Лев Пучков - Джихад по-русски
— Ага… — Антон виновато опустил взгляд. — Так получилось… Я отсутствовал — сами знаете. Доглядеть не сумел…
В распахнутую форточку ворвался игривый женский визг, перешедший по нисходящей в совершенно непрозрачного свойства нездоровые охи. Команда парилась в бане с домработницами — разговлялись после недельной напряженной работы. Антон украдкой глянул в окно, насупился: если бы не вновь открывшиеся обстоятельства, можно было бы поучаствовать. Дома получился первостатейный облом, Татьяна тереть спинку отказалась. Муж со своими похождениями как раз попал на момент всеобъемлющей реализации основных рекламных героинь — крылатых средств гигиены.
— Ох-ххх! — бесстыдно заорала Галька, высунув веснушчатое личико в крохотное оконце предбанника. Личико пару раз беспорядочно мотнулось и принялось ритмично двигаться — то исчезнет, то вновь появится в окне, бодая лбом провисшую на верхней раме рогожку. Как будто в прятки играет.
— Ох-ххх! Ой! Ой! — а там, сзади, кто-то этак резвенько и азартно покрикивал синкопой, наподобие яра-тура Всеволода, завидевшего внезапно половецкие полчища.
— Да что за еб твою мать! — нервно воскликнул полковник, подскакивая к окну и захлопывая форточку. Стекло жалобно дзенькнуло, едва не разлетевшись вдребезги. — Сосредоточиться не дают, жеребцы стоялые! Все бы им дурью маяться…
Антон покорно изобразил сочувствие. Не хочется полковнику напрягать интеллект. Его хлопцы вежливо вперед пропустили — пока Антон домой ездил, Галька с Иркой как раз мыли шефа в бане. Стресс снимали.
«Правая рука» не вовремя с известием приехал, смазал все удовольствие от удачно проведенной операции. Мог, в общем-то, и сам все сделать — его личный прокол, зачем переваливать на начальственные плечи? Вывез бы в поле, шлепнул, похоронил в галочке и доложил рапортом. Оставалось бы лишь констатировать факт да провести неспешную нравоучительную беседу…
— Очень, очень… очень недоволен… — полковник сунул руки в карманы широких отутюженных брюк и принялся расхаживать по комнате, напряженно размышляя. Антон тихо сидел на табурете, водил лицом по вектору перемещения шефа. Дядя Толя никак не может избавиться от снобистских замашек. Выглаженные брюки, накрахмаленная белая сорочка… на хуторе! Глухомань. Источник электроэнергии — дизель. Галька с Иркой гладят вещи полковника старинным чугунным утюгом, который заправляется углями.
— Ирина, говоришь? Лет тридцать — тридцать пять?
— Ирина Викторовна. Кочергина. Так назвалась по крайней мере, я документы не проверял. Лет тридцать — тридцать пять. Очень хорошо выглядит. Можно сказать — лапочка…
— Есть такое дело, есть… Коля Петров — гад ползучий, протектор хренов… В маразм впал — не иначе… Это Витюни Смоленского доча. Больше некому. Если Петров — друг ее папаньки, значит, точно, Смоленский.
— Вы знакомы? — встрепенулся Антон.
— Бог миловал, — отмахнулся полковник, продолжая сосредоточенно расхаживать по комнате. — Папанька ее тогда был в большой силе, это другой круг, другие люди… С Петровым дружил — я по тогдашнему их уровню был для них никто. Нуль без палочки. Просто знал, что есть такие. Из этого круга тогда всех наперечет знали. У них еще история приключилась одиозная, в столице большой резонанс был… Доча эта — Ирина выскочила замуж за простого инженеришку откуда-то из провинции. И, что самое интересное, родители были не против. Одним словом, эпатировали столичный свет. Так вот…
Внезапно закончив ходить, полковник остановился напротив Антона и ткнул его пальцем в грудь.
— Хороша, говоришь?
— Очень, — грустно кивнул Антон. — Животный магнетизм, понимаете ли…
— И, наверно, жалко дуру до слез. Да?
— Не то слово, — Антон встретился взглядом с собеседником, стараясь уловить выражение его глаз. — Дядь Толь, придумайте что-нибудь, а? Вы же у нас гений. И не из таких переделок выползали… Нехорошо это будет. Не по-христиански. Не по-людски…
— Конечно, конечно, придумаем! — жестко сузив глаза, пообещал полковник. — Конечно… Тут просто все. Смотаемся через Терек, дадим ей пулемет и попросим рассчитать пару чеченских семей. Тогда она при любом раскладе будет молчать как рыба. Сопричастность будет ощущать — всеми фибрами души. Но только до тех пор, пока к специалистам не попадет. Как только ее начнут правильно допрашивать, расколется в момент. До самой попки…
— Совсем необязательно, чтобы ее специалисты допрашивали, — уныло заметил Антон. Спорить с полковником — занятие весьма трудоемкое и зачастую совершенно бесперспективное. — Вы подумайте, подумайте…
— А мне сейчас есть над чем думать, — холодно буркнул Шведов. — Я уже вторые сутки только и делаю, что с утра до вечера думаю…
Помолчали. Возразить было нечего. С того момента, как Ахмед Сатуев неосторожно вякнул про арабского эмиссара, полковника всецело поглотил жар охотничьего азарта. Нужно было во что бы то ни стало быстренько родить красивую комбинацию, исходя из набора, в общем-то, поверхностных и довольно скудных данных. Такой лакомый кусок упускать было нельзя — Шведов потом до конца жизни не простил бы себе, что ему не хватило оперативной смекалки и таланта разработать столь перспективный вариант.
— В общем, давай так, — определился полковник. — Дуй домой, вези ее. Совместно с ее хлопцами. На их джипе… Вопросы?
— Она не из бедных, — дрогнувшим голосом напомнил Антон. — Обещала все отдать, если возьмемся работать…
— Тогда подыщи нам новое местечко, — развел руками полковник. — Как можно дальше отсюда. И продумай вопрос, как эвакуировать свою семью… Да не смотри на меня, как на последнего душегуба! Я, что ли, так все подстроил?! Ну, поговорю я с ней, пообщаюсь. Посмотрим, что она стоит. Может, что-нибудь да получится… Все, мотай. В 13.30 подъезжай к Черному Ручью. Я буду там…
— Собирайтесь. Прокатимся в одно местечко. Да, возьмите все свои вещи — вполне возможно, оттуда сразу поедете на новое место.
— Новое место? Это куда же?
— На базу. Собирайтесь, у нас мало времени. Выезжаем через пятнадцать минут. А я пойду свою машину заправлю.
— Мы вполне комфортабельно разместимся в моем джипе. Зачем вам гонять свою машину?
Антон невольно отвел взгляд, смущенно крякнул и пояснил:
— Если вы поедете на базу, я обратно должен на чем-то вернуться? Поторопитесь, время идет…
Когда «Нива» Антона и ведомый «Чероки» подъехали к развилке у Черного Ручья, «Лендкрузер» Шведова уже был на месте. У правой обочины, в некотором отдалении от «Лендкрузера», лениво меся грязь ресапами,[26] прогуливались Джо и Север с автоматами наперевес. Полковник скучал в салоне, на заднем сиденье, с видимым безразличием пуская в приспущенное окно клубы сигаретного дыма.
Антон остановил «Ниву» в двадцати пяти метрах от «Лендкрузера», автоматически оценил обстановку, прежде чем выходить наружу. Мо должен сидеть вон в тех кустиках на краю распадка, полого убегающего к Тереку. Пятьдесят метров, некоторая приподнятость над грунтовкой — вполне приличное местечко для снайперского гнезда, ничего лучше поблизости не наблюдается.
Джип притормозил в пяти метрах сзади «Нивы». Ирина не стала дожидаться, когда ее пригласят проследовать, как только джип встал, покинула салон и припустила по грязи к полковничьей машине, смешно выдергивая обутые в модельные ботинки ноги из жидкой грязи. Сопровождавшие ее бычата не замедлили присоединиться.
— Встреча конфиденциальная! — запоздало отреагировал Антон. — Секьюрити могут посидеть в машине! Бычата на Антона — ноль внимания.
— Бить буду, — честно предупредил Антон, встревая на пути движения городских мешочков, несколько поотставших от своей хозяйки. — Курточки потом ни одна химчистка не примет.
— На место! — небрежно через плечо бросила Ирина. — Вам же сказали, олухи, глухие, что ли?!
Бычата послушно развернулись, затрусили обратно, бегло зацепив Антона насмешливыми взорами. Увы, увы — богатырем наш парень не выглядел. Нечто средненькое в потешном дождевике и ресапах. Сердито-встопорщенное. Кого это оно бить собралось?!
— Шведов? Анатолий Петрович Шведов? — первым делом поинтересовалась Ирина, разместившись на заднем сиденье рядом с полковником.
Шведов выждал, пока Антон уселся спереди, поморщился на чрезмерный хлопок двери и, этак рыцарственно улыбаясь, джентльменским тоном заметил:
— А наша гостья чрезвычайно информирована. Не правда ли, коллега?
Коллега отвечать не стал, неопределенно пожал плечами и хмуро отвернулся к окну. Полковник благоухал французским одеколоном, лучился белозубой улыбкой (на хуторе круглогодично свежие овощи и фрукты трескает) и в целом наверняка производил на гостью благоприятное впечатление. Умеет он это. Учили в свое время.
