Джон Гришем - Дело о пеликанах
— Ты помнишь эти семь не частных компаний?
— Большинство из них. Они, конечно, значатся в сносках дела, копии которого у меня нет. Но я переписала их в другой список.
— Могу я его увидеть?
— Ты можешь его взять. Но это смертельная вещь.
— Я прочитаю его позже. Расскажи мне о главном герое.
— Маттис из маленького городка, расположенного около Лафейетт, и в молодости был для политиков в Южной Луизиане человеком с большими деньгами. Тогда он держался в тени и использовал деньги. Он потратил большие деньги на демократов на местах и на республиканцев в масштабе страны, и спустя годы большие шишки из Вашингтона приглашали его на обеды и ужины. Он никогда не искал паблисити, но при его деньгах трудно спрятаться, особенно когда они попадают политикам. Семь лет назад, когда Президент был вице-президентом, он прибыл в Новый Орлеан на обед в пользу фонда республиканцев. Там были все шишки, включая Маттиса. Одна тарелка супа стоила десять тысяч, так что пресса постаралась туда пролезть. Каким-то образом фотографу удалось снять Маттиса, пожимающего руку вице-президенту. Газета опубликовала фотографию на следующий день. Замечательный снимок. Они улыбаются друг другу как лучшие друзья.
— Ее легко будет достать.
— Я приклеила ее на последней странице моего дела, просто для смеха. Смешно, правда?
— Здорово.
— Маттис пропал из виду несколько лет назад, и сейчас считается, что он живет в нескольких местах. Он очень эксцентричен. Дель Греко сказал, что большинство считает его сумасшедшим.
Магнитофон щелкнул, и Грей поменял ленту. Дарби встала и потянула свои длинные ноги. Он смотрел на нее, пока копался с магнитофоном. Две кассеты были уже записаны и промаркированы.
— Ты устала? — спросил он.
— Я плохо спала. У тебя еще много вопросов?
— А что тебе еще известно?
— Мы рассмотрели основные моменты этого дела. В нем осталось несколько пробелов, которые мы можем заполнить утром.
Грей выключил магнитофон и поднялся. Она стояла у окна, дотягиваясь и зевая. Он сел на диван и расслабился.
— Что произошло с волосами? — спросил он.
Дарби села в кресло и подтянула колени к подбородку. Красный педикюр.
— Я оставила их в одном отеле в Новом Орлеане. Как ты об этом узнал?
— Я видел фотографию.
— Откуда?
— Фактически три фотографии. Две из ежегодного альбома Тьюлана и одну из Аризона Стейт.
— Кто их прислал?
— У меня есть контакты. Они мне пришли по факсу, так что были не очень хорошего качества. Но там были такие великолепные волосы…
— Жаль, что ты это сделал.
— Почему?
— Каждый телефонный звонок оставляет след.
— Брось, Дарби. Хоть немного мне доверяй.
— Ты собирал обо мне сведения?
— Только немного самых основных.
— Больше не делай этого, хорошо? Если хочешь что-нибудь обо мне узнать, просто спроси. Если я скажу нет, тогда оставь это в покое.
Грентэм пожал плечами и согласился. Забыть волосы. Перейти к менее болезненным вещам:
— Так кто выбрал Розенберга и Дженсена? Маттис не адвокат.
— С Розенбергом все просто. Дженсен немного писал на тему охраны окружающей среды и всегда последовательно выступал против любых горных работ. Если они и разделяли друг с другом мнение в чем-нибудь, то это был вопрос защиты окружающей среды.
— Ты думаешь, Маттис до всего этого сам дошел?
— Конечно, нет. Какой-то сообразительный юрист представил ему эти два имени. У него сотни адвокатов.
— И ни одного в округе Колумбия?
— Я этого не сказала.
— Мне кажется, ты сказала, что юридические фирмы были в основном из Нового Орлеана и Хьюстона и других больших городов. Ты не упоминала округ Колумбия.
Дарби покачала головой.
— Ты слишком многое угадываешь. Я могу назвать по крайней мере две фирмы из Колумбии, на которые я наткнулась. Одна называется «Уайт и Блазевич», очень старая, влиятельная, богатая республиканская фирма, в которой работают четыре сотни адвокатов.
Грей подвинулся на край дивана.
— В чем дело? — спросила она. До него внезапно дошло. Он вскочил на ноги и начал ходить взад-вперед от двери к дивану.
— Здесь может сойтись, Дарби. Здесь может сойтись.
— Я слушаю.
— Ты слушаешь?
— Клянусь, я слушаю.
Он подошел к окну.
— Хорошо. На прошлой неделе у меня было три телефонных звонка от адвоката из округа Колумбия по имени Гарсиа, но это не его настоящее имя. Он сказал, что знает что-то и видел что-то, и он очень хотел мне сказать, что он именно знает. Но он испугался и пропал.
— В округе Колумбия уйма адвокатов.
— Согласен. Но я знаю, что он работает в частной фирме. Он частично это признал. Он был искренен и очень напуган, думал, что за ним следят. Я спросил кто, и он, конечно, не сказал.
— Что с ним произошло?
— У нас была запланирована встреча на утро в прошлую пятницу, он позвонил рано утром и сказал забыть обо всем этом. Сказал, что у него есть жена и хорошая работа и что не хочет рисковать. Он никогда это-то не признавал, но я думаю, что у него есть копия чего-то, которую он собирался мне показать.
— Ты мог бы использовать его для проверки этого дела.
— А что, если он работает в «Уайт и Блазевич»? Круг адвокатов сузится до четырехсот человек.
— Стог соломы гораздо меньше.
Грентэм метнулся к своей сумке, быстро пробежался по бумагам и — ура! — вытащил черно-белую фотографию тринадцать на восемнадцать. Он положил снимок ей на колени.
Дарби изучала фото. Это был человек на оживленной улице. Лицо было четким.
— Как я понимаю, он для этого не позировал.
— Вообще-то, нет, — Грентэм продолжал расхаживать по комнате.
— Тогда как ты ее достал?
— Я не могу раскрывать мои источники.
Она бросила фото на журнальный столик и потерла глаза.
— Ты пугаешь меня, Грентэм. Это вызывает неприятное чувство. Скажи мне, что здесь все чисто.
— Да, здесь не совсем чисто, согласен. Этот парень второй раз использовал тот же самый телефон, и это была его ошибка.
— Да, я знаю. Это ошибка.
— И я хотел знать, как он выглядит.
— Ты не спрашивал его, можно ли сфотографировать?
— Нет.
— Тогда это грязная работа.
— Хорошо. Это грязная работа. Но я ее сделал, и вот она перед нами, и это может быть нашим связующим звеном с Маттисом.
— Нашим связующим звеном?
— Да, нашим связующим звеном. Я думаю, ты хочешь припереть Маттиса к стенке.
— Разве я это сказала? Я хочу, чтобы он заплатил за то, что сделал, но сейчас я лучше бы оставила его в покое. Он лишил меня веры. Грей. Я видела слишком много крови, чтобы меня хватило еще на что-нибудь. Возьми это дело и доведи его сам.
Он этого не слышал. Он ходил позади нее от окна к бару.
— Ты упомянула две фирмы. Какая вторая?
— «Брим, Стернс и еще кто-то». У меня не было возможности их проверить. Это что-то странное, потому что ни одна из фирм не указана в качестве юридического советника кого-либо из ответчиков, но обе фирмы, особенно «Уайт и Блазевич», были поручителями множества фирм в списке.
— Насколько большая фирма «Брим, Стернс и кто-то еще»?
— Я могу выяснить это завтра.
— Такая же большая, как «Уайт и Блазевич»?
— Сомневаюсь.
— Ну, примерно?
— Две сотни адвокатов.
— Хорошо. Теперь у нас шесть сотен адвокатов в двух фирмах. Ты адвокат, Дарби. Как мы можем найти Гарсиа?
— Я не адвокат и не частный детектив. Ты репортер-следователь. — Ей не понравилось это деловое «мы».
— Да, но я никогда не был в юридической конторе, за исключением развода.
— Тогда тебе очень повезло.
— Как нам его найти?
Она снова зевнула. Они говорили уже три часа, и она была вымотана. Выводы можно сделать утром.
— Я не знаю, как его найти, и я над этим сейчас не думаю. Я засну с этим и объясню тебе завтра утром.
Грентэм внезапно успокоился. Она встала и подошла к бару за стаканом воды.
— Я соберу свои вещи, — сказал он, поднимая кассеты.
— Я могу попросить тебя об одолжении?
— Наверное.
Она сделала паузу и посмотрела на диван.
— Не мог бы ты переночевать сегодня на диване? Я хочу сказать, я долгое время толком не спала, и мне нужно отдохнуть. Было бы, ну, было бы хорошо, если бы я знала, что ты со мной в номере.
Он проглотил комок в горле и посмотрел на диван. Они оба посмотрели на диван. В нем было, самое большее, полтора метра в длину, и он отнюдь не казался удобным.
— Конечно, — сказал он, улыбаясь ей. — Я понимаю.
— Меня как будто нет, о’кей?
— Я понимаю.
— Хорошо, когда с тобой рядом кто-нибудь вроде тебя. — Она застенчиво улыбнулась, и Грентэм растаял.
— Я не против, — сказал он. — Никаких проблем.
