Таня Карвер - Суррогатная мать
Она вспомнила, как, когда она была маленькой, мама мыла ей голову над умывальником, снова и снова промывая волосы теплой водой из кувшина. В школе сказали, что их будут водить в местный бассейн на уроки плавания. Марина никогда раньше не плавала в бассейне. Она представляла себе, что ощущения будут примерно такими же, как если выливать на голову кувшины теплой воды. Но это не имело ничего общего с первым опытом погружения в бассейн с головой. Давление холодной хлорированной воды… Марине казалось, что она сейчас заледенеет и утонет одновременно.
Зайдя в дом, она испытала такое же чувство. Просмотр фотографий и посещение квартиры Клэр Филдинг были лишь робкой репетицией. Сейчас она своими глазами видела, как упорядоченная, обычная жизнь может быть растерзана и разрушена самым ужасным образом. В царившей здесь атмосфере она чувствовала сгусток жестокости, ненависти и безумия — других слов подобрать было невозможно. Как будто сюда опустился какой-то ядовитый туман и отказывался уходить. Ноги ее ослабели, и она споткнулась. Фил встревоженно взглянул на нее.
— Ты в порядке?
Она кивнула, стараясь не смотреть ему в глаза. Прихожая представляла собой место кровавого побоища. На обоях, бежевых с золотистым рисунком, остались отпечатки окровавленных рук — следы отчаянной борьбы. Об этом же говорили осколки под ногами и разбитое бра. Но особую наглядность всему этому придавали брызги крови на полу, стенах и потолке. Словно декорации скотобойни… Все это вызвало у нее перед глазами четкую картину происходившего: вонзающийся в тело нож, лопающаяся кожа, разрезанные мышцы и сухожилия, фонтаны яркой артериальной крови…
— Ты уверена?
— Да. — Голос ее звучал надтреснуто, в горле было горячо и очень сухо.
Фил остановился, и она обошла его.
— Давай… давай посмотрим остальное.
Он внимательно посмотрел на нее и направился следом за ней.
— Должно быть, основная борьба происходила здесь, — сказал он. — Она ответила на звонок в дверь, а он… Что, ударил ее рукой? Или ножом?
Он оглядел ковер под ногами. На пятнах крови стояли полицейские флажки: образцы отсюда были взяты на анализ.
— Похоже на то, — сказала Анни. — Но почему? Это отличается от того, что он делал в прошлый раз.
— Серийные убийцы… — Марина сделала глубокий вдох. — Серийные убийцы иногда так поступают.
— А мы уже квалифицируем это именно так? — спросил Фил. — Называем работой серийного убийцы?
— Ты считаешь, что могут быть какие-то сомнения? — сказала Марина.
— А Бразертон мог сделать это, прежде чем мы забрали его? — спросила Анни.
— Крайне маловероятно, — сказал Фил.
— Тогда почему он на этот раз поступил так? — настойчиво спросила Анни. — Этот серийный убийца? Чтобы сбить нас с толку? Заставить нас думать, что это сделал кто-то другой?
— Возможно, — ответила Марина. — Они делают так. Или выбирают… новый способ работы. Что-то такое, что им больше подходит.
— Давайте осмотрим место, где он ее разрезал, — сказал Фил. — Может, это нам что-нибудь подскажет.
Они прошли по кровавому следу в гостиную. И замерли на пороге как вкопанные.
— О боже… — прошептала Марина. — Господи Иисусе…
Она крепко зажмурила глаза, но было поздно: сознание уже успело зафиксировать жуткую картину.
То, что осталось от тела Каролин Идес, лежало посередине комнаты на полу. Ее живот был грубо вспорот по кругу от паха до груди. Ребенок был извлечен. Уже само это представляло собой жуткое зрелище, но убийца на этом не остановился.
— Горло перерезано, — сказал Фил.
— Не просто перерезано, — добавила Анни. — Он почти отделил ее голову.
Широкий разрез шел через всю шею. В глубине раны Марина увидела белую кость позвоночника.
— Может быть, она начала кричать, — предположила Анни. — И он должен был заставить ее замолчать. Это объясняет большое количество крови в прихожей. — Она снова взглянула на тело. — А что… что он сделал с ее руками и ногами?
— Он их переломал, — сказал Фил. Он старался, чтобы это прозвучало как можно более нейтрально, но голос его все равно дрогнул. — Затем… он придавил их…
Руки и ноги Каролин Идес были вывернуты под немыслимыми углами и прижаты к полу разными тяжелыми предметами. Толстыми справочниками в твердом переплете. Вазой. DVD-плеером. Журнальным столиком.
— О боже… — повторила Марина. — О боже…
Фил взял ее за плечи.
— Марина, посмотри на меня.
— Но я… я ее знаю…
Теперь уже и Анни посмотрела на нее.
— Откуда? — спросил Фил.
— О боже…
— Откуда? — повторил он мягко, но твердо.
— Йога… Она ходила на йогу… Она… она приглашала меня в кафе, выпить кофе…
Филу нужно было, чтобы Марина собралась. Он не мог позволить ее сознанию соскользнуть к воспоминаниям.
— Марина, это ужасно, жутко, но я хочу, чтобы ты сосредоточилась. Отбросила все мысли в сторону и сосредоточилась. Я хочу знать, что ты здесь видишь. — Голос его звучал заботливо и успокаивающе. — Расскажи мне.
Она взглянула на тело, снова перевела взгляд на Фила, и ее нижняя губа предательски задрожала.
— Что здесь видит опытный психолог Марина Эспозито? Что все это означает? То, что ты видишь сейчас на полу, должно помочь нам поймать того, кто это сделал. — Голос его стал еще тише. — Скажи мне, что ты видишь.
Она глубоко вздохнула и взяла себя в руки. Снова огляделась. Постаралась оценить увиденное бесстрастно, взглядом стороннего наблюдателя. Отбросить в сторону чувства, эмоции и анализировать. Применить годами изучавшуюся теорию на практике.
— Он… Когда я говорю «он», я не… — Она замотала головой. — Я пока буду называть его так. Он вошел через переднюю дверь. Она… Она открыла ему. Он хотел, чтобы она молчала. Может быть, она начала кричать… А может, он не хотел оставлять ей этой возможности. Поэтому он действовал быстро. Он… Он очень торопился. Просто хотел побыстрее закончить? — Марина покачала головой. — Нет.
Глаза ее снова скользнули по телу на полу, по пятнам крови на стенах.
— Он пришел, чтобы сделать свое дело. Ему нужен ребенок. Нет времени валять дурака. Он действует по нарастающей. На этот раз он более жесток и менее собран.
Затем она сделала нечто такое, чего никогда от себя не ожидала. Она присела и стала внимательно изучать рану в животе Каролин.
— Он знал, что делает. Он контролировал себя. Разрезы делались не в бешенстве, без спешки. В отличие от остальной части нападения.
Ее взгляд продолжал оценивать нанесенные увечья.
— У него не было времени связывать ее, как-то контролировать, как он сделал это с Клэр Филдинг. Веревки, растяжки… Я практически уверена, что и наркотиков тоже нет. Может быть, он не смог их вовремя раздобыть. А может, они у него закончились. — Она снова посмотрела на разрез. — А возможно, он не хочет ими пользоваться вообще. Похоже, он уже вошел во вкус. Он выполняет свою работу, и она начинает ему нравиться. Да, начинает ему по-настоящему нравиться…
Она сверилась с положением тела.
— Все правильно. Итак, он толкает ее на пол… — Она как будто видела его действия. — Не ограничившись этим, он ломает ей руки и ноги. Теперь она уже никуда не денется. Потом он… Он хочет, чтобы она лежала спокойно, была под контролем. Наркотиков нет, поэтому он импровизирует. Чтобы удержать ее на месте, он использует все, что попадается под руку. Потом он приступает к работе.
— О чем это говорит? Что это нам дает? — спросил Фил. — Твое первое впечатление?
Продолжая внимательно смотреть на тело, Марина задумалась. Фил и Анни терпеливо ждали.
— Не думаю, что это эскалация в поведении, связанная с потерей контроля над собой, — наконец сказала она. — Но это явно ожесточенное нападение, и последовало оно сразу же после предыдущего. Обычно в подобных случаях между такими действиями проходит некоторое время. Злоумышленник может передохнуть, дать страстям поулечься, поиграть со своими трофеями, пока в нем опять не пробудится жажда крови. Здесь ничего такого нет.
— А почему? — спросил Фил.
— Потому что… — Внезапно Марину осенило. И она почувствовала внутри холод и пустоту. — Ребенок мертв. Ребенок, которого он забрал последним. Ребенок Клэр Филдинг. В этом все дело. Поэтому он и вернулся так быстро. Ему нужна замена.
— А этот младенец еще может быть жив? — сказала Анни.
— Это уже не в моей компетенции. Но я надеюсь… Думаю, он жив.
— А то положение, в котором он бросил тело? — сказал Фил.
— Оно не имеет значения, — сказала Марина, глядя на труп. — Думаю, это неважно. Он получил то, что хотел, и просто ушел.
— Тогда это подтверждает наши догадки, — сказал Фил. — Его целью является не женщина, а ее ребенок.
— Верно, — сказала Марина. — Она для него просто… внешняя оболочка, носитель. Ему все равно, что будет с ней. Как нас не интересует, что будет со скорлупой, после того как мы разбили яйцо.
