Дениз Вудз - Ночной поезд в Инсбрук
— Бахрейн. О, и снова Турция. А это что? Испания?
Их поведение никак не предполагало, что они отсюда уйдут взявшись за руки и он пригласит ее на романтический завтрак в одном из многочисленных кафе Инсбрука. Даже то, как они стояли, говорило об их отчаянии. У меня задрожали руки. Если они уйдут отсюда вместе, когда я сдамся? Чего я жду? Неужели я буду ходить за ними, преследовать их, или мне хватит того, что они так до конца и не открылись друг перед другом?
А тот паспорт изрисован.
Они тянули время. Они волочили ноги и шли как можно медленнее, пока на платформе почти никого не осталось. Меня раздражало то, что я больше не могла слышать их разговор, но они все равно почти всю дорогу молчали. Вряд ли у них осталось что сказать друг другу, кроме правды, конечно, — правды, которая так и не вышла на поверхность ни ночью, ни пока я спала. Я была уверена в этом. Поэтому они и двигались так неторопливо. Они еще не разрешили проблему, ничего не изменилось, но время еще было. Правда, уже не так много.
— Поехали со мной в Египет.
— Нет.
Когда они дошли до ограждения, мое сердце забилось чаще. Я оказалась втянутой в запутанные отношения этих двух людей, и я знала наверняка, что мое умение предугадывать будущее здесь не поможет. Вместо того чтобы навести справки о времени отбытия следующего поезда, я стояла прислонившись к колонне и смотрела, как двое незнакомых мне людей идут мимо тепловоза. Какого черта я здесь стою среди белого дня в такой холод?
Они вышли за ограждение и вошли в ярко освещенное белое здание вокзала. Я последовала за ними. Две девушки быстро шагали навстречу Фрэнсис. Увидев их, Ричард пошел в другую сторону.
— Ричард! — крикнула Фрэнсис, но звук ее голоса повис в воздухе, застыл на губах и не вышел наружу. Для кого-то еще это могло показаться удивительным, ничем не примечательным. Но мне в этом зове послышался какой-то немой вопрос. И он стал заключительной точкой этой истории.
Ричард поднял в ответ левую руку, не оборачиваясь, слегка взмахнул ею и опустил.
ВОКЗАЛ ВИКТОРИИ
В Бельгии была объявлена забастовка. Из одного конца в другой не ходил никакой транспорт, а я сидела на границе с Люксембургом. Как большая глыба, которая ни за что не сдвинется с места, Бельгия встала стеной между мной и кораблем, отплывающим в Англию. Зато жители Люксембурга считали, что нет худа без добра. Частный сектор работал сверхурочно — автобусные компании круглые сутки отправляли мини-автобусы в Бельгию, а некоторые горожане за одну ночь превратились в таксистов. Мне оставалось только сидеть на тротуаре перед вокзалом, греться в лучах вечернего солнца и ждать, когда же кто-нибудь отвезет меня в Брюссель.
Мне было тяжело. Тяжело на душе, я скорбела о чем-то, сама не зная о чем. Так бывает, когда выйдешь из кинотеатра, посмотрев фильм, после которого переживаешь, ставишь себя на место героев и прослеживаешь связь с ними. И это чувство не отпускает тебя, потому что ты начинаешь болеть душой из-за того, что с тобой никогда не происходило, но в чем ты всегда ощущала потребность. Внутри образовалась пустота, которую не терпелось чем-то заполнить. Мне срочно надо было домой. Ступить на родную землю.
К тому времени, как я добралась до Брюсселя, забастовка кончилась, и теплым воскресным днем я погрузилась на борт, чтобы преодолеть последний этап моего пути. До Лондона семь часов ходу. Через семь часов я опять увижу Сола. Он проводил меня в субботу утром три недели назад, пообещав, что встретит воскресный ночной поезд в восемь на вокзале Виктории.
В ожидании встречи время тянулось медленно. Я пыталась отвлечься, перебирая в уме отдельные детали, сроки и варианты разрешения запутанной истории, услышанной на отрезке пути между Флоренцией и Инсбруком. Я цеплялась за каждую мелочь, как хирург ищет неисправность в одной из множества трубок. Снова и снова я прокручивала в голове их слова. В них должен быть ключ к разгадке, только я его пропустила. Ричард и Фрэнсис подробно объяснили, где каждый из них был в апреле четыре года назад, тогда как я не могла вспомнить, где была тогда. Хотя, конечно, со мной ничего из ряда вон выходящего не происходило — это у них, благодаря той эпопее, хронология и детали событий отпечатались в памяти. Однако должна же быть какая-то зацепка. Подсказка. Но мне не удавалось ее найти.
Мы прибыли в Остэнд на закате. Я купила билет на «Джетфойл», паром на подводных крыльях, и несколько плиток шоколада «Кот-де-Ор». Затем мне оставалось только ждать прибытия судна. Но меня точил червь сомнения, не позволяя расслабиться. В наши тщательно продуманные планы закралась одна непредвиденная случайность, которую ни я, ни Сол не могли заранее предвидеть: бельгийская забастовка. В результате и поезда опаздывали, поэтому я буду на вокзале Виктории на час позже. Ни секунды не сомневаясь в том, что Сол дождется меня, я тем не менее попыталась до него дозвониться. Никто не брал трубку, но он наверняка все разузнает, и ему скажут о задержке поезда. Почему-то на сей счет я была совершенно спокойна.
Всю дорогу до Лондона бушевали английские футбольные фанаты, прибывшие в Голландию на матч. К нашему обоюдному несчастью, они перепутали дату и не попали на игру. Все выход ные потом они заливали свое горе. Удивительно, как болельщики вообще добрались до «Джетфойл», но, похоже, им это удалось только потому, что они шли тесной толпой плечом к плечу. Недостатком такой толпы было то, что, если один из них падал, вместе с ним могли свалиться и все остальные, что не преминуло случиться, когда мы сходили на берег в Дувре. Мы сошли с судна и двинулись по лабиринту узких коридоров, которые, казалось, плывут по воле волн сами по себе. Это была какая-то промежуточная платформа, но ярые болельщики не могли понять, почему земля уходит из-под ног, ведь они должны были ступить на твердую землю. Один из них споткнулся и упал, и остальные фанаты стали валиться на него сверху, выдавливаясь из узкого горла прохода, словно сыр из тюбика. Цепная реакция докатилась аж до здания таможни.
По дороге в Лондон весь поезд стоял на ушах. Футбольные болельщики пели, скандировали и падали с полок в каждом купе. Но даже этот бесплатный цирк не мог отвлечь меня от медленно ползущих стрелок часов.
Наконец-то вот и вокзал Виктории! Как долго я ждала этого момента. Сол наконец-то свободен и целиком принадлежит мне. Он обещал поговорить со своей девушкой, пока я буду в отъезде, подвести черту, чтобы, когда я вернусь, начать совместную жизнь. С этими мыслями я шла по платформе, радостно улыбаясь.
Но на вокзале я не увидела его бородатого лица. Прибывших вообще никто не встречал. Зал ожидания был пуст. Я не собиралась беспокоиться заранее, пока не вошла в здание вокзала и не увидела, что его и в самом деле там нет. Стоя одна посреди огромного вокзала, который становился все спокойнее по мере того, как толпа рассасывалась, я почувствовала себя очень маленькой. Прикусив язык, я старалась сделать вид, что меня никто и не должен был встречать. Стрельнула глазами вправо и влево, не поворачивая головы. Его нигде не было видно. Меня начало колотить. Гордость не позволяла мне стоять на месте. Я стала бродить по залу. Меряя шагами вестибюль вокзала, я лихорадочно соображала. Я глубоко заблуждалась. Мой оптимизм был совершенно неуместен. Откуда возникла такая уверенность, что он обязательно придет?
Я взглянула на настенные часы. Самым разумным было бы подождать двадцать минут и уйти, но я всегда забывала о благоразумии, когда дело касалось мужчин. На этот раз я не потеряю рассудок. В конце концов, он опаздывал уже как минимум на час.
Стараясь не привлекать к себе внимания, я прислонилась к стене и сделала вид, что стою так от нечего делать, хотя тяжелый рюкзак мешал принять вальяжную позу. Мне уже пришлось поупражняться в этом в Инсбруке. О чем же мы договаривались? Если он подъехал вовремя, то наверняка подождал бы лишний час. А если он еще не приходил, то что его задержало? Женщина? Вероятно, та самая. Та, которая должна получить пинком под зад из-за меня. Черт бы его побрал. Пинок получила именно я — и никто другой. Ну и черт бы с ним. Он ведь сам на этом настаивал, и притом так активно! Но три недели — большой срок. Невовремя я уехала. Между ними могли опять возникнуть теплые отношения. Три дня со мной, два года с ней. И я еще на что-то надеялась?
Не было смысла ждать. Меня кинули. В этот воскресный вечер я могу смело отправляться к себе на квартиру и там жалеть себя, бедную. От одной только мысли меня бросило в холодный пот. Одинокая и забытая. А ведь как я мечтала въехать на белом коне! И в комнатке на побережье недалеко от Канна, и в грохочущих поездах я представляла, как мы снова встретимся. Начнем все сначала. А вместо этого придется вернуться в свою квартиру. Там будет холодно, и все крутом будет напоминать о том, с какой страстью мы любили друг друга в то утро перед отъездом. Подумав, как там будет пусто и как пуста моя жизнь, я вспомнила, что не так себе все представляла, и лягнула стену пяткой. Если бы я хоть была готова к этому.
