Лумис Грег - Синайский секрет
Лэнг знал, что он прав. И потому сделал шаг вперед, как будто намеревался приблизиться на дистанцию рукопашного боя. Но, вместо второго шага, он изо всей силы ударил противника носком ботинка в промежность.
Издав один-единственный негромкий вскрик, могучий мужчина сложился, словно воздушный шарик, из которого внезапно выпустили воздух.
Лэнг присел на корточки перед корчащимся и стонущим противником, сунул руку под пиджак и вынул пистолет.
— Видит бог, я хотел по-хорошему, — сказал он, вздохнув.
Он выпрямился, держа в каждой руке по пистолету, и посмотрел на того из лежавших, у кого, по всей вероятности, была раздроблена коленная чашечка.
— Ты: собери все, что вывалил из моего чемодана, и аккуратно уложи на место. И побыстрее, если не хочешь остаться мерином, как, возможно, предстоит твоему приятелю. — Тот повиновался без единого слова.
— Теперь, господа, чтобы вы не скучали, новая игра — кто быстрее и крепче свяжет второго. Берите простыни и рвите их на широкие полосы.
Через пять минут оба негодяя были надежно прикручены к кровати.
Лэнг вышел за дверь и осторожно прикрыл ее за собой так, чтобы услышать щелчок замка. Потом он вынул из-за пояса брюк один из пистолетов и совсем было сунул его под подушку одного из кресел, стоявших в лифтовом холле, но остановился. В руке у него был «дезерт игл».
Проклятье. За несколько последних дней он видел этих громадных пистолетов больше, чем за всю предшествующую часть жизни. Не иначе, какой-то торговец оружием устроил распродажу со скидкой — и весьма серьезной скидкой, — чтобы убедить «Мухабарат» переключиться с не слишком надежного, но недорогого и широко распространенного «стечкина», русского аналога «вальтера ППК»[55], на эти громадины.
Спустившись в вестибюль, он решительно направился в голову очереди будущих постояльцев, которые сразу начали протестовать. Не обращая ни на кого внимания, Лэнг обратился к регистратору, сразу протянув ему десятифунтовую купюру.
— Я срочно уезжаю. Мой паспорт, пожалуйста.
Негодующая очередь все еще продолжала роптать, когда Лэнг быстрыми шагами пересек вестибюль, успев заметить изумление на лице портье, поспешно скрывшегося в комнатушке позади своей стойки.
Дневная каирская жара обрушилась на Лэнга, как удар молота. Пока он крутил головой, высматривая такси, которых, к его изумлению, на стоянке перед отелем не оказалось, рубашка успела пропитаться потом и прилипнуть к спине.
Он попытался сообразить, как можно быстрее всего попасть в аэропорт, но тут обстоятельства заставили его импровизировать.
Из вращающейся двери гостиницы вывалились Труляля и Траляля. Вероятно, простыни в гостинице все же делали из второсортного хлопка, да и удар по колену оказался не столь сильным, как понадеялся Лэнг.
Лэнг кинулся бежать как раз в ту секунду, когда они заметили его.
Нечего и сомневаться, что вдвоем они быстро справятся с ним, если не применять оружия, а на стрельбу, как совершенно верно сказал один из этих типов, сразу слетится полиция.
Прямо перед Рейлли находился оперный театр, а на противоположной стороне улицы красовалась красная буква «М» в синей восьмиконечной звезде — эмблема каирского метро.
Чуть не сбив с ног женщину с ребенком, Лэнг кинулся туда, перепрыгивая через две ступеньки сразу.
Ему повезло — поезд только-только подошел, из него высаживались пассажиры. Даже на бегу Лэнг успел заметить, насколько в метро чище, чем на улицах. Порадовавшись тому, что сохранил мелочь, он вложил монеты в автомат; через секунду раздался щелчок, и в руке у него оказался билет. Лэнг знал, что за поездки до разных станций здесь нужно платить по-разному, но сейчас его это не волновало. Можно было бы сэкономить несколько секунд и перепрыгнуть через турникет, но это обязательно заметил бы дежуривший на платформе полицейский.
Рейлли устремился было к ближайшему вагону, но вовремя сообразил, что первые два предназначены для женщин и виновато улыбнулся уже повернувшемуся к нему полицейскому. Тот, судя по всему, нисколько не удивился ошибке, столь типичной для туристов с Запада.
Держа в руке чемодан, Рейлли вскочил в третий вагон и обернулся как раз вовремя для того, чтобы увидеть, как на станцию вбежали Труляля и Траляля. Один из них указал на окно, через которое смотрел на них беглец. В этот момент поезд дернулся и начал набирать скорость. Лэнг не удержался и помахал им через стекло.
Он не имел никакого понятия, куда его везут. Впрочем, сейчас ему требовалось только как можно дальше оторваться от преследователей. На следующей остановке Рейлли протиснулся через переполненный вагон к схеме метро, снабженной подписями на арабском и английском языках, и решил, что вошел на станции «Джезира», ближайшей к оперному театру. Впереди две линии пересекались. Он мог либо перейти, либо ехать дальше по этой же линии. Плохо было то, что он не мог найти пути в аэропорт.
Мужчина в поношенной пиджачной паре встал, чтобы выйти на следующей остановке, и Лэнг сел на его место. Что-то во всем происходящем было не так.
Если люди из «Мухабарата» знают, что он едет в этом поезде, что мешало им попросту войти на следующей остановке?
Напрашивался один, весьма зловещий ответ: они не хотели, чтобы об их действиях узнали правоохранительные органы уровнем пониже, которые могли начать задавать неприятные вопросы и так или иначе помешать упрятать Лэнга, как в черную дыру, в какую-нибудь тайную тюрьму. Или, возможно, они просто не успели оповестить полицию на других станциях.
Как бы там ни было, вероятно, стоило, пока не поздно, выбраться из метро.
Выходя из вагона, Лэнг увидел, как Труляля и Траляля сбегали вниз по лестнице. Им-то, без сомнения, не составило труда отыскать машину. Но пробки на улицах все же не позволили им опередить поезд.
Да, надо было выйти раньше, но теперь что уж сожалеть…
Пытаясь укрыться в толпе выходящих, Лэнг почти добрался до противоположного выхода, когда преследователи увидели его и кинулись бегом по платформе.
Распихивая в стороны изрыгавших проклятия пассажиров, Лэнг взлетел наверх и огляделся по сторонам. Так и не зная, куда попал, он поспешно свернул за ближайший угол, а потом за следующий.
Место, куда его занесло, называлось сук — шумный восточный базар. Вдоль узкой улочки тянулись прилавки, так что для покупателей, торговцев и туристов оставался проход не более пяти футов шириной. Смесь языков была примерно такой же, как во время смешения языков, при строительстве библейской Вавилонской башни. Прямо перед ним устроилась, скорчившись на асфальте, женщина в грязной чадре. Одной рукой она протягивала прохожим стакан с каким-то напитком, а другой пыталась отогнать от него мух. Это ей плохо удавалось — в розоватой жидкости уже плавало несколько утопленниц. Оттуда, где стоял Лэнг, были видны прилавки с бронзовыми украшениями, поделками стеклодувов, специями и низкопробными сувенирами. В тошнотворной смеси запахов ему удалось распознать лишь испражнения, гнилые овощи и дым горящих дров.
Его дернули за штанину.
— Миста мерикан, скарабей!
Лэнг посмотрел вниз и увидел мальчика, которого нельзя было даже назвать подростком, без передних зубов, облаченного в традиционные бедуинские одежды. Мальчик протягивал вырезанного из чего-то непонятного маленького жука-навозника, который у древних египтян символизировал воскресение из мертвых.
— Из могил в долине. Очень, очень старый. Мерикан, всего пять дол’в…
Лэнг покачал головой и начал протискиваться по улице. Ему пришлось задержаться, чтобы пропустить процессию американских туристов с наушниками на головах, следующую за предводителем, в роли которого выступала говорившая в болтавшийся возле рта микрофон и вздымавшая над головой зонтик с привязанным к нему носовым платком женщина.
Задержка оказалась достаточно продолжительной, и юный продавец скарабеев вновь догнал Лэнга.
— Три дола, миста мерикан. Бери за три дола!
Лэнг покачал головой и ринулся вперед.
Громкие выкрики — судя по тону, брань — заставили его обернуться. Труляля и Траляля повалили старухины бутылки с питьем, и она выражала свое неодобрение, как предположил Лэнг, самыми недвусмысленными оскорблениями.
Прижимая к груди свой чемоданчик, словно несущийся в атаку с мячом игрок в американский футбол, Лэнг оттолкнул в сторону туриста в шортах и типично европейских сандалиях и протиснулся между двумя киосками. За это время юный торговец сувенирами успел атаковать новые жертвы.
— Скарабей, миста! Всего пять мерикански дола’в.
Рынок — сук — представлял собой лабиринт из хрупких киосков и полощущихся на легком ветерке тентов. Лэнг не имел возможности перейти на бег, но и преследователи не могли двигаться быстрее его. Он протиснулся между деревянным киоском, где болтались на веревке бирюзовые украшения, и другой веревкой, поддерживавшей соседнюю палатку, в которой громоздились коробки с финиками. Потом остановился.
