Лоран Ботти - Билет в ад
— Да-да, я его помню очень хорошо. Но это было довольно давно… лет пять назад, если не ошибаюсь. С ним что-то случилось?
Улыбка слегка померкла — как бы для того, чтобы подчеркнуть обеспокоенность. Орели почувствовала такое раздражение, что чуть было не спросила напрямик, не является ли такое поведение результатом долгих лет специальных сектантских тренингов.
— Нет. Но мы его разыскиваем.
— Ах, какая жалость! Ведь это означает, что ему вряд ли удастся завершить обучение… Но так или иначе, я вряд ли смогу сообщить вам что-то ценное. Я ведь не поручала этому молодому человеку никакой работы. Хотя он был очень мил…
— Кутизи ничего и не говорил о работе. Скорее о неких контактах…
— О!.. Но Джошуа просто не знал о реальном положении дел… Я ведь давно отошла от астрософии, вы знаете… Как вы могли заметить, мой магазин предлагает очень разностороннюю литературу, и…
— Вы знаете Анн Шарль Жермон?
Это длилась мгновение, не больше. Блеск в глазах, чуть сдвинутые брови… и снова маска фальшивой доброжелательности вернулась на место. Слишком мимолетно, чтобы означать что-то определенное… Но не чтобы ускользнуть от внимательного взгляда Орели.
— Как вы сказали?
— Анн Шарль Жермон.
— Нет, это имя мне ничего не говорит. Оно очаровательно, и я бы запомнила его, если бы когда-нибудь услышала…
— У вас нет никаких соображений по поводу причин, по которым адепты астрософии приютили у себя Джорди Фонте?
— Я даже не знала, что Джорди Фонте был приверженцем учения об астрософии… Во всяком случае, в моем магазине он не покупал книг на эту тему…
— Понимаю, — кивнула Орели. — Поставлю вопрос иначе: у вас есть предположения по поводу контактов, которые Джорди Фонте после выхода из тюрьмы мог наладить с кем-то еще, помимо вас, чтобы выйти на общество астрософии?
Улыбка, кивок, следы помады на зубах…
— Видите ли, «общество астрософии» — это не совсем верное определение… Это не общество, это скорее учение, некое направление философской мысли… школа, если хотите. К тому же после… известных событий объединение былых приверженцев этого учения так и не было восстановлено в первозданном виде. Если этот молодой человек хотел побольше узнать об астрософии, ему бы следовало начать с книг, с самообучения…
— Значит, у Джошуа Кутизи не было официального преемника? Человека, которому он, так сказать, передал бы эстафету?
Катрин Клермон замерла, улыбка словно застыла на ее лице. Все понятно: экономия жестов должна была подчеркнуть глубокую задумчивость…
— Ну, например, это могла быть Вирджиния Петерс… — наконец произнесла она. — У меня должны быть ее координаты… одну секунду…
Она быстрыми шажками просеменила к кассе, затем вернулась с визитной карточкой, которую протянула Орели.
— Я вас на минутку оставлю, меня ждут другие покупатели, — прошептала она.
Орели взяла карточку и поднесла к глазам, словно желая получше рассмотреть. Но на самом деле она следила за Катрин Клермон. Та вернулась к кассе, чтобы пробить чеки покупателям. Она любезно кивала и улыбалась каждому, но вот на секунду оторвалась от книг и банкнот и взглянула в сторону Орели. На сей раз эмоция, промелькнувшая в ее взгляде, была более чем красноречивой: неприкрытая ненависть, которая хлестнула Орели, словно удар кнута.
Теперь Орели все стало ясно. Хозяйка книжного магазина лгала. Она все знала: и кто был Джорди Фонте, и кто была Анн Шарль Жермон… и какая связь существовала между двумя этими людьми.
Визитка неведомой Вирджинии Петерс была лишь средством выиграть время, запутать следы, отвести от себя подозрения…
Но не было никакой необходимости устремляться по другому следу, чтобы распахивать одну за другой двери, ведущие в никуда: этот книжный магазин был единственным ключом к той главной двери, которую предстояло взломать.
53
Шарли со вздохом положила телефонную трубку на место и села на кровать. Поговорить с Давидом ей не удалось, потому что он еще спал, но медсестра, понимая ее тревогу, заверила:
— Сейчас с ним все в порядке, состояние стабильное, беспокоиться не стоит…
Они с Джорди были в своем гостиничном номере, и время от времени взгляд Шарли невольно обращался в сторону комода. «Эпоха Луи-Филиппа», — машинально отметила она про себя, когда в первый раз вошла в номер. Она никогда не питала особого пристрастия к старинной мебели, но в детстве мать иногда брала ее с собой на антикварные аукционы, так что она более-менее научилась разбираться в стилях. Огромный тяжелый комод принадлежал эпохе, когда мебель была солидной и основательной, лишенной изысков и украшений предшествующего столетия. Сколько же он весил?..
Встав с кровати, она заметила на полу четыре отметины — точнее, это были небольшие углубления, за долгие годы образовавшиеся в паркете от ножек комода. Примерно в пятнадцати сантиметрах от того места, где он стоял сейчас.
«Комод и правда висел в воздухе…»
И не только он один, надо полагать, — когда они с Джорди вернулись в номер, было ощущение, что там недавно пронесся ураган. Но хозяйка гостиницы клятвенно заверила их, что никто туда не заходил. Нельзя было даже заподозрить, что все это устроила она сама с какими-то недобрыми намерениями: у нее просто не хватило бы на это сил. Мебель была опрокинута, вещи в беспорядке разбросаны по всей комнате, словно их крутил в воздухе мощный вихрь… Джорди и Шарли с трудом могли вспомнить, как все выглядело изначально — настолько их шокировал этот хаос.
Неужели его устроил Давид?!
После неопределенного диагноза врача и тех сведений, которые сообщил ей Джорди, Шарли не могла отделаться от ужасного видения: мозг, разбухший от мощного прилива крови, пульсирующий, как огромное сердце…
Страшный образ, который она никак не могла соединить с детским личиком Давида…
И однако…
Давид! Как же ей его не хватало! Шарли даже не могла вспомнить, случалось ли ей хоть раз в жизни проводить целый день и ночь в разлуке с ним. Кажется, нынешний случай был первым…
Шум воды, донесшийся из ванной, прервал ход ее мыслей.
Через какое-то время она услышала, как у нее за спиной хлопнула дверь.
— Все в порядке? — спросил Джорди.
Шарли обернулась. Он только что принял душ, но сразу же полностью оделся — кроме джинсов на нем была слегка влажная футболка, — поскольку, очевидно, не могло быть и речи о том, чтобы ходить полуголым в тесноте их общего номера. Странная близость… почти немыслимая. Делить эту комнату и заодно самые тайные страницы своей жизни, самые интимные секреты, с человеком, который, по сути, до сих пор оставался для нее незнакомцем. Хотя и не вполне: по дороге из клиники в отель он успел рассказать ей кое-что — о своем детстве, о побоях и тирании отца, о смерти матери, о судебном процессе… Он также упомянул о заключении и встрече с Джошуа Кутизи, человеком, которому удалось погасить его бунт и направить энергию в правильное русло… Иначе говоря, кратким пунктиром изложил основные события своей жизни.
Его искренность тронула Шарли. Его история — взволновала.
Но эмоции сейчас не имели никакого значения: нынешняя ситуация исключала любые проявления слабости. Настало время получить ответы на вопросы, которые она до сих пор не успела задать, выбитая из колеи последними событиями.
— Да, все в порядке, — ответила она. — Но я хочу знать все, что ты от меня скрываешь. Чего ты мне еще не сказал, Джорди? Кто были эти люди… и чего они хотели?
Джорди сел в кресло и какое-то время молчал, раздумывая, как лучше все ей объяснить. Наконец он решил говорить без прикрас:
— Я получал приказы напрямую от Кольбера. Он входил в один из филиалов общества астрософии, который на какое-то время заглох, а потом снова ожил… Меня свела с ним одна женщина, которую звали Катрин, — для выполнения последнего задания. Раньше она давала мне поручения сама. Именно с ней я в основном работал… — Он хотел добавить «…над своей Астрой», но это уже ничего не значило. — Я ничего не знал о том, кто такой Кольбер, — мне просто нужно было выполнять его приказы. Он, очевидно, тоже их от кого-то получал. Он же давал деньги и все необходимые средства. Я не спрашивал, откуда это всевозможно, он работал на какую-то вышестоящую или параллельную группировку… Структура общества астрософии, я так понимаю, чем-то напоминала масонскую, с ее различными ложами… Я разыскал Катрин по рекомендации Кутизи — стало быть, он поддерживал старые связи, даже находясь в тюрьме. Но я не знаю, насколько тесные. И с какими именно группировками.
— Значит, ты не знаешь, кому именно понадобился Давид?
— Нет. Но я думаю, нам повезло, что это дело поручили Кольберу.
— Как это?
