, компьютер опознал его голос.
– И этот человек должен был бы также использовать пароль мистера Стори и назвать точную дату?
– Да, верно.
Лэнгуайзер заявила, что больше вопросов не имеет. Фауккс сказал судье, что хочет задать несколько вопросов. Он вышел на трибуну и посмотрел на Хендрикса:
– Мистер Хендрикс, давно ли вы работаете в «Лайтхаусе»?
– В следующем месяце будет три года.
– Значит, вы работали в «Лайтхаусе» первого января прошлого года, во время так называемой проблемы двухтысячного года?
– Да, – запнувшись, сказал Хендрикс.
– Можете ли вы сказать нам, что произошло в тот день со многими клиентами «Лайтхауса»?
– Э-э… у нас возникли небольшие проблемы.
– Небольшие проблемы, мистер Хендрикс?
– У нас были сбои системы.
– Какой именно системы?
– В «Миллениум-2» был сбой программы. Но мелкий. Мы смогли…
– Сколько клиентов с «Миллениум-2» в районе Лос-Анджелеса это затронуло?
– Всех. Но мы нашли дефект и…
– Все, сэр. Благодарю вас.
– Мы исправили…
– Мистер Хендрикс! – рявкнул судья. – Хватит. Присяжные игнорируют последнее заявление.
Он посмотрел на Лэнгуайзер:
– Вы, мисс Лэнгуайзер?
Лэнгуайзер сказала, что у нее появилось еще несколько вопросов. Босх знал о проблеме двухтысячного года и сообщил о ней обвинителям. Они надеялись, что защита об этом не узнает или не заговорит.
– Мистер Хендрикс, «Лайтхаус» исправил дефект, поразивший систему в результате проблемы двухтысячного года?
– Да, мы все исправили. Сразу же.
– Могло ли это каким-то образом воздействовать на данные, полученные из системы в доме обвиняемого через десять месяцев после наступления двухтысячного года?
– Исключено. Проблема была решена. Систему отремонтировали.
Лэнгуайзер сказала, что у нее больше нет вопросов к свидетелю, и села. Тогда поднялся Фауккс.
– Речь идет об исправлении дефекта, о котором стало известно, мистер Хендрикс, правильно?
Хендрикс смутился.
– Да, о том, который вызвал проблемы.
– Значит, по вашим словам, вы узнаете об этих дефектах, только когда они вызывают проблемы.
– М-м, обычно.
– Значит, возможно, что в системе безопасности мистера Стори есть дефект, а вы не узнаете о нем, пока он не создаст проблему, правильно?
Хендрикс пожал плечами:
– Все возможно.
Фауккс сел, и судья спросил Лэнгуайзер, желает ли она что-то добавить. Обвинитель на мгновение заколебалась, затем покачала головой. Хоктон отпустил Хендрикса и потом предложил объявить перерыв на обед пораньше.
– Наш следующий свидетель будет краток, ваша честь. Мне бы хотелось выслушать его до перерыва. На дневном заседании мы планируем сосредоточиться на одном свидетеле.
– Хорошо. Продолжайте.
– Мы снова вызываем детектива Босха.
Босх встал и подошел к месту свидетеля, неся с собой материалы дела. На сей раз он не касался микрофона.
– Детектив Босх, – начала Лэнгуайзер, – во время следствия по убийству Джоди Кременц было ли вам указано проехать от дома обвиняемого до дома жертвы и обратно?
– Да, было. Вами.
– И вы исполнили это указание?
– Да.
– Когда?
– В три девятнадцать утра шестнадцатого ноября.
– Вы фиксировали время поездки?
– Да. В обе стороны.
– И вы можете рассказать нам об этом? Если хотите, сверьтесь с записями.
Босх открыл папку на заранее отмеченной странице. Мгновение изучал заметки, хотя и знал их наизусть.
– Поездка от дома мистера Стори до дома Джоди Кременц заняла одиннадцать минут двадцать две секунды при движении в рамках ограничения скорости. Обратный путь занял одиннадцать минут сорок восемь секунд. Дорога в оба конца заняла двадцать три минуты десять секунд.
– Благодарю вас, детектив.
Все. Фауккс снова отказался от перекрестного допроса, отложив право вызвать Босха до этапа защиты. Судья Хоктон объявил перерыв на обед, и переполненный зал суда постепенно опустел.
* * *Босх пробирался через толпу юристов, зрителей и репортеров в коридоре, высматривая Аннабел Кроу, когда чья-то рука крепко схватила его сзади за плечо. Он развернулся и оказался лицом к лицу с незнакомым чернокожим мужчиной. К ним подошел другой мужчина – белый. На обоих почти одинаковые серые костюмы. Босх понял, что они из Бюро, раньше, чем первый незнакомец произнес первое слово.
– Детектив Босх, я специальный агент Твилли из ФБР. Это специальный агент Фридман. Можем мы где-нибудь поговорить с вами неофициальным образом?
38
Внимательный просмотр видеозаписей занял три часа. Таферо на видеозаписи почтового зала не появлялся. Гарри Босх, кстати говоря, тоже. Оставались только сорок восемь минут записи, стертых до того, как Маккалеб и Уинстон получили кассету. Если бы они сначала пошли на почту, а уже потом в голливудский участок, убийца остался бы на пленке. Эти сорок восемь минут могли коренным образом изменить все дело, могли обелить Босха или осудить его.
Маккалеб размышлял о сценариях «что было бы, если бы», когда подошел к «чероки» и обнаружил под дворником штрафной талон. Он выругался и вытащил бумажку. Он был настолько поглощен просмотром видеозаписей, что совсем забыл, что припарковался в пятнадцатиминутной зоне перед почтой. Неприятно: штраф на сорок долларов. Поскольку зимой выездов на рыбалку немного, семья жила в основном на небольшую зарплату Грасиелы и его ежемесячную пенсию от Бюро. Учитывая расходы на двух детей, в запасе оставались гроши.
Маккалеб сунул талон обратно под дворник и пошел дальше по тротуару. Он решил зайти в «Залоги Валентино», хотя и знал, что Руди Таферо скорее всего будет в суде в Ван-Нуйсе. Это согласовывалось с его обычаем наблюдать за объектом в привычной обстановке. Возможно, объекта на месте не окажется, но останется обстановка, в которой тот чувствует себя в безопасности.
На ходу Маккалеб позвонил Джей Уинстон, однако нарвался на автоответчик. Отключился, не оставив сообщения, и отправил сообщение на пейджер. Она перезвонила через четыре квартала, когда Маккалеб уже подходил к «Залогам Валентино».
– У меня ничего, – доложил он.
– Ничего?
– Ни Таферо, ни Босха.
– Черт!
– Это могло быть на отсутствующих сорока восьми минутах.
– Нам следовало бы…
– Сначала пойти на почту. Знаю. Моя вина. Единственным результатом стал штраф за неправильную парковку.
– Прости, Терри.
– Это по крайней мере дало мне идею. Дело было прямо перед Рождеством, тут толпа. Если он был в пятнадцатиминутной зоне, то, возможно, просрочил, пока ждал в очереди. Головорезы из парковочной полиции как нацисты. Поджидают в тени. Есть шанс, что его оштрафовали. Надо бы проверить.
– Сын Сэма?
– Именно.
Она говорила о серийном убийце из Нью-Йорка, который в семидесятые годы погорел как раз на штрафе за парковку в неположенном месте.
– Я попробую. Посмотрим, что получится. Что собираешься делать?
– Хочу проверить «Залоги Валентино».
– Он там?
– Он, наверное, в суде. Я собираюсь туда. Может, сумею поговорить с Босхом.
– Осторожнее там. Твои друзья из Бюро сказали, что встретятся с ним за ленчем. Они могут еще быть поблизости, когда ты придешь.
– А что, они ожидают, что Босх тут же признается, ошарашенный их костюмами?
– Не знаю. Наверное. Они собирались прижать его. Записать какую-нибудь ерунду на диктофон, а потом отыскать противоречия. Ну, знаешь, обычнейшая словесная ловушка.
– Гарри Босх – не обычный объект. Они зря тратят время.
– Я сказала им. Но ведь агенту ФБР бесполезно что-либо говорить.
Маккалеб улыбнулся.
– Эй, если дело выгорит и мы собьем Таферо, я хочу, чтобы мой штраф оплатил шериф.
– Ты больше не работаешь на меня. Ты работаешь на Босха, помнишь? Пусть он и оплачивает штраф. Шериф заплатит только за оладьи.
