Коллин Хувер - Безнадежность
Поднимаю взгляд на Холдера — он смотрит на меня. И страдает наравне со мной — я вижу это по его глазам. Он вытирает мои слёзы и мягко целует в губы.
— Прости. Зря я позволил тебе войти в дом.
Он снова обвиняет одного себя. Как всегда, видит за собой одни лишь проступки, тогда как я вижу в нём, по меньшей мере, своего рыцаря. Пока я совершала одно открытие за другим, он был рядом, твёрдой рукой выводил меня из приступов паники, каждый раз добивался, чтобы я успокаивалась. Он раз за разом спасает меня, и тем не менее, берёт на себя всю вину.
— Холдер, ты ни в чём не виноват. Перестань извиняться, — бормочу я сквозь слёзы.
Он качает головой и закладывает за мне ухо выпавшую прядь волос.
— Не надо было везти тебя туда. На тебя столько всего нахлынуло… наверное, этот визит стал последней каплей.
Я приподнимаюсь на локте.
— Сам по себе визит не имеет значения. Важно, что я вспомнила — именно это стало последней каплей. Ты не властен над тем, что вытворял надо мной отец. Перестань обвинять себя во всех бедах, которые случаются с твоими близкими.
Он зарывается пальцами в мои волосы, с тревогой глядя мне в глаза.
— О чём ты говоришь? Что он вытворял?
В голосе его сквозит неуверенность — кажется, он уже всё понял. Думаю, мы оба уже давно поняли, что происходило со мной в детстве, просто не в состоянии были это признать.
Я падаю обратно на постель и прячу лицо у него на груди. Молча — потому что борюсь с нахлынувшими слезами. Он обхватывает одной рукой мою спину, другой — затылок и прижимается щекой к моей макушке.
— Нет, Скай, — шепчет он. — Нет, нет, — твердит он снова и снова, отказываясь поверить в то, что я так и не произнесла вслух.
Я вцепляюсь в его рубашку, уже не пытаясь остановить рыдания. Он держит меня в объятиях с непреклонной решимостью, и я люблю его ещё больше за то, что он ненавидит моего отца с такой же силой, с какой ненавижу я.
Он целует меня в макушку и по-прежнему держит в руках. Он не говорит, что ему очень жаль, и не спрашивает, может ли он что-то исправить. Мы оба в растерянности. Мы оба не представляем, что делать дальше. Я знаю лишь одно — мне некуда больше идти. Не могу вернуться к отцу, который имеет на меня родительские права. Не могу вернуться к женщине, которая меня похитила. К тому же обнаружилось, что я всё ещё несовершеннолетняя, поэтому по закону не могу отвечать сама за себя. Объятия Холдера — моё единственное убежище посреди абсолютной безнадёжности.
И хотя в его руках я чувствую себя защищённой, образы и воспоминания не покидают меня, как бы я ни старалась их прогнать. Он молча держит меня, а я думаю только об одном: нужно остановить этот кошмарный шквал эмоций. Мне необходима помощь Холдера, пусть заберёт их у меня хотя бы ненадолго, потому что я уже не в состоянии их выносить. Не хочу вспоминать, что происходило в моей спальне в те ночи, когда там появлялся отец. Ненавижу его! Каждой частичкой своего существа ненавижу этого типа, укравшего мой «первый раз».
Я приподнимаюсь над Холдером и приближаю к нему лицо. Его ладонь соскальзывает на мою щёку, и он испытующе смотрит мне в глаза, словно спрашивая, в порядке ли я.
Нет, не в порядке.
Ложусь на него сверху и целую, мечтая о том, чтобы он забрал у меня эти переживания. Я бы предпочла не чувствовать вообще ничего вместо пожирающих меня ненависти и печали. Хватаю рубашку Холдера за низ и пытаюсь стащить её через голову, но он меня останавливает и укладывает на спину. Приподнимается на локте, впивается в меня вопросительным взглядом.
— Что ты делаешь?
Обхватываю ладонью его затылок и, притянув его лицо к себе, прижимаюсь губами к его губам. Если я поцелую его как следует, он растает и откликнется на мой призыв. И тогда это отступит.
И он немедленно целует меня в ответ. Отпускаю его и начинаю снимать с себя майку, но он отводит мои руки и натягивает майку обратно.
— Остановись. Зачем ты это делаешь?
В его взгляде — растерянность и тревога. Не могу ответить на его вопрос, потому что и сама не очень понимаю, зачем я это делаю. Я просто хочу отогнать мерзкие чувства, но есть и кое-что большее. Гораздо большее. Если Холдер прямо сейчас не заберёт то, что сделал со мной тот человек, не представляю, смогу ли я вновь смеяться, улыбаться, даже дышать.
Мне просто нужно, чтобы Холдер избавил меня от этого.
Делаю глубокий вдох и смотрю ему прямо в глаза:
— Займись со мной сексом.
Лицо его каменеет, взгляд наливается тяжестью. Он вскакивает и начинает мерить шагами комнату. Нервно проводит пальцами по волосам, возвращается и останавливается у кровати.
— Скай, я не могу. Почему ты вообще меня об этом просишь?
Внезапно испугавшись, что он откажет, я перекатываюсь к нему на край кровати, поднимаюсь на колени и хватаю его за рубашку.
— Пожалуйста, — умоляю я. — Пожалуйста, Холдер. Мне это необходимо.
Он отрывает от себя мои руки и пятится; в глубокой растерянности встряхивает головой.
— Скай, я не стану этого делать. Мы не станем этого делать. У тебя шок или что-то вроде… не знаю. Даже не знаю, что сказать.
Потерпев поражение, я сникаю. Снова начинают литься слёзы, и я впиваюсь в Холдера взглядом, полным отчаяния.
— Пожалуйста! — Опускаю взор на свои стиснутые пальцы, не в силах смотреть ему в глаза. — Холдер, он — единственный, кто делал это со мной. — Снова ловлю его взгляд. — Отбери это у него, иначе я не смогу жить дальше. Пожалуйста!
Если бы словами можно было разбить душу, его душа раскололась бы надвое. Он понуривается, в глазах появляется влага. Я знаю, что прошу его о немыслимом, и проклинаю себя за эту просьбу, но мне просто необходимо сделать всё возможное, чтобы хоть немного укротить боль и ненависть.
— Холдер, пожалуйста!
Он не хочет, чтобы наш первый раз был таким. И я не хотела бы, но иногда за тебя решают чувства, иные, чем любовь. Такие как ненависть. Иногда, чтобы избавиться от ненависти, ты совершаешь отчаянные поступки. Холдеру знакома ненависть и знакома боль, и сейчас он понимает, насколько мне необходимо то, о чём я прошу, согласен он с этим или нет.
Он возвращается к кровати и опускается на колени, так чтобы наши глаза оказались на одном уровне. Подтягивает меня к краю, потом, подхватив под коленями, обхватывает моими ногами свою талию. Не отрывая взгляда от моих глаз, стягивает с меня через голову майку, снимает свою рубашку. Кладёт мои руки себе на шею и встаёт вместе со мной. Бережно укладывает меня на кровать, устраивается сверху, упираясь ладонями по обеим сторонам моей головы, неуверенно смотрит на меня. Смахивает пальцем слезу, сбегающую к моему виску.
— Хорошо, — произносит он решительно, хотя глаза говорят иное.
Поднимается на колени, берёт с тумбочки бумажник и достаёт из него презерватив. Потом снимает с себя остатки одежды, всё так же не отрывая от меня взгляда. Словно ищет, ждёт малейшего знака, что я передумала. А может, просто боится, что я снова впаду в истерику. Этого я бы не исключала, но останавливаться нельзя. Не могу позволить, чтобы отец владел этой частью меня ещё хотя бы секундой дольше.
Холдер расстёгивает и снимает с меня джинсы. Я впиваюсь взглядом в потолок и чувствую, что с каждым мгновением, чем ближе ко мне Холдер, тем дальше я ускользаю от него.
Возможно, я сломлена. Возможно, мне никогда не испытать с ним это наслаждение.
Он не спрашивает, уверена ли я в том, что хочу именно этого. Знает — я уверена, так что вопрос остаётся незаданным. Он прижимается губами к моим губам и снимает с меня бельё. Я рада поцелую — он даёт мне повод закрыть глаза. Мне не нравится, как Холдер на меня смотрит — словно хотел бы сейчас оказаться где угодно, но только не здесь. Не открываю глаз, когда его губы отрываются от моих — видимо, он надевает презерватив. Когда он снова ложится на меня, я прижимаюсь к нему теснее. Только бы он не останавливался, только бы не передумал!
— Скай.
Открываю глаза, вижу сомнение на его лице и мотаю головой.
— Нет, Холдер, не думай. Просто делай.
Он зарывается лицом в мою шею, не в силах смотреть на меня.
— Я просто не знаю, как мне со всем этим справиться. Возможно, мы поступаем неправильно, и это не то, что тебе по-настоящему нужно. Я боюсь, что сделаю только хуже.
Его слова врезаются мне в сердце — я понимаю, что он имеет в виду. Не знаю, действительно ли мне нужно именно это. Не знаю, не разрушаем ли мы сейчас наши отношения. Но в этот миг мне так отчаянно хочется отобрать у отца эту свою часть, что я готова рискнуть. Руки, которыми я обнимаю Холдера, начинают дрожать, и я снова плачу. Он прижимается лицом к моей шее, гладит мои волосы, но я чувствую, что он сам борется со слезами. Он страдает точно так же, как и я — а значит, он меня понимает. Я прижимаюсь лицом к его волосам, беззвучно умоляя его сделать то, о чём я прошу.
