Билл Видал - Смертельное наследство
— Я, собственно, хочу сказать, — продолжил Том, чувствуя, что произвел подобающее впечатление на Харпера, — что пришел в полицию, — тут он посмотрел на Арчера, — только для того, чтобы сделать заявление относительно направленных в мой адрес угроз. Вы же, — он быстро повернулся к Харперу, — врываетесь сюда и ведете себя так, как если бы я был виноват в каком-то преступлении. Настоятельно предлагаю вам перестать относиться ко мне подобным образом. Тогда, возможно, мы до чего-нибудь и договоримся.
— А я предлагаю вам сообщить мне, какие дела действительно связывают вас с Ричардом Суини. — При всем том, что Харпер был впечатлен статусом Клейтона, он не слишком верил в его версию, изложенную Арчеру. И в любом случае подозреваемого предпочтительнее выслушать несколько раз, ибо так его легче поймать на лжи.
Том подумал о двух лежавших у него в кейсе бумагах. Предъявлять свое официальное заявление, на основании которого можно было хоть сейчас заводить уголовное дело, он не хотел: тогда деньги обязательно заморозили бы, и не только те, что лежали на цюрихском счете, но и его пять миллионов. Проект же соглашения с Суини такой угрозы не представлял.
— Я сделаю больше. — Том открыл кейс, вынул обе копии соглашения и вручил их по отдельности Харперу и Арчеру. — Вот почитайте. Это объяснит вам все.
Оба детектива в молчании прочли документ. Первым поднял глаза на Клейтона американец:
— Сколько денег осталось в Швейцарии?
— Не знаю, — соврал Том, пытаясь по возможности держаться в стороне от явно криминальных денег.
— А как вы узнали, что пять миллионов принадлежат вам?
Том объяснил, что дедушка оставил на депозите свыше пятисот тысяч долларов. Это было в 1944 году, и с тех пор деньги никто не трогал.
— Насчет процента мне пришлось-таки поспорить со швейцарцами, — добавил он. — В конце концов мы остановились на трех и девяти десятых, точнее — на трех и девяноста двух сотых годовых. Итого пять миллионов долларов. Я сказал, чтобы эту сумму переслали на мой счет в Лондон. Этот факт зафиксирован в моей налоговой декларации.
— Почему в таком случае Суини ищет вас, чтобы получить остальное? — осведомился Харпер, продолжая гнуть свою линию.
— Не имею представления, — холодно сказал Клейтон. — Возможно, по той причине, что после смерти отца те деньги, которые находились на счете тайно, автоматически перешли в мою собственность.
— А банкиры, значит, так и не сообщили вам, сколько всего денег находится на этом счете?
— Не сообщили.
— Странно, не находите?
— Просто вы не знакомы с тем, как поставлено банковское дело в Швейцарии. Там до сих пор пользуются денежками, оставшимися от Третьего рейха.
— А нам они дадут информацию об этом счете? При наличии соответствующей судебной поддержки, разумеется? — спросил Арчер.
— Государство Израиль пытается получить от них определенную информацию вот уже пятьдесят лет, — терпеливо пояснил Том, — но швейцарцы упорно хранят молчание.
— Но почему вы их не спросили? — Харпер становился все более настырным.
— А мне это неинтересно. Я хочу одного: чтобы Суини и те, кто стоит за ним, забрали деньги, которые они положили на счет моего ничего не подозревавшего отца, и оставили меня в покое.
— Но они, похоже, оставлять вас в покое не собираются и даже, по вашим словам, угрожают убить, — пробормотал уголком рта старший инспектор Арчер, раскуривая очередную трубку.
— Потому-то я к вам и пришел. — Том обрадовался, что удалось повернуть разговор в нужное русло.
— Вы пойдете на встречу с мистером Суини, как договорились?
— А как же!
Арчер одобрительно кивнул.
— Коли так, у вас, надеюсь, не будет возражений, если мы послушаем ваш разговор? При таком раскладе, — торопливо добавил инспектор, прежде чем Том успел вставить хоть слово, — мы получим основания для его немедленного задержания, если он повторит угрозы на ваш счет.
Клейтон задумался. В том случае, если полиция и впрямь будет прослушивать гостиничный номер Суини, Том не сможет выбросить на стол свою козырную карту — заявление, которое должно сообщить Салазару, что он и его шайка ничего не выиграют, убив Клейтона, и что им лучше всего забрать тридцать семь миллионов, пока это возможно, и проваливать.
— Никаких проблем! — наконец объявил он. — Давайте накроем его с поличным! — При этом Клейтон отлично понимал, что теперь ему придется строить беседу с Суини совсем по-другому, тщательно взвешивая каждое свое слово.
Все необходимые приготовления были сделаны достаточно быстро. Появился некий тип по имени Уркварт, который сунул в карман пиджака Тома передающее устройство размером со спичечную коробку. Гибкую антенну длиной в фут разместили у Тома на спине и зафиксировали в нужных местах липкой лентой. Потом Арчер позвонил в «Кларидж» и некоторое время беседовал с главным менеджером отеля. Тот, осознав, что ему предлагают участвовать в организации прослушивания в собственном заведении, пришел в ужас, отказался от участия в этом деле и повесил трубку. Старшему инспектору ничего не оставалось, как позвонить директору коммерческой группы «Савой», владевшей «Клариджем», и изложить ему свою просьбу. По счастью, Арчер давно знал этого человека, и инспектору, хотя и не без труда, удалось добиться от директора согласия на проведение в отеле необходимых следственных мероприятий.
Утро мэра Ромуальдеса началось на подъеме, но довольно быстро покатилось под горку. С восходом солнца мэр позвонил де ла Крусу и попросил его прибыть в муниципалитет, с тем чтобы разобраться с накладными, которых ожидалось очень много. Банк уже выпустил несколько чековых книжек для «Малаги» и фонда Моралеса, не дожидаясь, когда на счета этих организаций придут деньги, ибо полностью доверял их директорам и учредителям.
Мэр, осознавая важность порученного ему дела, лично выписывал чеки, каковые передавал затем де ла Крусу, с тем чтобы тот поставил под ними и свою подпись. Не прошло и часа, как мэр распределил восемь миллионов песо. Воистину Мигель Ромуальдес — человек весьма значительный.
Около восьми снова начались звонки, но Ромуальдес не приказал, как обычно, своей секретарше любыми способами отделываться от звонивших, а, наоборот, велел переключать все звонки на него и лично беседовал с поставщиками, выговаривая им за недоверчивость и узость мышления и упирая на то, что дела такого масштаба в один день не решаются. Ромуальдес хотел приучить их к мысли, что незначительные задержки с оплатой поставок возможны и в будущем и что терпение в таких делах — основа взаимопонимания и благотворного сотрудничества. Тем, кто вел себя скромно, права не качал и собирался лично явиться за чеком, он назначал встречу после пяти, когда банки закрывались, но людям, демонстрировавшим нетерпение, особенно тем, кто в момент недавнего временного кризиса отказал ему в ранее обещанных услугах, строгим голосом говорил, что «Малага» производит все выплаты в установленном порядке, а чеки будут отосланы им по почте вечером.
В девять он позвонил директору «Банка Антигуа» и потребовал, чтобы тот отправил ему телефонограмму, как только деньги придут на нужные счета. В девять тридцать, так и не дождавшись желанной телефонограммы, он снова позвонил в банк и, выслушав извинения администрации — возможно, трансферты отправлены через Боготу, что является в таких случаях нормальной практикой, — потребовал, чтобы сотрудники банка позвонили в столицу и покрепче взяли за задницу окопавшихся там бюрократов.
В десять зазвонил его личный телефон. Он взял трубку, раздраженно буркнул в микрофон «слушаю» и лишь после этого понял, что с ним говорит Моралес, голос которого мэр никак не ожидал услышать. Кокаиновый барон хотел, чтобы Ромуальдес приехал к нему как можно быстрее. Мэр, не успевший еще отделаться от чувства собственной важности, бросил в трубку, что очень занят, забыв на долю секунды, с кем разговаривает. Ответом ему послужило ледяное молчание, мгновенно его отрезвившее, после чего он быстро исправился, сказал «разумеется» и добавил, что сейчас же все бросит и приедет на виллу. Попросив прибывшего в мэрию де ла Круса посидеть в офисе — Ромуальдес не собирался отлучаться надолго — и ответить на звонки поставщиков, он сел за руль, предварительно отпустив водителя, как всегда делал в подобных случаях, и поехал по загородному шоссе в направлении виллы «Кармен».
Охрана без лишних слов пропустила его через ворота, и он покатил по подъездной дорожке, надеясь через минуту увидеть сидящего на веранде Моралеса. Однако когда его автомобиль подъехал к дому, дверцу распахнул один из индейцев, который, наставив на Ромуальдеса пистолет, потребовал, чтобы тот вышел из лимузина и пересел в стоявший рядом джип. Второй индеец из тех, что всегда ходили с Моралесом, уже сидел на заднем сиденье внедорожника. Тщетно пытаясь взять себя в руки, Ромуальдес трепещущим голосом осведомился о местонахождении дона Карлоса, но индейцы не удостоили его ответом. Потом Амайа повернул ключ в замке зажигания, тронул машину с места и покатил в глубь зарослей.
