Михаил Зайцев - Час ворона
– Не факт. Однако Стасу Луневу точно не пришлось бы клепать копеечную рекламу и шлепать хреновые видеоклипы.
– Ваш клип на песенку про Монику Левински смонтирован вполне прилично. И песенка ничего, смешная. Как там поется? Напомните, пожалуйста.
– «Жизнь моя меня мотала, гнула, била, ну а я взяла и полюбила Билла. Он такой хороший, он такой богатый, жалко только, что мужчина он женатый...» – продекламировал я куплет из шлягера, на который сделал недавно клип, и перешел на прозу: – В каких условиях происходили съемки и за какие деньги – история особая. Рассказать?
– Нет, не стоит.
– Как? Неужели вы распорядились притащить меня сюда не ради того, чтобы лично пообщаться с настоящим, всамделишным клипмейкером? Я думал, что интересен вам как кинодеятель, тусовщик, экзотический богемный человек. Надоели вам бандиты-бизнесмены, захотелось, образно говоря, «потрогать руками» живого пока художника, послушать сплетни про артистов, приобщиться, так сказать, к культурке-мультурке.
– Муж тоже думает, что вы мне интересны только как представитель творческой профессии. – Любовь Игнатьевна неожиданно рассмеялась. Звонко и от всей души. – Ох-хо-хо... Как вы себя переоцениваете, Стас, боже ты мой!.. Ох-хо-хо... Да, Стасик, клип про Монику мне нравится, а остальные ваши работы, простите, полная дрянь. Вы бездарный режиссер, Стас, извините за прямоту. Как киношник вы мне абсолютно не интересны, а ваша среда обитания – просто противна. Вчера днем я отсмотрела ту кассету, что валялась у вас в сумке. Безвкусно, на мой взгляд, и пошловато почти все, что вы делаете. Любопытная женщина, я отыскала в сумке и сценарий про «Капитал», прочитала... Древнегреческий драматург Аристофан предостерегал авторов затрагивать две темы – секс и политику. Аристофан говорил, что обращение к этим двум аспектам недостойно настоящего профессионала. Я согласна с древним греком. И если секс в клипе про Монику Левински и Билла Клинтона уместен, нет правил без исключения, то политические намеки в банковской рекламе примитивны и пошлы... Ваш внешний, экзотический вид, Стас, меня также не привлекает. Длинные волосы положено носить дамам. Мужчина с локонами до плеч – нонсенс... А вот как вы рисуете, мне понравилось. Я долго рассматривала иллюстрации к сценарию про «Капитал», и мне пришлось по вкусу, как вы компонуете предметы и выстраиваете мезанскадр. Жаль, вам не хватает школы, элементарной техники рисования...
Вот это да! Как она меня приложила, а?
– Эк вы меня, Любочка... – Я озадаченно хмыкнул. – Круто!.. Так на фига, спрашивается, я вам понадобился, если и рожей не вышел, и умишком не отличился? Желаете поиздеваться над без пяти минут трупом? Нервишки пощекотать? Попросите хорошенько запомнить текст послания для покойной бабушки и позовете мужа, дабы позаботился, чтоб почтальон на тот свет побыстрее отправился в последний путь?
– Вы не умрете, Станислав.
– Хорошая шутка. Очень своевременная.
– Это не шутка. Я подарю вам жизнь.
– И чем же я заслужил такой подарок?
– Ничем.
– Любочка, я ужасно устал за вчерашний день и сегодняшнюю ночь, и мне, честно говоря, уже все по фигу. Но все равно, зря вы так со мной играете. Я ведь не компьютер. Могу и вспылить. О, да, ваш Антон меня мигом пришьет, но я ведь могу и успеть дотянуться до вашего симпатичного личика и изрядно его поцарапать. Я вам не угрожаю, избави бог. Я пытаюсь объяснить, с чем вы играете, Любочка.
– Это не игра, Стас...
Любовь Игнатьевна взялась узкой рукой за трубку сотового телефона, что лежала рядом с клавиатурой компьютера, быстро отстукала номер, приложила ухо к трубке и спустя пару секунд заговорила:
– Алло... Слушай, киношник сделал бизнесмена... Да, Антон только что ходил смотреть. Представь себе, Лунев зарезал Иванова!.. Да, невероятно, согласна... Да, наверное, Седому повезло... Ты скоро вернешься?.. Угу... Целую, жду.
Она положила трубку-телефон на место и очень серьезно обратилась ко мне :
– Я звонила мужу, Стас. Муж ожидал, что Иванов вас убьет, и удивился, узнав, что победили вы. Утром он вас отпустит, как и обещал. Победитель обретает жизнь. Вы не верите, что он сдержит слово, но я не позволю ему отказаться от однажды данного обещания.
– Любовь Игнатьевна, вы что, держите меня за полного идиота? Ваш больной муж...
– Да! – резко перебила женщина – Да, он не совсем здоров, вы правы. Не знаю, правда ли это, но он говорит, что воевал в Афганистане, где его контузило и на щеке остался на память о войне ужасный шрам. Более пятнадцати лет последствия контузии никак не сказывались, пока два года назад... Хотя зачем я все это вам рассказываю? В сущности, неважно, откуда у него шрам и почему он так тяжело болен. Достаточно того, что он отпустит вас сегодня утром. Я единственная, кто имеет на него влияние, и я не позволю вас убить. Верите вы мне или не верите – дело ваше, но будет так, как я сказала.
– Но зачем вам понадобилось меня спасать? Именно меня?! Почему вы спасаете Стаса Лунева ценою жизни Анатолия Иванова? Зачем я вам понадобился?!
– Муж вернется через...
– Наплевать мне на вашего психа со шрамом! И не заговаривайте мне, пожалуйста, зубы. Ответьте прямо – зачем вам понадобилось спасать Лунева?!
– В память о первой любви.
– Не понял... Какой любви? Чьей любви?..
– Я родилась в том же городе, где и муж... Напрасно вы рассматриваете меня так пристально, Стас. Все равно не вспомните. Я была пацанкой, гадким утенком, когда вы с друзьями посетили наше захолустье в середине восьмидесятых. Вы флиртовали с моей троюродной сестрой. Помните, как ее зовут?
– Конечно, помню. Ее звали Светлана.
– Отрадно, что вы ее запомнили... Знаете, девочки часто влюбляются в киноактеров, эстрадных певцов, творят себе кумиров, окутанных ореолом славы. В то лето в нашем промерзшем городишке вы были исключительно популярны. Молодой, спортивный, красивый, всеми уважаемый... Смешно вспомнить, как я завидовала Светке... Вы меня не замечали, ни разу не взглянули на девчонку-подростка, всю в веснушках, с ногами-спичками. Я, как собачка, повсюду за вами таскалась, пряталась по кустам, выслеживала, а сердечко так и колотилось, так и трепетало, все чудилось, вот сейчас он обернется, заметит меня и сделает счастливой... В память о первой любви той неказистой девочки я устроила так, что вы остались в живых... Муж давно отошел от дел. Всеми финансовыми делами мужа последние два года занимаюсь я. Зарабатываю деньги, плачу охране, слугам. Поэтому ни Антон, никто другой не расскажут, почему на самом деле погиб Анатолий Иванов, а Стас Лунев выжил... Через час рассветет, и вы будете свободны. Советую забыть о вендетте и не пытаться отомстить мужу. Эту дачу мы арендовали на несколько дней. Послезавтра мы с мужем окажемся далеко, на другом конце земного шара. Супруг дал мне слово пройти курс обследования в одной из лучших психиатрических клиник Австралии после того, как... – Она долго искала подходящее слово, да так и не нашла. – ...По окончании всего того, что произошло под крышей этого дома за вчерашний день и сегодняшнюю ночь.
Любовь Игнатьевна закончила говорить. Ее красивые глаза смотрели с легкой грустью. Сейчас она прикажет отвести меня обратно в солярий, и я встречу рассвет под прозрачной крышей рядом с остывающим трупом Толика...
А пока мы сидели друг против друга и молчали. И пауза все тянулась и тянулась. Она ждала от меня чего-то. Быть может, недоуменных вздохов, переходящих в робкий шепот благодарности, а может, и сочувственного понимания. Не знаю. Природа и логика женской души, по большому счету, для меня всегда оставались загадкой... в отличие от природных особенностей женского тела.
– Люба, – произнес я чуть слышно. – Можно вас попросить?..
– О чем, Стас?.. Ну же. Смелее.
– Все, что вы сейчас рассказали... – Я растрепал свободной рукой волосы на лбу, вздохнул глубоко. – Все так неожиданно... Простите за банальность, но мне чертовски захотелось выпить... Стакан водки... Очень прошу!
– Анто-он! – громко воскликнула Любовь Игнатьевна.
– Звали? – спросил Антон, приоткрыв дверь.
– Будь любезен, принеси нам выпить. В кабинете мужа, в холодильнике, есть бутылка «Абсолюта».
– Извиняюсь, Любовь Игнатьевна, но я не имею права оставить вас одну с этим типом, – довольно твердо отказался Антон.
– Какие проблемы? – возмутилась Любовь Игнатьевна. – Пошли китайца. Объясни ему, где стоит бутылка, и пусть сбегает. За те деньги, что я ему плачу, может и халдеем поработать, ничего с ним не случится... Да! И еще, распорядись, чтоб прихватил закуску. Икру, фрукты, сам знаешь мои вкусы.
Антон за спиной забормотал по-китайски, Любовь Игнатьевна тем временем объяснила:
– Я тоже выпью с вами, Стас. Но мы должны непременно закусить, чтобы перебить запах. Не хочу давать мужу повод для всяких разных подозрений и ненужных вопросов. Нельзя, чтобы от вас разило водкой.
– Тогда я весь перемажусь икрой. – Я многозначительно подергал правым запястьем в браслете наручника. – Левой рукой есть, к сожалению, не обучен. Пробел в воспитании.
