Михаил Вершовский - Твари
Да и всеми их непонятными для стороннего наблюдателя действиями руководил не инстинкт. Это был опыт. Опыт, позволявший им выживать в тех условиях, когда пищи оказывалось недостаточно. Когда в жертву приходилось приносить кого-то из своих. Опасное занятие — во всяком случае, после одного укуса сородич еще мог нанести ответный удар. Надежнее было атаковать втроем, вчетвером.
Как сейчас. Не для того, чтобы убить его наверняка — гремучник был уже мертв. Но теперь, после четырех порций яда, впрыснутого в его тело, оно, это тело, станет мягким и податливым уже через какие-нибудь полчаса. И тогда можно будет отщипывать, отхватывать от него по кусочку. Пища. Выживание. Жизнь. Новые жизни.
Вся четверка спокойно улеглась на землю. Ждать они умели не хуже, чем убивать.
5
Кремер галантно распахнул перед Ламанчей запыленную и порядком поцарапанную дверь своего «Пассата», когда Алину кто-то окликнул. Она обернулась. К машине быстрым шагом направлялся Бардин.
— Алина Витальевна, Петр Андреевич, — фээсбэшник кивком поприветствовал Наговицыну и Кремера. — Минутку уделите?
Майор бесстрастно кивнул, отвечая на приветствие, и захлопнул дверцу автомобиля.
— Добрый вечер… точнее, ночь. — Алина посмотрела на часы. — Хотя без малого уже, скорее, утро. Да и насчет «доброго» я, пожалуй, погорячилась.
— Где это вы прятались, подполковник? — поинтересовался Кремер. — На совещании я вас вроде бы не заметил.
— За кулисами, майор. Как и положено рыцарю плаща и кинжала. — Бардин улыбнулся. — Осуществлял оперативную связь между шефом и…
— Понятно, — Кремер кивнул.
— Алина Витальевна, — подполковник повернулся к Ламанче. — Майора мне инструктировать не надо, он человек военный…
— Военного-то как раз и стоило бы, — перебил фээсбэшника Кремер. — Это партизан без всяких инструкций вражьих голов настрогает, только собирай. А нам, уставному народу, без инструкций никак.
— Петр Андреевич, — Бардин, глядя прямо в глаза майору, сделал паузу. — Вы ведь прекрасно понимаете, о чем речь. Я прав?
— Пожалуй, — кивнул Кремер.
— Стало быть, как я и сказал: просьба моя в основном относится к доктору Наговицыной.
— Слушаю вас, Олег Владимирович, — отозвалась Алина.
— В общем и целом так… Картина происшедшего, как она нарисовалась согласно последним данным, а также и те шаги, которые сейчас предпринимаются, скажем, другой стороной…
— Заокеанскими коллегами, — услужливо подсказал майор.
— Не совсем коллегами, Петр Андреевич. Коллеги они, скорее, генералу Кожемякину.
— А, — протянул Кремер, — значит, вояки…
— И прочий кой-какой народ, — дополнил Бардин. — В общем, вся эта информация — на пока — для внутреннего, сугубо личного пользования. Без обнародования. Даже в узком кругу.
— На пока? — Алина прищурилась.
— Пока не разрулим проблему окончательно. — Подполковник на секунду задумался и добавил: — Да и там видно еще будет. Деликатная ситуация получается.
— Да разве нам привыкать? — притворно изумился Кремер. — Алина Витальевна, сигареткой позволите угоститься?
Фээсбэшник опередил Алину, вынув из кармана пиджака пачку «Мальборо».
— О! — Майор уважительно покивал. — Солидно. И ведь не урюпинского, небось, разлива.
— Не могу знать, — пожал плечами Бардин. — Затариваюсь в отечественном супермаркете.
— Ну да, ну да, — снова покивал Кремер. — Так вот я и говорю. Нам не привыкать.
— Знаете, майор, — тон фээсбеэшника не изменился ни на йоту, хотя чувствовалось, что ерничество Кремера начинает его раздражать, — все никак не могу понять, откуда у вас эта склонность к недоговоркам и парадоксам. Дзен-буддизмом баловались — или суфиев почитывали?
— Я в основном по ваххабитам специалист, — спокойно произнес Кремер. — А они ребята по большей части прямолинейные, без излишних тонкостей. Насчет же того, к чему не привыкать и кому не привыкать — тоже великой загадки нет. Вся планета и так уж перед дядей Семой исшаркалась да изделикатничалась. Америка налево и направо испражняется, а мы все наперебой и, главное, погромче угадать стараемся: «Шанелью» очередной дядин подарок благоухает или «Мажи нуар»?
— Петр Андреевич, — Бардин грустно улыбнулся. — Не думаете же вы, в самом деле, что у меня на этот счет мнение иное?
Кремер затянулся сигаретой и махнул рукой.
— Конечно, нет, Олег Владимирович. Не гневайтесь. Достал просто и сам дядя Сема, и наша сиротская доля — по первому свистку на все четыре точки опускаться, пятую задирая повыше. Прошу прощения, Алина Витальевна…
— Отчего же, Петр Андреевич, — парировала Наговицына. — Вполне образно, не без некоторой даже поэтичности.
— И переходя от поэзии к прозе, — подытожил Бардин. — Дядя Сема, как вы его именуете, майор, во всей этой истории очень не без вины. Без злого, как они клянутся, умысла, ну да кому ж от этого легче. И поскольку все-таки виноват, то вместо самодеятельной активности коллег Алины Витальевны, которые, похоже, тонну-другую требуемого репеллента насобирали, высылает нам дядя транспортный самолет, загруженный контейнерами с репеллентом под самую завязку. Бесплатно.
— Благодетели наши, — пробормотал Кремер, раздавливая окурок ногой.
— А как же, — согласился подполковник. — Кстати, в вашу записную книжку, майор. По части интеллектуальных качеств тех, кто на том берегу заправляет.
— Если дубина в могучей длани зажата, какие еще интеллектуальные качества неандертальцу надобны?
— О чем и речь, — подтвердил Бардин. — Эти гении хотели было всю операцию с репеллентом и самолетом обставить как шумную и праздничную гуманитарную акцию. Пока наш МИД — с данными на руках, которые наши ребята подготовили — не убедил гуманистов, что совсем не в их интересах какой бы то ни было шум вокруг их участия поднимать.
— И долго убеждали? — поинтересовался майор.
— Не очень. Там ведь есть игроки посерьезнее тех, что на телеэкранах светятся.
Все трое замолчали. Первым нарушил тишину Кремер.
— Отчего же на совещании об этом ничего сказано не было?
— На совещании об этом — во всех полагающихся деталях — говорится сейчас. Для гораздо более узкого круга. — Бардин посмотрел на часы. — Н-да, времени у нас всего ничего. Ну вот, просьбу свою я изложил. Принимается?
— Конечно, Олег Владимирович, — Наговицына кивнула.
— Спасибо что поделились, — Кремер пожал фээсбэшнику руку. — Собственной инструкции вопреки…
— Так мы же с вами в одной кастрюльке варимся, — улыбнулся Бардин. — В самой, можно сказать, гуще.
— Тогда уж… — Алина вопросительно взглянула на фээсбэшника. — Может быть, хотя бы два слова: что все-таки случилось в Эверглейдс?
Подполковник задумчиво посмотрел на обоих собеседников, достал сигарету, закурил и, только выдохнув первую порцию дыма, произнес:
— Разве что два слова. Основная проблема с разработкой ГМП вам, как биологу, уверен, известна?
— Конечно. Исключить опасность побочного влияния ГМП на организм. Будь то человек или животное. И самое главное — исключить опасность генетических изменений в этом организме.
— Коротко и ясно. Ну а теперь сформулируйте задачу с точностью до наоборот.
— Вот даже как? Понятно, — задумчиво протянула Наговицына. — И они, как я догадываюсь, решили эту задачу успешно?
— Успешнее, чем хотелось бы. При этом один известный нам вид трансформировался куда успешнее других. Ему бы, этому виду, месяц-другой — и в знаменитом Эверглейдс никаких других видов вообще не осталось бы. Остальные фрагменты не столь уж мудреной головоломки вам, Алина Витальевна, известны.
Он коротко кивнул и направился обратно к зданию мэрии, но, пройдя с десяток шагов, обернулся и внезапно рассмеялся.
— Одного жаль. Очень бы хотелось Феликсу Казимировичу историю эту поведать. Для полноты представления о столь почитаемой им цитадели демократии и гуманизма. Хотелось бы — но нельзя. Пока.
Бардин зашагал в сторону здания, на котором светилось уже более половины всех окон.
— «Пока» — в смысле «до встречи»? — хмыкнул Кремер. — Или в том смысле, что когда-то будет и можно?
— Я думаю, что все-таки «или», — откликнулась Алина.
Кремер несколько раз запускал натужно жужжавший стартер, пока, наконец, мотор не кашлянул и не завелся.
— Вот так двигатель и заливают, — грустно произнес он. — А ведь полгода как аккумулятор поставил.
Он искоса взглянул на Алину.
— Ну что, на Петроградскую — или на Блюхера?
— Вы и адрес мой домашний знаете. — Она произнесла это без всякого удивления, словно констатируя обыденный факт.
— И подъезд, и этаж, и почтовый индекс. Мент я или кто?
