Дмитрий Черкасов - Косово поле. Россия
Секретарь Совбеза вздохнул.
– Вы, как мне говорили, можете вызвать на экран сигналы маячков любой боеголовки?
– Не совсем так. Сначала маячок активизируется.
– Что нужно для этого знать?
– Серийные номера изделия и код. Запускается программа активации, и через две минуты вы видите пульсирующий огонек, – генерал отвечал просто, стараясь не запутать гостя мудреными терминами.
– Есть вероятность отказа маячка?
– Он многократно продублирован. Естественно, ракеты на подводных лодках мы не определяем. Только наземные и воздушные силы. Боеголовки на субмаринах имеют иные системы контроля, рассчитанные на поиск заряда уже после старта.
– То есть “Щучий капкан” здесь не обозначен?
– Почему? Обозначен. Контейнеры имеют стационарные точки закрепления. Раз в год проводится их выборочный контроль с подводных аппаратов.
Другому чиновнику генерал ничего бы о “Щучьем капкане” не сказал. Сделал бы вид, что впервые слышит это словосочетание.
Но не Секретарю Совбеза.
– А “Маятник”?
Генерал позволил себе улыбнуться.
– Вы возле него стоите.
– Мы можем дать команду на включение маячков?
– Только после сброса воды. Шахты расположены на глубине пятидесяти метров под искусственным болотом. Вода уходит в случае подготовки к боевому применению.
– Когда в последний раз вы проверяли работоспособность системы?
– Шахты “Маятника” остались только в Белоруссии. В остальных республиках боеголовки демонтированы и вывезены в Россию. Во избежании недоразумений. Последняя проверка была осуществлена в январе.
– Сколько ракет в Беларуси?
– Восемь. Снабжены неразделяющимися зарядами мощностью по семьдесят килотонн. Системы наведения ориентированы на Германию.
– Как я понимаю, эти восемь боеголовок в общий реестр не входят?
– Так точно, – генерал обвел рукой пустой зал, – о “Маятнике” даже у нас знают считанные единицы. Перед разговором с вами я вынужден был перевести дежурную смену операторов на дублирующий пульт. Сведения о “Маятнике” составляют государственную тайну особой важности и могут обсуждаться только по прямому указанию командующего.
– А космическое базирование?
– Об этом мне ничего не известно, – генерал даже немного удивился. – По-моему, это фантастика. Были проекты, но на уровне чертежей. По крайней мере мы не обладаем данными о таком оружии.
Спутник КН-710 никогда не проходил по ведомству ракетчиков. Его обслуживанием занимался распущенный в девяносто первом году специальный подотдел военной контрразведки КГБ СССР.
Секретарь Совбеза еще раз бросил взгляд на карту.
– Раз уж я пришел, продемонстрируйте мне, как работает система маячков. На ваше усмотрение...
Ни один мужчина не откажет себе в удовольствии немного поиграться с настоящей военной техникой.
– Прошу! – генерал указал на кресло напротив огромного монитора. – Устраивайтесь на операторском месте. Я вам объясню, что нажать, и вы сами вызовете сигнал.
– Гриня, – Рокотов потряс прикорнувшего на диване майора, – ку-ку!
– А? – Бобровский несколько секунд соображал, где находится.
– Уже девять.
– Действительно... Сморило меня что-то...
– Небось, не высыпаешься в своей гостинице.
– Поспишь тут, – пробормотал майор, нащупывая тапочки. – Я тебя три дня подряд караулил. Каждый день в пять вставал и ложился только после двенадцати.
Влад хмыкнул и хлопнул Григория по плечу.
– Не ной!
– Ты сам-то как?
– Как огурчик сорта “неунывающий”. Мне трех часов сна в сутки с избытком хватает. Привык-с. И ты привыкнешь...
– Забудь, – майор прошлепал на кухню. Биолог поставил на стол две фаянсовые кружки и две пиалы с овсянкой.
– Садитесь жрать, пожалуйста.
– Что это? – любящий плотно и вкусно поесть Бобровский поковырял ложкой в каше.
– Овсянка, сэр. Дабы у нас ночью животы не прихватило. И кофеек. Бодрости прибавляет.
– А что так мало?
– Больше вредно. Желудок перед боем должен быть практически пуст. Дабы не получить перитонит при ранении в брюхо.
– Типун тебе на язык!
– Угу, – Рокотов засунул в рот полную ложку овсянки и с видимым неудовольствием проглотил. – Я тоже ее не люблю. А что делать? Жить-то хочется. Ты давай не задерживай...
Майор быстро съел свою порцию и принялся за кофе.
– Итак, – Влад бросил на стол две газетные вырезки, – пока ты дрых, я смотался в киоск и купил спортобозрение. Как я и предполагал, там оказались фото Ледового Дворца. Смотри... Вот въезд на стройплощадку, Видно не очень хорошо, но другой картинки у нас нет... Левая часть почти закончена, справа голые перекрытия.
Бобровский склонился над фотографиями.
– Компрессорная где-то здесь, j – толстый палец уперся в выступающий из фундамента флигелек.
– Возможно... А вот теперь вопрос на засыпку – сколько, по твоему мнению, там охраны?
– На самой стройплощадке или возле заряда?
– На самой я и так знаю. Один или два сторожа...
– Если устройство уже там...
– Стоп! Сегодня шестое июня. Президент приезжает двадцатого. Они что, ешс не приступали к размещению?
– Должны были уже установить. Позже – опасно.
– И я о том же. Возвращаемся к вопросу об охране.
– Не меньше десятка, – майор положил очки на стол.
– Как они мотивируют свое присутствие на объекте?
– Изображают технический персонал.
– Вот! – Влад поднял палец. – Значит, любой наладчик или электрик может оказаться террористом.
– И что нам это дает?
– То, что будем вырубать любого встречного. Другого варианта я не вижу.
– Разумно. А как ты собираешься проникать внутрь?
– Через забор. Собак там нет, слишком территория огромная. Сейчас ночи светлые, так что видно всё прекрасно.
Майор взял из вазочки сухарик.
– У тебя есть, во что переодеться?
– Найдем, – успокоил Рокотов, – спортивный костюм и кроссовки. Обновим, так сказать, стадиончик. Бег и стрельба, конечно, немного не по профилю, но тоже в чем-то спорт.
– Тогда не будем тянуть. Давай костюм.
– Сейчас. Кофе допью и начнем собираться...
Арби вылез из прокуренного, несмотря на работающий кондиционер, салона белой “ауди” и полной грудью вдохнул прохладный вечерний воздух.
Всё было готово.
Заряд ожидал своего часа, надежно упрятанный под массивный кожух огромного двигателя системы вентиляции. Чтобы извлечь его наружу, потребовалось бы демонтировать двухсоткилограммовые электрощиты, снять сотни метров кабеля и вскрыть пятнадцатисантиметровое железобетонное перекрытие.
Этого никто делать не будет.
Передовой отряд президентской охраны несколько дней назад осмотрел Ледовый Дворец, опечатал десяток помещений, где бы мог укрыться снайпер, и отбыл восвояси. Подвальные переходы проверяли спустя рукава, воздуховоды тоже. Несущие конструкции стадиона столь массивны, что для их подрыва надо было бы заложить по тонне взрывчатки в пяти-шести точках.
Никакой террорист на такое не способен.
Если, конечно, у него нет устройства, мощнее обычного пластида.
Арби проверил наличие бумажника, секунду задержал пальцы на гладкой коже и сунул руки в карманы.
Шар ядерного взрыва превратит Ледовый Дворец в пар.
А вместе с ним – и пару сотен никчемных людишек, увивающихся возле косноязычного пьющего царя. Ударная волна обрушит и соседние новостройки, отправив на тот свет еще тысяч восемь.
И возникнет хаос.
К возможности атомного поражения крупного города не готов никто.
Это на бумаге да на учениях Министерства по чрезвычайным ситуациям всё выглядит просто. Отдаются команды, слаженно работают пожарные, врачи и дезактиваторы, вовремя подходит техника для расчистки завалов, место учений окружено зрителями и любопытными, безупречно работает связь, есть все лекарства и перевязочные материалы, никто не мешает спасателям в красивых сине-оранжевых робах и не штурмует средства передвижения, чтобы вырваться из зоны заражения.
В реальности всё будет совсем не так.
Для начала возникнет страшная паника, когда жители города увидят грибообразное облако и ощутят мощь ударной волны. Треть зданий рухнет. Миллионы людей, не разбирая дороги, кинутся прочь, сметая всё на своем пути. На улицах польется кровь, и некому будет остановить озверевшие толпы. Друг друга будут убивать за место в автобусе, за литр бензина, за грубое слово...
Потом подойдут войска.
Но это случится не сразу, а через сутки.
Когда панику будет уже не остановить.
Солдатам придется стрелять по толпе. Народ ответит выстрелом на выстрел, благо оружия сейчас хватает. В бронетранспортеры и танки полетят бутылки с соляркой.
Всё более-менее уляжется только через неделю.
Однако через неделю это будет уже новый мир, где волки ислама диктуют свою волю подчиненным нациям.
Арби расправил плечи, гордо вскинул голову и направился к темнеющему на фоне светло-серого неба овалу Ледового Дворца.
