Кирилл Гольцов - Остановка последнего вагона
Когда Александр приблизился к покойнику, на его грудь снова проецировался какой-то размытый образ, который, кажется, теперь был виден и понятен ему одному. Я мог ошибаться, но его глаза словно потемнели, как и пенсне Анатолия и, несомненно, он что-то видел. А в следующее мгновение тень скользнула на лицо покойника и причудливо там заплясала, словно мышцы трупа неожиданно задвигались и он приветствует нас отвратительной зловещей гримасой. Лена вскрикнула и вцепилась в мою руку, отчего я сильно вздрогнул и отстранил нас в самый дальний угол. Потом всё, что представлялось в пещере странным и однородным, поднялось и закружилось к своду, постепенно тая, словно тени стремительно просачивались в отверстия наверху. Ещё несколько мгновений, и всё пропало — мы снова остались в пещере одни, и, словно вместе с исчезновением теней, вокруг воцарился странный покой. Мертвец продолжал смотреть на нас пустыми глазницами, но без кривляний, какие мы видели только что, казался безобидным, а, если подойти с долей чёрного юмора, то, в принципе, весьма и ничего.
— Скорее выходим отсюда! — взвизгнула Лена и это, кажется, разбило последние чары только что произошедшего и мы все как-то сразу задвигались.
— Эй, погоди-ка! — воскликнул Александр, когда Анатолий, подёргав конец верёвки, обмотал его ещё раз вокруг своего запястья. — Я пойду первым!
— Что-то теперь изменилось?
— Хватит болтать — давай конец верёвки!
Казалось, что Александр находится в каком-то перевозбуждённом и крайне агрессивном состоянии, и я невольно задался вопросом — что же такого он разглядел в тенях на покойном.
— Мне сейчас не до шуток.
— Хорошо, берите, — Анатолий передал ему конец верёвки, а сам ухватился ниже.
— Что это с ним? — прошептала мне прямо в ухо Лена, и я почувствовал странный прилив теплоты, но в ответ только пожал плечами, подёргал верёвку и ответил. — Давайте выберемся отсюда, а там разберёмся.
— Ныряем! — крикнул Александр и скрылся под водой, а мы вынужденно последовали за ним.
Я невольно задался вопросом — зачем было брать конец у Анатолия, если ближе к выходу как раз самое удачное место, а в следующее мгновение увидел, как Лена несколько раз дёрнувшись, развернулась поперёк тоннеля. Сначала я не мог сообразить — в чём дело, а потом понял, что её шея оказалась в петле, которую нещадно затягивал устремившийся вперёд Александр, хотя он сам, понятно, видеть этого не мог. Я подплыл ближе, вцепился в верёвку и начал помогать девушке высвободиться, чувствуя, что мы больше мешаем друг другу, чем добьёмся в узком тоннеле нужного результата. Но Лену, кажется, охватила паника, а в такой ситуации, пустив всё на самотёк, в печальных результатах сомневаться не приходилось. Боковым зрением я увидел, как Анатолий выплывает из тоннеля, перекрыв отверстие, из-за чего сразу же стало темно. Потом верёвка с силой дёрнулась, и сопротивление исчезло, что позволило мне быстро ослабить петлю и высвободить Лену, которую я тут же начал интенсивно подталкивать к выходу. Он сейчас почему-то начал казаться слишком далёким, практически недостижимым, и мне уже захотелось посмотреть на часы, блестящие на запястье девушки, чтобы понять — на сколько ещё осталось запаса кислорода. Однако, даже увидев это, я вряд ли смог бы сделать какие-нибудь выводы, так как ни знал — с какой цифры начинать отсчёт, и даже примерно не представлял время нашего нахождения в пещере. Как обычно в подобных случаях, могло пройти как всего лишь несколько минут, так и много часов. Но мне хотелось думать только об одном — как мы оказываемся в свете и просторе моря, всплываем и полной грудью дышим, возможно, закричав во всё горло от радости, что выбрались отсюда живыми.
В следующее мгновение я ощутил, что пространство вокруг стало неожиданно широким и приветливым, а Ленины босые ступни энергично двигаются где-то очень высоко. Потом я увидел колышущееся в воде небо, отпустил верёвку, сделал несколько рывков руками и почувствовал, как моя голова оказалась на поверхности. И тут же на меня обрушился целый водопад столь милых и привычных звуков — шум ветра, звук мотора, плеск волн. А, самое главное, лицо сразу же начали припекать приветливые лучи солнца.
— Что ты там увидел? Думаешь, это досталось тебе справедливо? Или вообразил себя самым умным? — слышались раскатистые крики Александра и, когда мы с Леной с трудом вскарабкались на палубу, то он и Анатолий стояли напротив друг друга в весьма воинственных позах.
— Если бы ты поплыл первым, то непременно что-нибудь выкинул. Не так ли? Да я такое за версту чую. Небось уже придумал, как номерки узнать и оставить нас там, как того бедолагу, помирать? А через несколько дней приплыл бы, собрал с наших трупов капсулы?
— Я не понимаю, о чём вы говорите, — Анатолий казался спокойным, но мне показалось, что шея у него раскраснелась не из-за солнечного загара.
— Ах так. Вот и вы! — закричал Александр, тыча в нас пальцем. — Что, думали он нас, так просто, оттуда собирался выпустить? Чего молчите?
— А что случилось? — переводя дыхание, спросил я, обращаясь больше к Анатолию.
— Вот именно, что ничего. Захапал себе капсулу, пошептался там с тенями и был таков. Но нет — я знаю последнюю цифру, но ты её от меня не дождёшься. Те-то, кто бы они ни были, вовсе не дураки — не доверяют такому пройдохе, как ты, вот и мы не станем. Ведь верно?
Александр, скривив рот, смотрел на Лену и трясся всем телом.
— Объясни, о чём ты? — ещё раз попросил я, пытаясь говорить спокойно.
— О том, что этот хрен нас вполне мог там укокошить. И как благородно — сразу же отказался от капсулы! Как будто и не знал, что дальше случится. Но нет, со мной такой номер не пройдёт. Я хочу жить, и не такому человеку, как ты, решать — сколько мне осталось и как это произойдёт. Ты понял?
Анатолий молча развёл руками и просто стоял с обратной стороны штурвальной стойки.
— Не знаю, как кто-то, но именно ты чуть было сейчас не задушил Лену, — сказал я, кивая на шею девушки. — Вот это я точно понимаю и говорю.
— Ты это о чём? Что, ещё один приспешничек выискался? Будешь защищать его? — Александр затряс головой и обвиняюще ткнул пальцем в Лену. — И ты туда же? Вместе с ними? Все стали против меня, раз договорились об этой капсуле? А вот у него вообще и с Машей неизвестно, как всё сложилось!
На этот раз Александр указывал на меня, и в его глазах горела неприкрытая ненависть.
— Знаешь что, давай-ка успокоимся — у всех выдался нелёгкий день. Посидим, переведём дух и поговорим нормально, — миролюбиво предложил я, впрочем, особенно не ожидая адекватной ответной реакции. Таких людей я встречал уже не раз и теперь сожалел, что Александр вообще оказался в нашей в общем-то абсолютно тихой и адекватной компании. И без того было слишком много вопросов и нервотрёпки, а если мы ещё все переругаемся между собой, то беды не миновать точно. К тому же ничего несправедливого или плохого со стороны Анатолия я здесь не видел, а вот удушение Лены, пусть и случайное, было абсолютно реальным и чуть было не приведшим как раз к трагедии, подобной той, которую имел в виду Александр.
— Успокаивайся сам, а заодно и утри нос этим обоим — интеллигентно, как все вы очень любите. А я бы просто набил вам морду, но поступлю умнее.
С этими словами, Александр красиво прыгнул за борт и, завернув за край скалы, скрылся в сторону Изола Беллы, оставив нас на некоторое время в недоумевающей тишине.
— И что это было? — тихо спросила Лена. — Я так толком ничего и не поняла.
— Видимо, наш друг много чего имел сказать нам всем и вот после пережитого наконец это сделал. Так сказать, облегчил душу. Но давайте всё-таки отнесёмся к этому снисходительно — уверен, что всё наладится. Правда, мне трудно себе представить, как он доберётся до гостиницы, ведь все его вещи и кошелёк остались здесь, однако, думаю, он решит этот вопрос, — спокойно сказал Анатолий, сразу же становясь доброжелательно-прежним. — Ну а наше маленькое путешествие, надо думать, всё-таки завершилось благополучно и я с удовольствием развезу вас по отелям.
— Спасибо. Было бы очень даже кстати, — кивнул я и тяжело уселся на лавку, осматривая ногу, сквозь вздувшиеся прокладки на которой явственно проступала кровь.
— Ой, может быть, ещё раз перевяжем? — тут же спохватилась Лена и чем-то зашуршала в сумочке.
— Вы-то сами как, не протекли? — тихо поинтересовался я, улыбаясь.
— Ну, разве что чуть-чуть.
Лена взглянула на меня с благодарностью и удивительной теплотой, и я почувствовал себя так, словно теперь нас связывает нечто гораздо большее, чем вся эта странная история. Когда-то я читал в разных интерпретациях о том, что если кто-то кому-то спасает жизнь, то между ними возникает некая особенная взаимосвязь. Признаться, верилось в это с трудом — скорее более вероятными представлялись мистические взаимоотношения между близнецами, однако, несомненно, сейчас я чувствовал нечто подобное. Хотя может быть, это всего лишь рисовала мне разыгравшаяся фантазия, а Лена воспринимает произошедшее совершенно иначе.
