Дмитрий Черкасов - Канкан для братвы
– И что в этом такого? – Ксения закончила хлопотать возле плиты и уселась на табуретку. – Судя по количеству беспризорников, нам надо минимум десять, таких спецприемников…
– Ага! – Денис осклабился. – Только по статистике, которую выдает то же самое ГУВД, число неблагополучных «вольных» детей в Питере – всего две тысячи. Возникает вопрос: зачем строится учреждение, рассчитанное, на прием шести тысяч? Из благих побуждений, типа, с запасом, или по какой-то другой причине?
– Я думаю, все понимают, что беспризорников больше двух тысяч, – вмешался Юрий Иванович, сам бывший детдомовец, – и поэтому строят приемник на шесть.
– Внешне все выглядит разумно, – неожиданно легко согласился Рыбаков. – Но, увы, только внешне. Ведь предназначение приемника – не сбор беспризорников и не содержание их там до момента отправки по приютам. Это было бы слишком хорошо… Реальное назначение сего учреждения – временная изоляция подростков, совершивших какие-нибудь административные или полууголовные нарушения. Хотя, конечно, там будут находиться и беспризорники. Но основная цель создателей приемника – возможность направления туда трудных или просто непонравившихся мусорам несовершеннолетних. Причем без разбора…
– А доказательства твоей теории? – улыбнулась Ксения.
– Переходим к доказательствам, – хитро сощурился Денис. – Я тут кое-что подготовил, предвидя твои вопросики с подковырочкой.
– Доверяй, но проверяй, – сказала жена.
– Тоже верно. Итак, – хозяин дома закурил. – Живет в Питере одна старшая инспектрисса по делам несовершеннолетних. Некто капитан Тиунова. Зовут – Елена Акакиевна…
Юрий Иванович хрюкнул и закашлялся, подавившись печеньем.
– Зря смеешься, – Рыбаков подождал, пока гость придет в себя. – Имечко натуральное, папаня Тиуновой был горячим грузином, а среди них имя Акакий весьма распространено… Но дело не в имени. Сама мадам Тиунова представляет собой нормальную алкоголицу лет сорока, с торчащими во все стороны пергидролевыми волосиками и мордой, похожей на харю обиженного тапира, которому дали по носу тапком.
– Ух! – Ксения подперла рукой подбородок. – Ну и рожа!
– Какая – есть, такую и описываю, – Денис стряхнул пепел. – Но это не все. Муж мадам Тиуновой – тот еще фрукт. Такой же алкаш, промышляющий на бухалово тем, что ходит по знакомым, предлагает недорого сделать ремонт в квартирах, берет авансы и исчезает. Мелкое мошенничество в чистом виде, однако из-за того, что его жена трудится в ментовке, дела на него не заводят… Однако мы отвлеклись. Сия инспектрисса, получив копию приказа начальника Главка, открыла для себя новые возможности. Теперь, как только к ней приводят какого-нибудь пацана, разбившего окно в школе, она тут же начинает готовить документы для отправки подопечного в спецприемник. На месяц. И параллельно вымогает у родителей деньги за прекращение процедуры. Не слабо? Получается, что генерал Колбаскин, по недомыслию или из иных побуждений, организовал для своих подчиненных еще один источник дохода. Будто мало ему того, что ссасывание бабок с подследственных уже стало притчей во языцех… Теперь за детей принялись. И, как все понимают, пример мадам Тиуновой – не единственный. Так будут поступать минимум пятьдесят процентов инспекторов по делам несовершеннолетних. А когда их будут ловить, станут орать о маленьких окладах и обвинять во всем журналистов.
– Почему журналистов? – не сообразил Юрий Иванович.
– Потому, что менты их всегда в своих грехах обвиняют. Типа, не было бы статьи в газете, все оставалось бы шито-крыто. У нас так принято…
Магнитола, настроенная на прием «Азии-минус» и запрограммированная на самостоятельную работу, включилась в момент начала информационного блока.
«Сегодня на Северном флоте произошел очередной подводный инцидент, – трагическим голосом начал диктор. – На атомном ракетном крейсере „Шибздик“ возник пожар в четвертом отсеке, и экипаж принял героическое решение о его тушении путем полного затопления лодки, ибо огнетушители остались на берегу. Субмарину быстро обнаружили и теперь по специальным шлангам подают на нее продовольствие, воздух и топливо. Учитывая тот факт, что „Шибздик“ – атомная лодка, редакция нашей радиостанции выражает сомнение в целесообразности забрасывания кусков урана через шланг. Тем не менее пресс-секретарь Главкома ВМФ заявляет, что подача топлива на затонувшую субмарину не прекратится, пока „Шибздик“ не всплывет или его не разорвет пополам. Одновременно с этим корабли Северного флота и противолодочная авиация прочесывают акваторию Баренцева моря в поисках иностранной подлодки, с которой, по версии командующего флотом адмирала Зотова, был выброшен окурок, вызвавший пожар. Уже найдено семь аварийных буев зарубежного производства – три зеленых, два голубых, один фисташковый с сиреневой полосой и один цвета маренго. Теперь на Северном флоте решают, какой из буев имеет отношение к инциденту. Находящийся в Сочи Президент уже подписал указ о присвоении Главкому сухопутных войск, как единственному невиноватому в происшедшем с „Шибздиком“, звания Герой России…»
Обалдевший Юрий Иванович приоткрыл рот.
– Не бери в голову, – Денис выключил магнитолу. – Это они шутят. Цинично, конечно, но в самую точку. Именно такая у нас армия. Бардак, толстожопые генералы и худосочные рядовые. Солдаты строят дачи, отцы-командиры в них живут. И все вместе защищают то, что мы называем Родиной. Правда, каждый По-своему…
Гость хмыкнул.
– Историю одну вспомнил. Уровень идиотизма, как эта радиопередача.
– Ну-ка, ну-ка, – Рыбаков поднял брови.
– Как-то раз у нас в части офицер с ума сошел. В принципе, ничего особенного, в армии часто бывает. Но весь смак в том, что сумасшедшим оказался начальник медчасти, майор. Ну, отправили его в госпиталь. С капитаном-сопровождающим. По пути майор вел себя тихо, слюни пускал и бормотал чего-то… Приехали на место, зашли в приемное отделение. И тут майор ка-ак выхватит из рук капитана сопроводительные документы и ка-ак заорет: «Я вам психа привез! Принимайте!». Санитары – на капитана. Тот вопит, отбивается. Ему тут же по роже дали и укольчик сквозь одежду.
– Почему они капитана крутить стали? – не сообразила Ксения.
– Так у майора-то эмблемы медицинские в петлицах, а у капитана – пушки перекрещенные, – объяснил рассказчик. – Санитары, естественно, военному врачу поверили. Артиллериста – в палату, майору сопроводиловку подписали и до части обратно довезли. Он быстренько до медпункта добежал и там заперся. В части думали, что майор лечится, потому медпункт неделю не проверяли. Солдатам, естественно, не сказали, что медик с катушек съехал, так что тот по ночам ходил на кухню, брал у хлебореза еду и спокойно кормился. Псих – психом, а сообразил… Капитана в розыск объявили. Сначала позвонили в госпиталь, узнали, что пациент доставлен. Но фамилии доставленного не спросили! – Юрий Иваныч отрезал ножом кусочек груши и отправил его в рот. – И всю нашу часть заставили двое суток прочесывать обочину дороги между больницей и гарнизоном. А это – добрых сто километров… Пока мы по кустам шарили, капитану каждый день по двойной дозе галоперидола сандалили, чтобы особо не возмущался и не пытался ударить санитара. В конце «курса лечения» он уже сам ходить не мог… Ситуация разрешилась только тогда, когда майор на нашего начальника штаба нарвался. Тот пришел столовую проверить и видит – сидит майор и жареную картошку уплетает. Полковник на медика, врач – от него. Пошла погоня! Час по территории носились. К оружейному складу прибежали, там часовой по ним стрелять начал, всю часть на уши поднял. Тревогу объявили, думали, опять война началась… В общем, и смех и грех. Медика еле-еле отловили, потом капитана полдня вызволяли. Правда, он рапорт подал, когда в себя пришел. Комиссовали…
– Неудивительно, – изрек Денис. – Опосля галоперидола в армии лучше не служить…
– Как поживают твои чисто конкретные друзья? – гость перевел разговор на другую тему.
– Нормально, – Рыбаков усмехнулся и посмотрел на свернутую газету, лежавшую на холодильнике. – Работа кипит… Только вот у брателлы-журналиста по кличке Гоблин башню напрочь снесло. Борец за свободу слова, блин.
– Дело хорошее, – заявила Ксения. – Кого он на этот раз давит?
– Использует свои связи для решения личных проблем, – Денис покачал головой. – Так что к свободе слова его нынешние экзерсисы не имеют никакого отношения.
Запиликал телефон. Рыбаков посмотрел на табло определителя номера и снял трубку:
– Здорово, Игорек!.. Сижу, пью какаву… А что случилось?.. Перестань… Серьезно?!. Кто именно?.. Когда? – лицо Дениса превратилось в неподвижную маску. – Понял… Буду готов. Ксения нахмурилась.
– Проблемы?
– Обалдеть, – тихо сказал Рыбаков. – У Хоттабыча дочку взяли в заложницы. Игорь через десять минут заедет.
